Исследование Апокалипсиса
Шрифт:
Ириней во втором веке еще знал, что раненая и исцеленная голова означала императора Нерона. Нерон был первым крупным гонителем христиан. После его смерти распространился слух, особенно в Ахайе и в Азии, что он не умер, а только ранен и что когда-нибудь он появится вновь и наведет ужас на весь мир (Тацит. Анналы, VI, 22). В то же время Иринею был известен и другой, очень старый текст, в котором число имени было обозначено цифрой 616 вместо 666.
В главе XVII зверь с семью головами появляется снова; на этот раз на нем сидит пресловутая дама в порфире, изящное описание которой читатель может найти в самой книге. Тут ангел объясняет Иоанну: «Зверь, которого ты видел, был, и нет его… Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и, когда придет, не долго ему быть. И зверь, который был и которого
Итак, здесь два ясных утверждения: 1) дама в порфире — это Рим, великий город, царствующий над царями земными; 2) книга написана в царствование шестого римского императора; после него придет другой, которому царствовать недолго; а затем следует возвращение одного «из семи», раненного, но исцеленного, имя которого содержится в этом таинственном числе и о ком Ириней еще знал, что это Нерон.
Начиная с Августа, продолжает Энгельс, следуют: Август, Тиберий, Калигула, Клавдий; пятый — Нерон; шестой, тот, который есть, — Гальба, восшествие коего на престол послужило сигналом к восстанию легионов, особенно в Галлии, под предводительством Огона, преемника Гальбы. Таким образом, наша книга, по-видимому, была написана в царствование Гальбы: 9 июня 68 г. — 15 января 69 г. И в ней предсказывается близкое возвращение Нерона.
А теперь о последнем доказательстве — о числе. Это доказательство также было открыто Фердинандом Бенари и с тех пор никогда не оспаривалось в научном мире.
Приблизительно за 300 лет до нашей эры евреи стали употреблять свои буквы в качестве символов для обозначения чисел. Философствующие раввины видели в этом новый метод мистического толкования, или каббалы. Тайные слова выражались числом, полученным от сложения цифровых значений букв, из которых состояли эти слова. Эту новую науку они называли gematriah, геометрия. Эту науку и применяет здесь Иоанн. Мы должны доказать: (1) что число содержит имя человека и что этот человек — Нерон и (2) что данное решение вопроса остается в силе как для текста с числом 666, так и для столь же старого текста с числом 616. Возьмем древнееврейские буквы и их цифровое значение:
? (нун) н = 50
? (коф) к = 100
? (pern) р = 200
? (самех) с = 60
? (вав) как о = 6
? (реш) р = 200
? (нун) н = 50
Нерон — кесарь, император, по-гречески - Neron Kaisar. Теперь, если вместо греческого начертания мы напишем латинское Nero Caesar древнееврейскими буквами, то буква «нун» в конце слова «Нерон» отпадает, а вместе с ней и ее числовое значение 50. Это приводит нас к другому старому тексту — 616, и доказательство, таким образом, совершенно безупречно.
Итак, таинственная книга становится теперь абсолютно ясной. Иоанн предсказывает возвращение Нерона приблизительно к 70-му году и господство террора в его царствование, которое должно продолжаться сорок два месяца, т. е. 1260 дней. По прошествии этого срока бог восстанет, победит антихриста — Нерона, разрушит великий город огнем и закует дьявола на тысячу лет. Наступит тысячелетнее царство [43] .
Протоиерей Н. Орлов писал, что из посланий Лионской и Бьенской церквей к церквам Азии и Фригии о гонениях на христиан при Марке Аврелии в 177 г. видно, что Апокалипсис был у них в широком употреблении как утешительная книга, так как в этом послании обнаруживается много параллелей с выражениями Апокалипсиса. Один раз в послании он прямо цитируется как «Писание». В целом Откровение в церквах Малой Азии пользовалось общим признанием в качестве писания апостола Иоанна. Один из документов римской церкви примерно в 155 г. называет Апокалипсис дважды, второй раз наряду с Апокалипсисом Петра. В древней церкви Откровение Иоанна анализировал св. Дионисий, сначала наставник огласительной церкви в Александрии, а с 247 г. — епископ Александрийский. Дионисий сомневался в том, что ее сочинил апостол Иоанн, поскольку он обнаружил различия между языком и стилем этой книги и языком и стилем евангелия от Иоанна и посланий Иоанна.
43
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 11–12.
Н. Орлов дает краткий обзор позиций древних отцов церкви относительно Апокалипсиса. Св. Кирилл иерусалимский (315–386)
44
См.: Толковая Библия или Комментарий на все книги св. писания. Петербург, 1911–1913. С. 409–501.
Не должно, по-моему, вызывать сомнений, что Апокалипсис написан не в дни наиболее яростных гонений на христиан: об этом свидетельствует то, что ни в одном из посланий к азиатским церквам, а это наиболее реалистическая часть книги, не говорится о преследовании христиан; в том же убеждает сама тональность Апокалипсиса, его торжественный, победный настрой, высокий оптимизм, непоколебимая убежденность в том, что христианству принадлежит будущее. Так может вести себя отнюдь не жестоко преследуемая религия.
В своем Первом соборном послании апостол Иоанн Богослов написал знаменательные слова, которые как нельзя лучше передают этическую сущность новой религии и поэтому стали чрезвычайно популярны: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (I Ин., 4:16). Этого, увы, мы не найдем в Откровении, в котором Бог выступает отнюдь не как олицетворение любви.
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения
1. Этические проблемы Откровения
Чтобы должным образом оценить этические проблемы, в изобилии поставленные Апокалипсисом, необходимо предварительно вспомнить, что христианство стало принципиально новым духовным явлением, изменившим лицо мира.
М. Бубер отмечал, что поток христианства, излившийся на мир из израильского источника, подкрепленного мощными притоками, в особенности из Ирана и Эллады, возник в то время, когда в эллинистическом культурном ареале, особенно в его религиозной жизни, народный компонент оказался вытесненным в связи с ростом значения отдельного человека. Христианство «эллинистично» постольку, поскольку оно отказывается от концепции «святого народа» и знает одну лишь личную святость. Индивидуальная религиозность приобретает вследствие этого прежде невиданную интенсивность и обращенность внутрь человека, тем более что постоянно здесь наличествующий образ Христа оказывается куда более тесно связанным с отдельным человеком в отношении возможности следования и подражания ему, чем лишенный образа Бог Израиля, — Бог, себя открывающий, но не в меньшей степени и скрывающий себя. Склонившиеся на сторону христианства народы, в отличие от Израиля как народа союзного, не находились с этим не принимающим никакого окончательного образа, но вновь и вновь покидающим всякое свое правление Богом в едином основополагающем отношении и не могли вступать с ним в непосредственную связь [45] .
45
См.: Бубер М. Два образа веры. М., 1999. С. 521–522.
В этих словах можно видеть достаточно точную характеристику христианства и его этики, в том числе в соотношении с иудаизмом. Христианство действительно поставило человека в центр своего учения, чему в решающей степени способствовали образ и поведение нового Бога, его человечность и простота, реализация им своих мессианских функций в постоянном и тесном общении с людьми. Они с ним как раз и вступают в непосредственную связь. Апокалипсис же эту связь обрывает, сталкивает человека не с любящим и понимающим божеством, а с грозным, разящим и мстительным Богом. Он имеет четко определенный образ и отнюдь не покидает свое правление, напротив, именно правление дает ему возможность проявить себя в самом буйном качестве.