Каторжник
Шрифт:
— Что еще? — прилетел новый вопрос.
— Кирпичи делать. На кирпичной работе урок дается двум человекам из расчета выделывать в день пятьсот штук кирпича шестивершковой меры, так чтобы один мял глину, а другой занимался деланьем. Тут кто хошь разберется. Тока платят мало — хорошо если двугривенный в день!
— А где платят хорошо? — тут же влез с интересовавшим всех вопросом Чурис.
Трофим хмыкнул, будто говоря про себя: «Вот ты фрукт! Хорошо чтобы платили ему, колоднику!»
— Ну, ежели с управителями сговоришься, может, и заплатят хорошо.
Чтобы поговорить насчет найма, понятное дело, надо было попасть в контору при заводе и увидеться с управляющим. Тот же Трофим хорошо отзывался о металлургическом железоделательном Верх-Исетском заводе Яковлевых, что находился в двух верстах от города.
Но как это сделать? Мы здесь, в остроге. А они, выходит, там, на заводе в конторе. И как это, спрашивается, сделать?
— Да что тут гадать, — насмешливо протянул Фомич, — денюх надоть пообещать кому следует, да и все.
— Вот это ты верно придумал. А ну, народ, расступись! Мне к двери надо протиснуться, порадеть за обчество!
Подойдя к обшарпанной, но крепкой двери в нашу камеру, я позвал охранников.
— Ну? — Солдат подошел, открыл маленькое смотровое окно.
— Слышь, служивый, позови ради Христа Наумкина, он один из тех, что нас сюда привели! — попросил я позвать того самого знакомого из солдат, что не раз помогал мне с Агафьей и уже вполне лояльно ко мне относился.
— Тебе надо, ты и зови, — нагло ухмыльнулся он и уже собирался закрыть смотровую.
— Позови, — тяжело глянул я на него. А то мы тут такую бучу поднимем, что сюда все начальство сбежится. Оно тебе надо?
— Как поднимешь, так и получишь, — уже не так уверенно ответил.
— Получим, но и тебе достанется, а уж чего начальству сказать, мы найдем. Позови, не жмись давай!
Пару секунд он смотрел на нас злым взглядом и только пробурчал, перед тем как захлопнуть смотровое окно:
— Ладно, жди.
Подождать пришлось не меньше чем полчаса, когда дверь наконец не открылась и на пороге не появился этот самый Наумкин, причем рожа у него была явно недовольная.
— Чего тебе, Подкидыш?
— Слышь, нам в город надо. Потолковать кое с кем. Смогешь устроить?
Солдат широко ухмыльнулся.
— Ты где водки-то тут нашел, что с утрева с самого так нализалси? Да глупости такие говоришь, еще и меня от отдыха отрываешь.
— Да не, я серьезно! Давай заплатим! — предложил я.
— Ха, а не сбежишь? — с сомнением спросил он.
— Ну ты ж меня знаешь! Когда я пытался, хоть и без железа шел не один день! Даже повода не давал, — открестился я.
— Да кто тебе знает! — с таким же сомнением ответил Наумкин.
— Я честный каторжанин, свое отбыть — и ладно. Гривенник дам! — посулил я.
— Не, мало! — зевнул Наумкин.
Черт. А у меня денег больше не было.
— Полтину дадим! — вдруг вызвался Фомич. — Тока нам вдвоем надоть!
Услышав про полтину, солдат
— Ну ладно, пойдем. Только, если что, я сразу стреляю! — пригрозил он.
— Не боись, все будет ровно! — твердо пообещал я.
Наконец, решившись, Наумкин позвал унтера и обговорил с ним нашу прогулку. Степенно приняв подношение, тот провел нас на улицу через дверь в караульное помещение. Сопровождать нас отправили пару солдат — Наумкина и еще одного.
Солдатики, похоже, тоже рады были оказаться на воле — они вовсю озирались по сторонам, откровенно разглядывая и улицы города, и попадающихся навстречу людей.
Спросив прохожих, где тут находится Верх-Исетский завод, мы пошли в его сторону. Он располагался чуть за городом, где в морозный воздух уходили столбы густого дыма. Проследовав в заданном направлении, мы вскоре оказались у мрачного прокопченного здания заводоуправления.
«Верх-Исетский завод» — было написано на входе.
Постучав в заводские ворота, я сообщил, что мы ищем работу. Покосившись на стоящих поодаль солдат с ружьями, сторож неохотно открыл в воротах калитку.
— А это что за служилые?
— Это с нами. Мы с каторги просто! — правдиво ответил.
— А-а… — протянул тот, видимо, не особенно удивившись.
Пройдя через закопченный, запруженный подводами двор, мы оказались у приземистого здания заводоуправления. Наши конвоиры, хлюпая сапогами по весеннему снегу, грустно плелись за нами следом.
Тут наш провожатый приказал нам обождать.
— Сейчас выйдет Спиридон Матвеич. Авост на что и сговоритеся!
Действительно, через пару минут на крыльце появился лысоватый приземистый господин в синем сюртуке.
— Чего надо? — лаконично спросил он, едва окинув нас взглядом.
— Извольте видеть, мы тут представляем партию арестантов в сто две фигуры мужеска полу и двадцать шесть — женскога, — скороговоркой выпалил я текст, подготовленный еще по пути на завод. — В городе задержимся на два месяца, можем в это время поработать, ежели условия нас устроят!
Посмотрев на меня внимательнее, управляющий с уважением в голосе произнес:
— Сто два, говорите? Это замечательно… Ну, пойдемте внутрь, обсудим условия.
В темноватом кабинете, куда солнечный свет едва пробивался сквозь украшенное морозными узорами окно, присутствовал еще один человек.
— Вот, Аристарх Степанович, вольнонаемные пришли! Работой интересуются. В сто лиц артель у них, говорят!
— Да и где бы повыгоднее нам пристроится? — тут же спросил Фомич.
Тот, кого навали Аристархом Степановичем, задумчиво осмотрел нас с ног до головы.
— Ну, на извозе сейчас все. Тут наш завод и вольнонаемных берет, и башкир даже. За восемьдесят пудов вывезенной руды платим двугривенный, с условием делать по сорок верст в день, а чтоб переезд был в час по четыре версты, а свалка и нагребка по одному часу. Или железо возить на Уткинскую пристань, шестьдесят копеек в один конец. Тока надо сани и лошадь, а так — пожалуйста!