Изгнанник Ардена
Шрифт:
– Платье, не слишком нарядное и броское, но и не для прислуги. Кстати о метле, к нам через день приходит служанка, зачем ты подметаешь? – спросил Тристан. – Флоренс неловко, и она переживает, что через день-другой ты вызовешься чистить ей туфли.
– Флоренс не могла такого сказать. В отличие от тебя, у нее есть чувство такта.
– Я серьезно, зачем ты это делаешь?
Адалина поежилась под его изучающим взглядом.
– Отвлекаю себя, как могу.
– От чего?
– От всего. От мыслей о будущем, от сомнений и вопросов, смогу ли я когда-нибудь вернуться на родину свободной, не опасаясь, что меня найдут и насильно поволокут к брачному алтарю с человеком, которого я
В комнате воцарилась неловкая тишина.
Тристан смотрел на нее так внимательно, будто читал ее мысли. Затем его взгляд смягчился, и он спокойно заговорил, словно не услышал ее признания, которое вырвалось помимо воли.
– Думаю, прогулка на свежем воздухе и парочка сладких корзинок отвлекут тебя лучше, чем метла. Жду внизу.
* * *
Сад Гринхилла оказался настолько огромным, что там с легкостью уместилась бы небольшая деревушка. Яблони разных сортов росли нестройными рядами, а зеленую лужайку усыпали переспевшие плоды, от которых разносился прелый аромат на всю округу. Между высокими деревьями, чьи раскидистые кроны дарили спасительную тень, защищавшую от знойного солнца, находились торговые лавки. Там можно было купить не только выпечку, которую так рьяно нахваливал Тристан, но и многое другое: деревянную и глиняную посуду, кожаные плетеные пояса и ремни для оружия, украшения из металла и дешевых самоцветов, вязаные платки и чулки, вырезанные из дерева игрушки. И хотя все это не отличалось роскошью, к которой привыкла Адалина, выглядело душевным и по домашнему уютным.
Тристан уговорил ее попробовать яблоки в карамели и сладкие корзинки из песочного теста с тонкими ломтиками фруктов, сложенных в виде бутонов роз и щедро присыпанных корицей. Он сам ел пирожки и каждый раз закатывал глаза от удовольствия, точно в жизни ничего вкуснее не знал.
Они оделись, как зажиточные горожане, и на них никто не обращал внимания. Народ, захмелев от сидра, веселился, танцевал под задорные мотивы флейты и волынки, и никому не было дело до гуляющей вдоль деревянной ограды молодой пары. Пока Тристан вел ее в глубь сада, они несколько раз встретили девушек, желавших уединиться со своими кавалерами в густой сени старых яблонь, которые уже не плодоносили, но надежно укрывали от палящих лучей солнца.
– Куда ты меня ведешь? – спросила Адалина, когда звуки волынки затихли вдалеке.
– Скоро увидишь.
Вскоре яблоневые деревья поредели, сменившись густыми зарослями орешника и малиновых кустов. Подол ее платья постоянно цеплялся за длинные ветки, торчавшие на обочинах узкой тропы, по которой они шли к дальней ограде. Время от времени Тристан нагибался, чтобы сорвать особенно крупные алые ягоды малины, а потом пригоршнями закидывал их в рот или угощал Адалину.
– Тебе понравился праздник? – внезапно спросил он, когда Адалина наклонилась сорвать ромашку.
– Да, здесь все такие беззаботные и счастливые. Отмечают яблочный урожай так, будто на город пролился дождь из золота и самоцветов.
– В этом и прелесть. – Тристан подошел к невысокому дереву, в кроне которого спрятались ярко-красные крошечные яблоки, и сорвал несколько плодов. – Пока аристократы Великого Материка делят земли, строят друг другу козни и воюют за власть и титулы, простые люди, на чьих плечах держатся все наши королевства, умеют находить повод для радости и веселья в самых незначительных мелочах. – Он протянул ей зрелый фрукт. – Попробуй, это редкий сорт.
