Изгнанник Ардена
Шрифт:
– Изи, раз ты завтра отправишься в Фортис, загляни к Кристин.
Изекиль потянулся в кресле, словно объевшийся сметаной кот, и закинул ногу на ногу. Тристан сделал вид, что не заметил, как загорелись его глаза при упоминании Кристин.
– Что я должен передать? Письмо или устное послание?
– Послание. Пусть она найдет сведения о Виоле Стейн.
Изекиль нахмурился, повторяя про себя имя, чтобы вспомнить его.
– Виола Стейн, Виола… Ви… – На его лице проступило озарение. – Не та ли это Виола, с которой вы провели целое лето в Фортисе?
Изекиль деликатно умолчал о том, что застукал Тристана с Виолой за любовными утехами прямо
– Она самая.
Изекиль подался вперед, всем видом показывая, что готов выслушать подробности, но не смог сдержать зевок.
Тристан усмехнулся и покачал головой.
– Иди отдохни, друг мой. Завтра я все тебе расскажу.
Он оглянулся на бутылку вина, но даже его любимое, Арденийское, не способно было справиться с бурей, поднявшейся в сердце.
Изекиль отправился наверх, а Тристан просидел в одиночестве до тех пор, пока от усталости не запульсировало в висках. Он неустанно гладил грани медальона, под крышкой которого хранился засохший цветок ландыша. Он никогда не открывал его и втайне представлял, будто цветок живой и источает сладкий аромат. Но то был лишь самообман, за которым он прятал неприглядную правду: погиб не только цветок и его возлюбленная, но и он сам. Задолго до того, как весть о его кончине потрясла Южное королевство.
Но если его сердце мертво, так почему же оно так неприятно сжималось от одной мысли, что девушка, которую он защищал, за чью жизнь боролся, оказалась лгуньей?
Тристан порывисто поднялся с кресла и устремился к винтовой лестнице.
Он вытрясет из нее всю правду, какой бы горькой она ни была.
Глава 21
После услышанного Адалина не смогла бы уснуть даже при большом желании. Она переоделась в длинную ночную сорочку, накинула поверх нее халат и села за письменный стол из красного дерева с резным узором на ящиках. Комната была обставлена роскошной мебелью, постель застелена дорогим атласным покрывалом, а пол покрывал мягкий дахабский ковер, в ворсе которого утопали ее ступни.
Адалина порылась в верхнем ящике стола и вытащила ключ на цепочке, который всегда носила при себе в Изумрудном дворце. Теперь, благодаря стараниям Изобель, она могла отпереть шкатулку, некогда подаренную матерью, где хранились дорогие ей вещи. На самом верху лежало отцовское письмо, которое она нашла на кладбище. Время от времени она доставала его, перечитывала в надежде найти подсказки и любые зацепки, которые могли бы привести ее к Бернарду Этиру. Но сейчас она с трудом подавила желание сжечь его письмо.
Адалина надеялась, что отец поручил ей отыскать этого треклятого Этира, чтобы тот передал для нее нечто важное. Что-то такое, что доказало бы его любовь, которую Адалина так жаждала получить хоть от одного родителя. А сегодня ее глупые детские надежды разбились, подобно ледяной сосульке, упавшей с высокого карниза на промерзлую землю. Вместо толики отцовского тепла она оказалась впутана в дворцовые интриги, от которых всегда пыталась сбежать.
Что ей делать, если Бернард Этир в самом деле прячет «Сердце Запада»? Свергнуть Стефана? У нее не было ни единого шанса одолеть противника. Отец не оставил ей ничего для этой борьбы, кроме вороха проблем и тайн, которыми она ни с кем не могла поделиться, рискуя подвергнуть себя серьезной опасности.
От всех этих вопросов пухла голова.
Понимая, что не сможет уснуть, Адалина подвинула к себе шкатулку и принялась изучать содержимое, которое и так знала наизусть. Ее всегда это успокаивало. Шелковая
Затем она вновь вернулась к изучению шкатулки. На дне лежали написанные карандашом портреты и нотные листы. Они пожелтели от старости, но записи были четкими – Адалина обводила ноты свежими чернилами, хоть и помнила записанный на слух отрывок наизусть. Она мечтала услышать мелодию целиком, но знала, что это невозможно. Написавший эту музыку композитор уже много лет не играл.
Со дна шкатулки на нее смотрел цепкий взгляд нарисованных углем глаз. Этот набросок она сделала в тринадцать лет, но уже тогда она была талантливой и способной ученицей как в музыке, так и в рисовании. Адалина уже хотела достать рисунок, как вдруг в коридоре раздались размашистые громкие шаги. Она безошибочно угадала, кому они принадлежали.
Адалина едва успела сложить все в шкатулку, когда дверь распахнулась и в комнату вошел Тристан.
– Врываться в покои незамужней леди посреди ночи верх невоспитанности, принц Тристан, – сказала она, пытаясь скрыть волнение за иронией.
Тристану, казалось, было не до шуток. Он внимательно проследил за тем, как она закрыла крышку шкатулки и отодвинула ее на противоположный край стола, а потом приблизился медленным хищным шагом.
– У меня к тебе всего один вопрос, Адалина. – Одну руку он положил на подлокотник ее кресла, вторую – на спинку и склонился над ней, как над добычей, опаляя лицо горячим дыханием. – И от твоего ответа зависит, как будут дальше складываться наши отношения.
– Неужели в Порочном принце взыграла совесть и он решил жениться на мне, после того как чуть не уложил в постель? – Адалина вновь выбрала излюбленную защитную тактику. – Полно вам, принц Тристан, вы наверняка наслышаны о моей репутации. Моя честь не стоит и медной монеты.
На его лице не дрогнул ни один мускул, а взгляд заставил Адалину внутренне сжаться.
– Как погибли твои родители? И не смей лгать, если не хочешь нажить в моем лице нового врага, Адалина.
Она откинулась на спинку кресла, потому что держать ровную осанку под его тяжелым взглядом было равносильно тасканию мешка с булыжниками.
– Ты велел Изекилю разузнать не только о Бернарде Этире, но и о моей семье, да? – спросила она, стараясь скрыть горечь в голосе.
– А ты думала, что я просто доверюсь фаворитке Стефана? Не испытывай мое терпение и говори правду.
Адалина приподняла подбородок, и ее губы оказались на одном уровне с его ртом. Если бы не Изекиль, возможно, сейчас они бы лежали в его постели, и Тристан ласкал ее тело требовательными губами, вместо того чтобы сверлить суровым взглядом. В глубине души она понимала, что столь несвоевременное вмешательство Изекиля стало для нее спасением. Она слишком близко подобралась к пламени, которое не знало пощады и поглощало все на своем пути.