«Ивановский миф» и литература
Шрифт:
(«Я — горнист боевой тревоги…»)
Я нищим стал. Все растерял по свету, — Меня уже наполовину нету…(«Моя молитва под новый 1992 год»)
Эту цепочку печальных откровений из поздней поэзии Дудина можно продолжать и продолжать. Сродни им и последние стихи В. Жукова:
Был я молод, стал хворым и старым, А Коммуна все в той же дали, Командиры мои, комиссары, И куда ж вы меня завели?..Они
Поэзия «фронтовиков» демонстрирует в общем-то старую-престарую истину: истинное творчество шире и глубже идеологии, из которой это творчество исходит. Мы уже убедились, что никакие идеи не могли стереть в стихах молодых романтиков предвоенной эпохи их земного естества, особого родового начала, часто противоречащего их политическим декларациям.
Еще в большей степени это касается тех, кто, пройдя через войну, через послевоенные кризисы сумел сохранить себя как поэта. Тема «малой родины», дома, материнского, отцовского начала жизни, любовь, природа — вот что составляет глубинную основу творчества «фронтовиков». Вот где, если снова обращаться к литературному наследию Дудина и Жукова, «ивановский мир» предстает в наибольшей человеческой сокровенности.
Начнем с Жукова. Как уже говорилось выше, немало в его поэзии такого, что соотносится с официально-идеологическим мифом об Иванове. Но лучшие, собственно «ивановские» страницы жуковского творчества выходят далеко за рамки этого мифа.
Иваново для Жукова прежде всего город простых, то есть естественных, невыдуманных людей, которые в годы войны и станут главным оплотом России. «Рос я в многодетной семье, — вспоминал Владимир Семенович. — У отца нас было десятеро, двое умерли в раннем детстве, а восемь поднялись на ноги <…> Сюсюкаться и цацкаться с нами было некогда. Донашивали друг с друга обноски. Жили дружно и честно». Не раз в стихах своих Жуков вспомнит о главной родительской науке: живи честно, уважай ближних своих, делай хорошо свое дело, не думая о награждении. Уже в зрелом возрасте, вспоминая отца, поэт скажет:
Ты добр, отец!.. Спасибо, что впрягал во все дела — и не скорбел нимало, — чтоб хоть немного жизнь я понимал, хоть что-нибудь умел-таки к финалу.Отец был похож на город, с которым связана вся жизнь поэта:
Есть город, простой, как рабочий, бесхитростный, весь на виду. Я в городе том, между прочим, родился в двадцатом году.Этот «бесхитростный» город, если судить по ранней поэме Жукова «Солдатская слава», сыграл решающую роль в том, что списанный в запас по причине тяжелого ранения в финской войне молодой поэт в годы Великой Отечественной вновь оказался в воинском строю. Одно из ключевых мест поэмы — встреча лирического героя с пожилой ивановской ткачихой, чьи слова: «Сынок… А люди-то воюют…» — проникают в душу «белобилетника»:
И столько боли материнской, и столько горечи в словах, что ты не скажешь ей, что с финской живешь на воинских правах. Что ты мощей святых не толще, когда снять гипсовый жилет… Такой ответ простого проще, не нужен ей такой ответ…Для ивановской поэзии оказалось благом, что Жуков несколько задержался с отправкой на фронт. В силу инвалидности он снова попал в действующую армию в октябре 1942 года. До этого он работал электриком на фабрике Новая Ивановская мануфактура и мог воочию наблюдать, чем и как жило фабричное Иваново в первые годы войны.
А потом все это стало стихами. Замечательны, в частности, «ивановские» главы поэмы «На уровне сердца», начинающиеся с панорамного показа военного Иванова:
ВновьИ далее идет правдивое «фабричная», сродни «окопной» правде повествование о жизни этих «бабонек», многих и многих ивановских «женок» с усталыми глазами, натруженными руками, внесшими свой вклад в общую победу.
Жуков при этом метко выбирает стихотворные формы народной поэзии, особенно частушку, которая способна передать всю горечь женского страдания и вместе с тем непоколебимую веру русской солдатки:
Ты подуй, подуй, погодка, от Москвы в Иваново, Принеси-ка мне, молодке, милого, румяного. (… … … … … … … … … ……) Стала главною впритык силушка подсобная: я — и лошадь, я — и бык, я — и баба и мужик, на сто дел способная. Я — и сеять, я — и жать, и в токарне мучиться. Коль не кончим воевать, без миленочка, видать, и рожать научимся!..Начиная с военных лет, для Жукова Иваново, ивановский край будет ассоциироваться с мужественным долготерпением женщины, с ее умением любить и ждать. Об этом любовная лирика Жукова военных лет:
Скупой солдатскою судьбою ты мне обещана давно.Глава X. «Ивановский миф» в литературе второй половины XX века
По своей интенсивности жизнь Иванова в середине XX века напоминает ивановскую действительность 1920-х годов. Наступает время нового экономического подъема текстильного края, идет строительство новых фабрик и заводов, разрастается жилищный сектор (знаменитые «хрущевки»). В городе появляется троллейбус. Иваново все в большей мере утверждается как вузовский город. В 1974 году на базе пединститута образуется Ивановский государственный университет.
Представление об Иванове как о «городе невест» в силу того, что здесь «незамужние ткачихи составляют большинство», начинает все больше не соответствовать действительности. Появление таких мощных предприятий, как завод расточных станков, завод испытательных приборов, чесальных машин и др. вносит значительные коррективы в демографическую ситуацию города. Впрочем, о трудовых успехах ивановцев во второй половине XX века историки написали уже много и обстоятельно [321] . Нас же интересует прежде всего общественно-политический, культурный климат города, повлиявший на развитие литературы ивановского края. Нас интересует, как функционирует в новое время «ивановский миф».
321
См., например, кн. К. Е. Балдин, А. М. Семененко. Иваново: история и современность. Иваново, 1996.