История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1
Шрифт:
Крестьяне въ повстяхъ.
Вліяніе литературныхъ пріемовъ роыантической школы въ этихъ повстяхъ нкоторые критики видятъ и въ изображеніи саыой жизни малороссійскихъ крестьянъ, — эта жизнь представлена исключительно съ поэтической и декоративной стороны. Крестьяне Гоголя пляшутъ, поютъ псни, влюбляются, потшаются… Ихъ жизнь представлена вчнымъ праздникомъ; о трудовой сторон ихъ жизни читатель не догадается по повстямъ Гоголя; на крпостное право нтъ ни одного намека въ произведеніяхъ, посвященныхъ описанію жизни крестьянъ. Такая идеализація жизни, или, врне, художественная односторонность, была результатомъ литературной манеры романтиковъ, искавшихъ и въ природ, и въ исторіи, и жизни — только интересныхъ картинъ, событій и героевъ.
Романтическое и реалистическое міросозерцаніе. Романтическая и реалистическая манера письма.
Поэтому въ поискахъ «оригинальнаго», «красиваго» — писатель, съ романтическимъ міросозерцаніемъ, обращалъ вниманіе на то, что боле поражало его избалованное воображеніе, — крупныя личности, красоты народной поэзіи, своеобразные народные обычаи, оригинальный костюмъ, проявленіе въ народ высокихъ чувствъ, — вотъ, что его особенно привлекаетъ. Писатель-реалистъ, смнившій романтика, наоборотъ, постарался заглянуть въ будничную жизнь человка, постарался правдиво изобразить оборотную сторону его жизни. Съ такимъ литературнымъ
Реалистическій элементъ въ повстяхъ. Малороссійская жизнь въ повстяхъ.
b) Реалистическій элементъ въ этихъ повстяхъ выразился въ обрисовк бытовыхъ сценъ малороссійской жизни, въ обрисовк нкоторыхъ дйствующихъ лицъ. Этотъ реалистическій элементъ пронизываетъ, въ большей, или меньшей степени, вс повсти, входящія въ составъ «Вечеровъ», но въ одной повсти онъ является исключительнымъ ("Иванъ едоровичъ Шпонька"). Мы видли уже, что Гоголь очень старательно готовился къ сочиненію своихъ повстей: недовольный своимъ прекраснымъ знаніемъ провинціальной жизни Малороссіи, онъ старался отовсюду собирать достоврныя свднія о жизни и обычаяхъ малороссовъ. Передавая все это въ своихъ повстяхъ, Гоголь не прикрашивалъ этого романтизмомъ, — оттого малороссійская жизнь оказалась представленной y него живо и правдиво. Въ "Сорочинской ярмарк" онъ набросалъ яркую картину сельской ярмарки, [111] вывелъ нсколько типичныхъ лицъ (Черевикъ и его жена Хивря). Въ повсти "Майская ночь, или утопленница" живо изображена жизнь деревни — шумныя потхи деревенскихъ молодцовъ, типичные образы головы, винокура, Каленика. Въ повсти "Ночь передъ Рождествомъ" изображена жизнь деревни зимой, развлеченія молодежи (колядованья) и людей пожилыхъ, выведены яркіе типы Чуба, кума, дьячка, Солохи, Оксаны. Въ повсти "Иванъ едоровичъ Шпонька" Гоголь обстоятельно разсказалъ намъ жизнь мелкаго малороссійскаго «пана» — дворянина Шпоньки, тихаго и скромнаго юноши, потомъ офицера и, наконецъ, помщика. Рядомъ съ нимъ вырисовывается типичный образъ его тетушки, энергичной, добродушной старухи, и помщика Сторченко, прототипа Ноздрева. Наконецъ, въ повстяхъ "Пропавшая грамота" и "Заколдованное мсто" живо и ярко представляются личнocти самихъ разсказчиковъ-фантазёровъ, которые съ такимъ жаромъ, съ такою врою передаютъ различныя небылицы про себя, что и «вралями» ихъ назвать нельзя, хотя и поврить имъ невозможно.
