Кареглазка и чудовища
Шрифт:
И в этот раз, когда мои губы снова приблизились к ее губам, она меня не отвергла. Я почувствовал, что готов, и даже больше — могу опростоволоситься как подросток девственник, и она это тоже почувствовала. Кареглазка спустила колготы с бельем, и оказалась сверху, обхватив мою шею руками.
Неожиданно карусель снова включилась, медленно, рывками прокатив нас пару кругов — как раз столько, чтоб мы успели закончить.
Странно: несмотря на самоубийственное светозвуковое шоу, ни один трескун так и не заявился.
****
Утром Милана обнаружила под подушкой
— Ггиша, это ты положил мне подагок под подушку? — серьезным тоном спросила девочка.
— Нет, конечно, — ответил я максимально сухо. — Зачем это мне? Брать что-то вкусное, и класть тебе под подушку?! Я же не дурак.
****
Гермес-Афродита понимал, что пора расстаться с блядским мезальянсом. Ученая с выродком нашли Ковчег, а больше его ничего не интересовало. В Колонии он не собирался.
На рассвете случилась менструация… вернее, он сначала так подумал, ведь ничем другим это не могло быть. Ничего не болело, и было много крови из вагины, хотя логики в этом и не было — он не способен к деторождению. И действительно, присмотревшись, он понял — кровь была смешана с гноем. Это было продолжение и усиление того процесса разложения, который продолжал поражать его. Уродство, которое убивало. Если он не прекратит это.
В аэропорт они выехали рано утром.
— Я так и не дозвонилась диспетчеру. Не пойму, что у них там происходит, — сказала Крылова с заднего сидения, где она разместилась вместе с дочерью и собакой. — Придется лететь самим. Посмотрим, возможно, мы полетим на чем-то другом, более подходящем для столь длинного и экстремального полета, — добавила она, имея в виду необходимость преодолеть несколько тысяч километров, еще и в ледяной атмосфере Полярного круга.
Ученая избегала оставлять дочку с Афродитой, что синдик полностью одобрял — при достижении целей его не останавливали такие сентиментальные вещи, как дети. Главное — Цербер сзади. Самое ценное существо на свете.
Стать Саморожденным… объектом поклонения, обожания, восхищения… Гермес-Афродита может стать божеством, может войти в историю… даже не человечества — Вселенной-Ойкумены. Он с придыханием подумал, что не будет больше ущербности, гниения, неполноценности… Стать Саморожденным — и новая цель пульсировала в голове, не давая расслабиться. Спасибо отцу за правильную школу.
От него не укрылось, что Крылова стала мягче с выродком, разговорчивее, из голоса девушки исчезли нотки обиды. Наоборот, теперь мамашка с Менаевым периодически встречались глазами в зеркале заднего вида. Наступил тот миг, когда требовалось ударить.
— Я вижу, вы помирились, — скучным голосом подметила брюнетка. — Очевидно, что даже полюбили друг друга, — в слове «полюбили», произнесенном с явным сарказмом, был завуалирован намек на секс.
Ученая покраснела, а Менаев раздраженно вспыхнул.
— Иди нафиг! Это не твое дело!
Девочка сзади рассмеялась, увидев в зеркале улыбку Афродиты.
— Тили-тили-тесто, жених
— Мила, хватит! — урезонила ее Крылова.
— А ты рассказал Елене Ивановне, как погиб Мчатрян? — спросила Дита у выродка. — Да что там Мчатрян — ты же собственную маму оставил за дверью.
Гриша побагровел, его ноздри раздулись, как кузнечные меха.
— Елена Ивановна, в шкафу у твоего избранника много скелетов. Побольше, чем у кого-либо, — сектантка и не думала затыкаться, наоборот. — Я не думаю, что ты достойна такого. К тому же, у тебя маленький ребенок, дочь. Ты же знаешь, как тяжело девочкам с отчимами, да еще и с таким аморальным отребьем?
Менаев выругался, продолжая рулить и уставившись в крутой дорожный поворот, выходящий на эстакаду к аэропорту, а Крылова смотрела на него, и настороженно молчала.
— Гриша многих отправил на тот свет. Не меньше, чем Гитлер или Чингисхан. Какой-то маньяк серийный… — долбил камень синдик. — Он ведь такого в своей тетрадке со стихами не пишет?
— Гриш… — неуверенно сказала Крылова. — Что происходит? О чем она говорит?
— По роже хочет! — захрипел Менаев, замахнувшись для удара по голове Диты, и оставив руль в одной руке…
И остановился, заметив сзади переспуганные лица Кареглазки и дочки.
Но, Афродита уже визжала — так, как умела, пронзительно, по-девичьи. Вместе с ней закричала Милана, и даже Цербер возбужденно залаял. И, пока кулак чертил дугу в воздухе, а Гриша отклонился от руля — сама брюнетка нырнула под руку выродка, и выхватила из-за пояса пистолет. Секунда дела, и салон наполнился грохотом и дымом от выстрела.
Пуля попала в Менаева, он бросил руль, хотя это уже было не важно — Пежо с разгону перелетел через бордюр, врезался в дорожную ограду, и остановился наполовину над обрывом.
Афродита предусмотрительно пристегнулась, поэтому не сильно ушиблась. И все же слезы предательски застелили глаза пеленой. Наспех обтерев лицо перчатками, она огляделась. Судя по всему, все живы — и ученая с дочкой, и пес, и выродок, стекающий кровью. Но — без сознания.
Распахнутая дверь продемонстрировала, что через нее не выйти — вся передняя часть машины висела в воздухе, и колеса до сих пор вертелись. Пежо пошатнулся, как робкий маятник.
Дита опустила сидение, фактически полностью разложив. Раскачивание усилилось. Отодвинула обмякшую девочку в сторону мамаши, забрала из сумки револьвер. Капот накренился вниз.
Задняя дверь открылась с трудом — оказалось, что зад машины «сидел» на смятых перилах дорожной ограды. Но, выбраться пока что можно.
Сектантка протиснулась на заднее сидение, обхватила Цербера, поскуливающего, едва пришедшего в себя, и вылезла с ним на твердь, чем еще больше раскачала Пежо.
Надо усыпить животное, — решила она, и зажала пасть салфеткой с хлороформом. Пес продолжал бурчать как трактор, постепенно все тише и тише.
Веки Менаева подрагивали. Что правильнее — добить их всех? Или это пустая трата времени, пуль и сил? Машина скоро свалится вниз — а там не один десяток метров.