Каллиграфия

Флоренская Юлия

– Что это на Джулии за наряд?
– завистливо спросила Люси и мельком взглянула на Кристиана, чья невозмутимость никак не давала поводов для ревности.
– Помнится, когда мы собирались на прогулку, ты была в другом костюме.

– А ей идет это платье, - сказал Франческо.
– Не правда ли, синьор Кимура?

Тот недоуменно пожал плечами:

– Что так, что эдак. Особой разницы не вижу.

– Неужели?!
– разочарованно воскликнул Росси. Конечно, ему неоднократно говорили, что не одежда красит человека, но он-то был убежден

в обратном.
– По-моему, сидит, как на принцессе.

– Слишком длинное, - сказала Джейн, смерив подругу оценивающим взглядом.
– Сгодится разве только для бала.

– Отправлюсь в нем в луга, - усмехнулась Джулия.

Люси раздраженно фыркнула. Рафинированная блондинка в белом пиджаке, белых, суженных книзу брюках и белых туфлях, она не видела смысла в перемене гардероба и придерживалась строгого стиля с минимальным числом аксессуаров. Пышные, а главное, неуместные костюмы вызывали в ней чувство отвращения и, по ее мнению, заслуживали помойного ведра.

К трико, в котором Актеон совершал пробежку вокруг виллы, она также отнеслась с презрением.

– Ну что, вы, кириэ? Зачем же вы вот в этом, да перед людьми?

– О, добрый день!
– нимало не смутившись, воскликнул тот и широко улыбнулся, ощетинив усы.
– Чудесный, замечательный день! Поздравляю с обновками! Отчего это Люси такая мрачная?
– Он бежал на месте, двигая локтями и радостно отдуваясь.
– Если вы не против, я сделаю еще кружок, и присоединюсь к вам. Располагайтесь в гостиной. Я хочу просветить вас насчет завтрашней поездки.

– Поездки?
– ёрзал Франческо, пока Джулия подбрасывала в камин угли.
– Синьор Кимура, какая еще поездка? Нас ведь ни о чем таком...

– Да-да, я не предупреждал, - отозвался Кристиан.
– Предполагалось устроить сюрприз.

– А я люблю сюрпризы, - оживилась Джейн.
– Каков будет маршрут?

– Вот придет Актеон и расскажет, - буркнул Франческо, который в сюрпризах вечно чуял подвох.

Актеон ворвался в каминную залу, раскрасневшийся и счастливый.

– Когда долго бегаешь, - изрек он, - открывается второе дыхание. А там и третье, и четвертое!

– Ближе к делу, ближе к делу, - снисходительно посоветовала Люси, подперев рукой подбородок и принявшись изучать рисунок на ковре.

– Что ж, приступим, - сказал грек и без опаски плюхнулся на диван, из обивки которого раньше приходилось в большом количестве вынимать отравленные иглы и ядовитые шипы растений. Теперь, он был уверен, убийца отбывает наказание за решеткой.
– Итак, завтра, после лабораторной практики, мы вшестером отправимся к достопримечательностям Ираклиона. Сперва посетим порт, где находится арсенал с длинной-предлинной аркой. Следующим пунктом стоит Венецианская крепость с искусственно насыпанным мостом, после чего запланирована прогулка на пароме.

– На пароме?
– удивилась Джулия.

– Моя яхта сейчас в ремонте, поэтому придется нам довольствоваться паромом, - грустно вздохнул Актеон.

...Франческо утверждал, что на яхте им было бы куда комфортнее, чем на переполненной людьми посудине, которая, к тому же, не отличалась прочностью и слегка кренилась влево. Чтобы подняться на верхнюю палубу,

он вынужден был отстоять свой ботинок у прожорливой лестницы, между ступеней которой случайно угодила его нога. Прикасаться к полинялым поручням он отказался из брезгливости и в течение размеренной беседы Кристиана и Люси недоверчиво косился на доски настила, которые скрипели под нажимом и, вообще, вели себя очень ненадежно. Джейн же, ничуть не брезгуя облупившейся на перилах краской, стояла на корме и мечтательно глядела вдаль. Пилот, который доставил их на Крит и чье имя она узнала впоследствии, был не кто иной, как работник той самой лаборатории, куда определили четверых студентов. Анджелос - а именно так звали их спасителя - чинил аппаратуру и был у заведующего на побегушках: платил по счетам, привозил реактивы, договаривался с мастерскими о поставках мебели. Невзирая ни на его низкооплачиваемую должность, ни на его тихий нрав, а может, как раз благодаря этому тихому нраву, Джейн привязалась к нему всей душой и уже не мыслила ни дня без того, чтобы обмолвиться с ним хотя бы парой слов. Вскоре они стали так неразлучны, что без стеснения встречались по вечерам у калитки особняка Актеона. Франческо взял манеру подшучивать над англичанкой, которая на его колкости реагировала весьма сдержанно.

– Срослись, точно две мидии!
– дразнился он, хохоча.

– Сам ты мидия, - отвечала на это Джейн и величественно удалялась.

Любовь делала ее сильнее, тогда как для Джулии любая привязанность или страсть была сродни удавке, мельничному жернову, повешенному на шею. Она не терпела ни притязаний, ни каких-либо намеков, а ухаживания так и вовсе почитала оскорбительными. Вот и сейчас Кристиан наблюдал, как один из пассажиров безуспешно добивается ее благосклонности, рассыпаясь в похвалах и возбужденно жестикулируя.

«Что за назойливый тип!
– в негодовании подумал Кимура.
– На ее месте я бы ему вмазал».

– Вы мне до смерти надоели, - жестко проговорила Венто, глядя куда-то в сторону и не внимая уговорам привязчивого господина.
– Подите прочь!

Оставшись на нижней палубе, она намеревалась побыть в уединении и насладиться пейзажем. И тут к ней, как назло, прицепился этот южанин, причем был он отнюдь не в трезвом виде. От него пахло вином, с которым он явно переборщил, чесноком и еще какой-то гадостью.

– Послушайте, - мямлил он.
– По-послушайте, у меня к вам предложение, то есть при-ик!-приглашение. Видите вон тот берег? Там, за лесом, мой дом. Оч-чень комф-ик!-ком-бельный...
– произнести слово «комфортабельный» ему так и не удалось.

«Ну, почему, - с досадой думала Джулия, - почему, когда путешествие обещает быть незабываемым, к тебе обязательно пристанет тот, кто всё испортит?»

– Так вы согласны?
– допытывался господин.
– Да-давайте сойдем на ближайшей пристани. Я угощу вас мартини.

Джулия сделала нетерпеливый жест рукой:

– Проваливайте!

– Как? Что?
– опешил южанин.

– Прочь!
– повторила Венто, вглядываясь в горизонт и хмуря брови.

– Нет, вы пойдете со мной, и точка!
– разозлился тот, опустив тяжелую ладонь ей на плечо.

– Запятая, - поправила она и резко повернулась к нему. Кристиан видел ее лицо: свирепо сведенные брови, мечущий молнии взгляд и подрагивающие, плотно сомкнутые губы.