111
"…Шумъ, брань, мычаніе, блеяніе, ревъ — все сливается въ одинъ нестройный говоръ. Волы, мшки, сно, цыгане, горшки, бабы, пряники — все ярко, пестро, нестройно, мечется кучами и снуется передъ глазами. Разноголосыя рчи потопляютъ другъ друга, и ни одно слово не выхватится, не спасется отъ этого потока; ни одинъ крикъ нe слышится ясно. Только хлопанье по рукамъ торгашей слышится со всхъ сторонъ ярмарки. Ломается возъ, звепитъ желзо, гремять сбрасываемыя на землю доски, и закружившаяся голова недоумваетъ, куда обратиться…" и т. д. Еще описаніе ярмарки въ повсти: "Пропавшая грамота" — изображенъ другой моментъ.
Простонародные типы въ повстяхъ.
Простонародные типы, представленные Гоголемъ въ его повстяхъ, не отличаются особенною сложностью. Онъ выводилъ или равнодушныхъ ко всему, флегматичныхъ и лнивыхъ хохловъ, въ род Солопія Черевика ("Сорочинская Ярмарка"), или «кума» изъ "Ночи передъ Рождествомъ", подчеркивалъ онъ въ своихъ герояхъ другую характерную малороссійскую черту — упрямство (Чубъ — изъ повсти "Ночь передъ Рождествомъ"; ддъ — въ "Заколдованномъ мст"). Хохлацкую "лность" онъ воплотилъ въ образъ колдуна Пацюка, который даже сть лнится по-человчески. Въ лиц «головы» (изъ повсти "Майская ночь") Гоголь изобразилъ типичное деревенское «начальство»; «голова» полонъ самомннія и упрямства, — въ деревн, вдали отъ комиссара, онъ живетъ «царькомъ», самовластно накладываетъ подати на односельчанъ, уметъ ими властвовать; онъ только съ молодежью деревенской да со своей свояченицей не можетъ справиться. Рядомъ съ нимъ выведенъ живой образъ винокура. Это хитрый деревенскій торгашъ, умющій провести всякаго, и, въ то же время, человкъ, порабощенный народнымъ мистицизмомъ, — онъ вригь примтамъ, боится "нечистой силы" и во всемъ видитъ ея присутствіе и проявленіе.
Пожилыя женщины.
Типы «старухъ» и "пожилыхъ женщинъ" въ повстяхъ всдовольно однообразны, — Гоголь представлялъ ихъ всегда въ комическомъ освщеніи — сварливыми, любительницами сплетенъ и ссоръ! Исключеніемъ изъ этихъ шаблонныхъ образовъ является Солоха — типъ хитрой, разбитной деревенской бабы, умющей всхъ провести. Насколько удачны бывали нкоторыя характеристики, имъ сдланныя, лучше всего видно изъ портрета кумовой жены (въповсти "Ночь передъ Рождествомъ"). [112]
112
"Кумова жена была такого рода сокровище, какихъ немало на бломъ свт. Такъ же, какъ и ея мужъ, она почти никогда не сидла дома, и почти весь день пресмыкалась y кумушекъ и зажиточныхъ старухъ, хвалила и ла съ большимъ аппетитомъ и дралась только по утрамъ со своимъ мужемъ, потому что въ это только время и видла его иногда. Хата ихъ бьіла вдвое старе шароваровъ волостного писаря; крыша въ нкоторыхъ мстахъ была безъ соломы. Плетня видны быди один остатки, потому что всякій, выходившій изъ дому, никогда не бралъ палки для собакъ, въ надежд, что будетъ проходить мимо кумова огорода и выдернетъ любую изъ его плетня. Печь не топилась дня по три. Все, что ни напрашивала нжная супруга y добрыхъ людей, прятала, какъ можно подале отъ своего мужа и часто самоуправно отнимала y него добычу, если только онъ не успвалъ ее пропить въ шинк. Кумъ, несмотря на всегдашнее хладнокровіе, не любилъ уступать ей, и оттого почти всегда уходилъ изъ дому съ фонарями подъ обоими глазами, a дорогая половина, охая, плелась разсказывать старушкамъ о безчинств своего мужа и о претерпнныхъ ею отъ него побояхъ…"
Молодежь въ повстяхъ.
