Изгнанница
Шрифт:
– Замок Литоль, - задушевный голос Глеба заставил Лорисс оторваться от созерцания противостояния природы и человека.
– Позволь, Глеб, - граф подъехал к самому краю холма, дальше начинался крутой спуск. Флавиан мог надеяться на то, что за высокими деревьями его не было видно со стороны замка. Каурый жеребец нервно переступал тонкими ногами, но ослушаться приказа не мог.
– Разве мы не должны были его объехать?
– Должны были, - тихо сказал Глеб и повернул коня.
– Я хотел бы поговорить, граф, а потом решать вам. Всем. По крайней мере, я постараюсь, чтобы разговор был коротким.
Далмат уже спешился. Более того. Пока Лорисс, раскрыв
– Ты считаешь остановку необходимой?
– лицо графа оставалось спокойным, но Лорисс, имея с ним дело, приучилась читать между строк: Флавиан был недоволен. Некоторое время он неподвижно сидел в седле, что-то обдумывая. По всей видимости, он так и не нашел доводов против остановки. Как только он спешился, его конь наклонил голову и стал щипать траву, спеша воспользоваться кратковременным отдыхом.
Вслед за графом соскочила с коня и Лорисс. Сокол, получивший щедрую порцию ласковых похлопываний по холке, присоединился к сородичам.
– Мне есть что рассказать вам, граф, прежде чем вы примете решение, - Глеб обвел внимательным взглядом тех, кто сидел на бревне и тех, кто устроился рядом, на траве.
– Я расскажу вам, почему я решил остановиться в замке, а вы потом решайте.
– Я вздремну, если ты Глеб, не возражаешь, - Далмат осторожно поднялся с бревна, чтобы не потревожить Лавелию. На удивленные взгляды поспешил ответить, - эту историю я знаю. Если хотите знать мое мнение - я за то, чтобы передохнуть пару дней. Мы нуждаемся в отдыхе и в пополнении запасов. И вьючная лошадь не помешает. Путь долог.
– Ну, вода у нас еще есть, - неуверенно начал Северин, но натолкнулся на хмурый взгляд Далмата и замолчал.
– Я не хотел бы распространяться о своей личной жизни, но поскольку иного выхода я не вижу, - Глеб взъерошил волосы, тотчас снова упавшие на лоб.
– Я хорошо знаю хозяина этого замка, и у меня нет причин не доверять ему. Далмат прав, после злополучного хутора мы нуждаемся в пополнении запасов. К тому же, может случиться так, что нам придется провести неделю в седлах, пересекая Двуречье, и времени на охоту и на поиск воды просто не будет. Не говоря уже о костре.
– Глеб, - перебил его граф, - “нет причин не доверять” - весьма прозрачная формулировка. Я попросил бы подробностей.
– Я так и думал. Хозяин замка спас мне жизнь. Дважды. Достаточно?
– Нет, не достаточно, - граф понизил голос, и по спине Лорисс пробежали мурашки.
– Я должен знать больше, прежде чем соглашусь подвергнуть себя и сестру опасности. Здесь Двуречье, и этим все сказано.
– Это сейчас Двуречье, - подал голос Далмат, - а раньше было единое Королевство.
– Что ж, приготовьтесь к тому, что история будет лишена романтики. Заранее прошу прощения, Лавелия, - Глеб одним взглядом выразил почтение.
– Оставим условности, Глеб, - Лавелия махнула маленькой ручкой.
– За эти я дни я столько повидала, что, вряд ли ты способен меня удивить.
Глеб коротко вздохнул и заговорил. Но первая же фраза едва не заставила Лорисс от удивления подскочить с травы.
– Так получилось, что когда мне исполнилось тринадцать, моя мать ушла от отца к графу Ильясу Литольскому, владельцу того замка, что вы видите перед собой. Она стала его женой. Но в тринадцать лет трудно смириться с тем, чего не понимаешь…
Лорисс искренне надеялась, что ее открытый рот остался в ее воображении. Ничего себе - мать
– Я любил мать. Тогда, после ее ухода, отец запретил мне с ней встречаться. Естественно, запрет подействовал обратным образом. Я рос необузданным ребенком. Не мне рассуждать хорошо это или плохо, - голос Глеба стал глуше.
– Я решил, что мой побег из родного дома будет способствовать моему взрослению. К замку я пробирался другой дорогой, южнее, чем мы в этот раз.
– Вот почему ты знаешь эти места, - вырвалось у Лорисс.
– Прости, Глеб.
Он кивнул головой, принимая извинения, и задумался, возвращаясь к прерванной мысли.
– Я считал свой поступок героическим. Но кому из нас не было тринадцати…
Бажен негромко хмыкнул, и Лорисс решила, что сейчас он скажет “мне не было тринадцати”, но он промолчал. Может, у него тоже что-то было связано с этой цифрой?
– До сих пор недоумеваю по поводу того, как нас с Орликом - это мой конь, - Глеб улыбнулся, судя по всему, воспоминание оказалось приятным, - не сожрали дикие звери. Тогда я думал, что всему виной амулет, который дала мне знахарка.
Далмат при этих словах вздохнул и перевернулся с боку на бок.
– Так или иначе, звери не сожрали. Сожрали люди. В переносном смысле, естественно, Лавелия, - поспешно добавил Глеб, заметив, как побледнела графиня.
– На пятый день путешествия, ближе к вечеру, я выехал к одиноко стоящему хутору и попросился на ночлег. Не буду рассказывать, что хозяин не понравился мне сразу, потому что такого не было. Вполне дружественно настроенные люди. Да… Я поужинал, - он усмехнулся, - как сейчас помню, была вкуснейшая куриная похлебка. И все.
Граф поднял брови.
– Что ты… вы… хочешь сказать?
– Лавелия не сводила с Глеба широко открытых глаз.
– Я ничего не помню. Когда я очнулся, первое, что я осознал - у меня нестерпимо болело тело, прошу прощения Лавелия. Болело горло, все тело было покрыто ранами: и зажившими и свежими…
Лавелия сдавлено охнула.
– Неважно. Я просто хотел сказать о том, что видимо, прошло некоторое время. Напротив меня стоял полный, но я бы добавил - подвижный, человек и радостно улыбался. “Слава Свету, ты очнулся” - сказал другой человек, и я увидел старого Берта - слугу отца. Он сидел рядом со мной и одной рукой держал меня за шею, а другой поил из чашки. Питье было обжигающим и с каждым глотком возвращало меня к действительности. Что со мной, хотел сказать я, но не смог. Берт подхватил меня на руки, и я удивился, насколько легкой оказалась его ноша. “Интуиция не подвела вас, ваше сиятельство, - Берт обращался к полному человеку, - если бы поехали западнее, ни за что его бы не нашли”. Так состоялось мое знакомство с графом Ильясом, а позже и с замком Литоль. Как я узнал позднее, Берт, невзирая на запрет отца, приехал в замок, чтобы разыскать меня. Он был слугой, но не рабом. Он бросил все и поехал в замок, чтобы предупредить мою мать. Казалось бы, какое дело Ильясу до глупого мальца? Но горе матери задело его за живое. То была настоящая любовь, я впервые увидел ее так близко. Ильяс не мог видеть мать несчастной. Меня искали долгий месяц после того, как получили известие. Искали, методично объезжая окрестности. Ильяс лично возглавил поиски, мотаясь по лесу со своими людьми. Много позже он признался мне, что только однажды в жизни был счастлив: когда увидел глаза моей матери, после того, как исхудалого, больного, но живого привез меня в замок.