Книжные люди
Шрифт:
Эйслин усмехается.
— Миссис Эббот вчера сказала мне, что ты теперь участвуешь в фестивале. Как это произошло?
Я несколько дней назад жаловалась ей на то, что Себастиан меня не включил, и как это меня злило, так что она в курсе. Она также знает, что я уже начала планировать свой собственный.
— О, она просто пристыдила его, решив, что он уже меня пригласил, и ему пришлось согласиться, чтобы не выглядеть последним мудаком.
— Он не передумал, когда она ушла?
— Нет, представляешь? Хотя был
Он понял, что мои идеи стоящие. И даже сейчас я снова ощущаю предательское тепло от этой мысли.
Будто мне не всё равно, что он думает.
Какая нелепость.
— Значит, очко в его пользу, — заключает Эйслин.
Мне хочется расспросить её ещё. О семье Блэквудов, о том, каким он был в детстве, когда учился с ней в одной школе, но если я это сделаю, все мои заявления о незаинтересованности просто рухнут.
И тут, когда я уже собираюсь сменить тему, краем глаза замечаю движение за окном.
Себастиан заходит в Блэквуд Букс.
Наконец-то.
По моему телу пробегает странная дрожь, но я тут же убеждаю себя, что это просто из-за предвкушения обсуждения планов. И уж точно не из-за него и его жёсткого, электризующего присутствия.
— Ладно, Эйс, мне пора, — говорю я. — Он наконец-то вернулся, а я весь день жду, чтобы с ним поговорить.
Эйслин улыбается, заставляет меня пообещать рассказать всё потом и исчезает за дверью.
На мгновение мне даже хочется подняться наверх, взглянуть в зеркало, проверить, нет ли у меня помады на зубах или чего-то ещё, но я тут же одёргиваю себя. Я покончила с тем, чтобы прихорашиваться ради кого-то. Особенно ради него.
Однако, проходя мимо секции научной фантастики и фэнтези в своём магазине, я всё же задерживаюсь.
После вчерашнего открытия, что он читает научную фантастику, и после того, как его так разозлило, что я об этом узнала, мне хочется сделать ему подарок.
Подарок, который его выбесит, конечно.
Но, надеюсь, в итоге он его оценит.
Всё-таки жанровая литература — моя стихия, я читаю всё подряд.
Я беру с полки последнюю книгу из серии Дневники Киллербота Марты Уэллс, потому что она только что поступила в продажу, и если он её ещё не читал, то должен.
А потом выхожу из магазина, пересекаю улицу и подхожу к Блэквуд Букс.
Табличка на двери всё ещё гласит «Закрыто».
Ну конечно.
Но внутри есть движение. Я заглядываю сквозь стекло и вижу, как он стоит за своей старинной дубовой стойкой, разговаривая по телефону.
Ну что ж. Официально он может быть закрыт, но раз уж он здесь, а мне нужно с ним поговорить…
Я толкаю дверь и вхожу.
И как раз вовремя, чтобы услышать, как он орёт:
— Блядь!
А потом со всей силы пинает пустую мусорную корзину из проволоки. Она отскакивает, катится по полу и останавливается прямо у моих ног.
Я
Меня не пугает его вспышка ярости. Наоборот, мне чертовски нравится видеть, как холодный и сдержанный Себастиан Блэквуд полностью выходит из себя.
А ещё больше мне нравится момент, когда он понимает, что я стою здесь и стала свидетельницей его маленькой истерики.
Его безупречная челюсть напрягается, на скулах подрагивает мускул. Глаза горят, как два газовых пламени. Он поднимает руку и проводит пальцами по своим коротким чёрным волосам.
— Прошу прощения, — говорит он натянуто. — Ты не должна была это видеть.
— Полагаю, нет. — Я поднимаю корзину и ставлю её на стол. — Но, увы, теперь мне любопытно. Что случилось?
— Ничего. — Ответ звучит резко, пока он засовывает телефон обратно в карман своих чёрных брюк. Он упорно избегает смотреть на меня.
— Ты всегда пинаешь мусорные корзины, когда ничего не случается?
Мускул на его челюсти снова дёргается.
— Частенько.
— Ты только что пошутил?
Наконец он поднимает на меня взгляд, и его интенсивность бьёт прямо в цель.
— Что ты здесь делаешь, мисс Джонс?
Меня бесит, что у меня перехватывает дыхание, но я стараюсь не обращать на это внимания.
— Я пришла поговорить о фестивале, — бодро говорю я. — Мы собирались, помнишь?
— Ах да. Точно. — Он снова отводит взгляд. — Сейчас не могу. У меня слишком много дел.
— Это как-то связано с той вспышкой гнева?
Возможно, не самая разумная вещь, которую можно спросить, но какая разница. Если он не хотел, чтобы кто-то узнал, что он в бешенстве, не стоило так эффектно пинать корзины.
Он снова смотрит на меня, губы сжаты в жёсткую линию, и вдруг я понимаю, как ошибалась, считая его холодным. Он не холодный. Он настоящий пожар, пламя которого уже вырывается из окон.
— Просто скажи, — говорю я. — Ты выглядишь так, будто готов прогрызть стену.
Он тяжело выдыхает, снова проводит рукой по волосам, и меня пронзает резкий укол желания. Потому что он и так был горяч, но злой и яростный — ещё горячее.
И мне это нравится.
Это честно. Это страстно. И это явно говорит о том, что ему не всё равно.
Джаспер не был честным. Он лгал постоянно и ему точно не было ни до чего дела. Даже до меня.
— Чёртов Джеймс Уайатт отказался от участия в фестивале, — наконец выплёвывает Себастиан. — У него накладка с графиком, и теперь он не приедет. Джеймс Уайатт…
— Да, — перебиваю я. — Я знаю, кто такой Джеймс Уайатт, я не тупая. Последние пару недель я постоянно смотрю на твою витрину с лауреатами Букеровской премии.
Теперь его злость понятна, и я не удивлена. Никто не хочет, чтобы главная звезда тщательно спланированного события отменила участие в последний момент.