Молодежь въ повстяхъ тоже изображена довольно однообразно; особенно это однообразіе замтно тамъ, гд Гоголь хотлъ изобразить любящую пару, или нарисовать красавицу-двушку, или красавца-молодца. Простыя малороссійскія деревенскія двушки идеализированы имъ до того, что представляются какими-то поэтическими отвлеченностями (напр. Ганна изъ "Майской ночи", Пидорка изъ "Вечера наканун Ивана Купалы"): он окутаны поэтической
"Иванъ едоровичъ Шпонька".
Совершенно въ сторон отъ разобранныхъ повстей Гоголя стоитъ его интересный разсказъ: "Иванъ едоровичъ Шпонька и его тетушка". Прежде всего, это единственный разсказъ, въ которомъ совсмъ нтъ мста фантастик романтизма, — который является «реалистическимъ» отъ начала до конца. Затмъ, это единственный разсказъ въ «Вечерахъ» изъ жизни мелкопомстныхъ дворянъ, тхъ «существователей», о которыхъ не безъ значительной доли презрнія отзывался Гоголь еще въ юности. Этотъ разсказъ потому и цненъ, въ глазахъ историка литературы, что онъ является словно переходнымъ ко всмъ дальнйшимъ повстямъ Гоголя, въ которыхъ великій писатель уже не касается никогда боле міра народныхъ врованій и быта народа, a весь уходитъ въ срый міръ такихъ «существователей», какимъ былъ Иванъ едоровичъ Шпонька.
Содержаніе повсти. Герой.
Иванъ едоровичъ былъ въ дтств "преблаговравный и престарательный мальчикъ, способностями Богъ его обдлилъ, зато онъ былъ настолько послушенъ, тихъ, скроменъ, внимателенъ и вжливъ, — что учителя его очень цнили и сдлали даже наблюдающимъ за успхами товарищей. Разъ только провинился Шпонька — проголодавшись, онъ взялъ съ одного лнтяя взятку блиномъ, былъ изловленъ во время ды и высченъ. Это увеличило его робость.
Не кончивъ училища, онъ сдлался офицеромъ пхотнаго полка, но и здсь, въ веселой и свободной семь офицеровъ, остался одинокъ со своей робкой, кроткой и доброй душой; не принималъ участія въ шумныхъ развлеченіяхъ товарищей, сидлъ больше дома и занимался самыми мирными занятіями: "то чистилъ пуговицы, то читалъ гадательную книжку, то ставилъ мышеловки по угламъ своей комнаты, то, наконецъ, скинувши мундиръ, лежалъ на постели".
Тетушка его.
Его маленькимъ имніемъ и восемнадцатью душами его крпостныхъ управляла его тетушка Василиса Кантаровна, сильная и энергичная старуха, которая никому спуска не давала. [113] Она при всемъ томъ была добродушна и нжно любила своего племянника, даже нсколько благоговла передъ его чиномъ подпоручика. Хорошая хозяйка, она довела маленькое имніе Шпоньки до процвтанія и, наконецъ, выписала его самого въ деревню. По полученіи ея письма, Шпонька, безъ колебанія, подалъ въ отставку и пріхалъ въ родное захолустье. Здсь его кроткую душу обвяло идиллической тишиной и безоблачнымъ счастьемъ спокойной растительной жизни. Даже трудная жизнь крпостного рабочаго люда повернулась къ сентиментальному Шпоньк съ самой идиллической стороны. [114]
113
Пьяницу мельника, который совершенно былъ ни къ чему негоденъ, она собственною своею мужественною рукою, дергая каждый день за чубъ, умла сдлать золотомъ, a не человкомъ. Ростъ она имла почти исполинскій, дородность и силу совершенно соразмрную. Казалось, что природа сдлала непростительную ошибку, опредливъ ей носить темно-коричневый, по буднямъ, капотъ съ мелкими сборками и красную кашемировую шаль въ день Свтлаго Воскресенья и своихъ именинъ, — тогда какъ ей боле всего шли бы драгунскіе усы и длинные ботфорты. Зато занятія ея совершенно соотвтствовали ея виду: она каталась сама на лодк, гребя весломъ искусне всякаго рыболова, стрляла дичь, стояла неотлучно надъ косарями, знала наперечетъ число дынь и арбузовъ на баштан, брала пошлину по пяти копекъ съ воза, прозжавшаго черезъ ея греблю; взлзала на дерево и трусила груши; била лнивыхъ вассаловъ своею страшною рукою и подносила достойнымъ рюмку водки тою же грозною рукою. Почти въ одно время она бранилась, красила пряжу, бгала на кухню, длала квасъ, варила медовое варенье и хлопотала весь день и везд поспвала.