Адалина за раз откусила половину яблока, до того оно было маленьким. Ее рот заполнился медовой сладостью.
– Ты
Тристан неторопливо прожевал яблоко, прежде чем ответить:
– Нет. Я люблю переодеваться в простолюдина, общаться с людьми не из знати, отмечать праздники и примерять на себя их образ жизни. Это помогает не только в делах гильдии. И не дает забыть, что наш мир – не просто игры королей. Он гораздо больше, интереснее и многограннее. – Тристан задумчиво улыбнулся. – Но если страдающий от скуки принц может позволить себе поиграть в городского бедняка и заглянуть в дешевую таверну, чтобы пропустить стакан эля и послушать сплетни уставших от тяжелого дня работяг, то простолюдину во дворец вход закрыт. Я честолюбив, Адалина, и наслаждаюсь своим положением, роскошью, доступной по щелчку пальцев, и властью над людьми благодаря гильдии и титулу. Я далек от образа мечтательного дурака, который променял бы богатства и титул на тихую жизнь вдали от дворцовых интриг.
– Значит, когда найдешь того, кто пытался тебя убить, то вернешь свой титул принца?
Тристан нахмурился. Его лицо омрачилось, словно Адалина надавила на больную мозоль.
– Не знаю.
– Это из-за покойной леди Джоанны, да?
Адалина понимала, что ее вопрос бестактен, но не терзалась чувством вины. После того как выдала Тристану правду о смерти своих родителей, она имела право на взаимную откровенность.
Тристан наградил ее холодным взглядом, но, к ее удивлению, ответил:
– Не только из-за нее. Ее смерть лишь одна из причин.
– Ты давно влюблен в нее? – Адалина продолжала опасные танцы на осколках его разбитого сердца, не отдавая себе отчета в том, что эти вопросы ранили и ее саму.
– Больше восьми лет.
Восемь лет назад Адалина впервые увидела Тристана Вейланда, принца Южного королевства, молва о красоте и порочности которого дошла даже до Аталаса. Тогда она была совсем ребенком и не понимала, почему женщины столь отчаянно краснеют и хихикают, глядя на очевидно скучающего и пившего в одиночестве юношу. Когда она подошла к нему, чтобы сделать глупое замечание, то даже не подозревала, какую цену заплатит за несколько минут общения с Порочным принцем.
– Так долго. – Адалина не сразу осознала, что произнесла это вслух.
– Да. Удивлена, что я способен на длительную привязанность? – хмыкнул Тристан.
– Она отвечала тебе взаимностью?
Тристан помрачнел еще сильнее.
– Да.
– Почему ты за нее не боролся? Почему позволил брату жениться на ней? – Адалина прикусила язык. Это были слишком откровенные вопросы. Даже для нее.
Тристан опустил взгляд, и его брови сошлись на переносице.
Она не ждала, что он ответит. Скорее, разозлится и начнет искать брешь в ее броне, чтобы причинить боль в ответ. Но каково же было ее изумление, когда вместо колкостей он признался в причине своего бездействия.
– Я струсил.
Адалина замерла на месте, сжимая пальцами подол длинного платья.
Тристан тоже остановился и посмотрел на нее через плечо.
– Что такое, дорогуша? Ждала драматичной истории о несчастной любви?
– Не ожидала такой ошеломительной откровенности.
– Мы уже достаточно знаем друг о друге, и мне нет смысла рисоваться перед тобой, – язвительно бросил Тристан. – Я был молод и глуп. Труслив и эгоистичен. Меня до трясучки пугали собственные чувства, сильные и необузданные. Я никогда ни к кому такого не испытывал. Потом еще больше испугался того, что влюбился в хрупкую, нежную искреннюю девушку и своим признанием лишь запятнаю ее честь. К тому же она была кузиной моего брата, с которым у меня и так отношения не ладились.