114
,…Онъ неотлучно бывалъ въ пол при жнецахъ и косаряхъ, и это доставляло наслажденіе неизъяснимое его кроткой души. Единодушный взмахъ десятка и боле блестящихъ косъ; шумъ падающей стройными рядами травы; изрдка заливающіяся псни жницъ, то веселыя, какъ встрча гостей, то заунывныя, какъ разлука; спокойный, чистый вечеръ, — и что за вечеръ! какъ воленъ и свжь воздухъ! какъ тогда оживлено все: степь краснетъ, синетъ и горить цвтами; перепелы, дрофы, чайки, кузнечики, тысячи наскомыхъ, и отъ нихъ свистъ, жужжаніе, трескъ, крикъ и вдругъ стройный хоръ; и все не молчитъ ни на минуту; a солнце садится и кроется. У! какъ свжо и хорошо! По полю, то тамъ, то сямъ, раскладываются огни и ставятъ котлы, и вкругъ котловъ садятся усталые косари; паръ отъ галушекъ несется; сумерки срютъ… Трудно разсказать, что длалось тогда съ Иванъ едоровичелъ. Онъ забывалъ присоединиясь къ косарямъ, отвдать ихъ галушекъ, которыя очень любилъ, и стоялъ неподвижно на одномъ мст, слдя глазами пропадавшую въ неб чайку…".
Сторченко.
Еще по дорог домой въ деревню, познакомился онъ съ сосдомъ своимъ по имнію Сторченкомъ. Этотъ помщикъ представлялъ собою полную противоположность Шпоньк: рзкій и грубоватый въ обращеніи, ругатель [115] и порядочный плутъ, онъ, въ то жо время, не былъ обдленъ добродушіемъ. Въ лиц его Гоголь изобразилъ словно прообразъ Ноздрева, отчасти Собакевича. Своей ршительностью онъ совершенно поработилъ робкаго Шпоньку, между тмъ Шпоньк нужно было вернуть одно завщаніе, припрятанное Сторченкомъ. Видя, что прямо завщанія не вернуть, тетушка ршила женить племянника на сестр Сторченка, въ надежд получить завщаніе въ качеств приданаго. Съ ужасомъ узналъ объ этомъ ршеніи робкій Шпонька, но онъ не осмлился спорить съ тетушкой и ограничился тмъ, что впалъ въ полное смущеніе и отчаянье, — даже сны стали видться ему все "про жену". Съ будущей супругой своей онъ не зналъ, о чемъ говорить. [116]
115
Впрочемъ, «ругателемъ» онъ является только по отношенію къ своимъ крпостнымъ. Характерная сцена угощенія Шпоньки. Когда онъ отказался взять «стегнышко», Сторченко заставилъ лакея стать на колни и просить Шпоньку: "Становись, подлецъ, на колни! Говори сейчасъ: "Иванъ едоровичъ, возьмите стегнышко!" — "Иванъ едоровичъ, возьмите стегнышко!" — проревлъ, ставъ на колни, оффиціантъ съ блюдомъ".
116
…Молчаніе продолжалось около четверти часа. Барышня все такъ же сидла.
Наконецъ, Иванъ едоровичъ собрался съ духомъ: "Лтомъ очень много мухъ, сударыня!" — произнесъ онъ полудрожащимъ голосомъ.
— "Чрезвычайно много!" — отвчала барышня. — "Братецъ нарочно сдлалъ хлопушку изъ стараго маменькина башмака, но все еще очень много".
Тутъ разговоръ опять прекратился.