Когда нация борется за свою свободу
Шрифт:
Итак, я нисколько не преувеличивал, утверждая, что трудно оценить всю важность царствования Янная с политической и культурной точек зрения. Отрицательное отношение к этому царю-герою со стороны наших древних авторов объясняется их ненавистью к саддукеям и их приверженцам. Историки же нашего времени слишком полагались на свидетельства Иосифа Флавия, который, в свою очередь, основывался на повествованиях оппонентов и врагов царя Янная из фарисеев и греков. Пришло время переоценить наше отношение к самому великому из Хасмонейских царей. В наше время, время борьбы народа за национальную и государственную независимость на своей земле, необходимо начать изучение его огромных политических и экономических свершений и воздать им должное, принимая во внимание, что они имели гораздо более значительные религиозно-культурные
ПЕРВЫЙ ПОГРОМ И ИДОЛ В ХРАМЕ
I
В 37 г. н. э. взошел на римский престол Гай Калигула, полное имя которого Гай Цезарь Август Германик.
После всего, что претерпели от Тиберия Цезаря жители Рима и все покоренные им народы, весь мир был рад перемене власти на престоле. Действительно, в первые восемь месяцев Калигула умел угождать народу и сдерживать свои дурные страсти. Но вскоре волк сбросил с себя овечью шкуру и предстал перед всем миром в своем настоящем обличье.
Гай Калигула не был бездарен. Он занимался разными науками, был очень сообразительным и славился как отличный оратор. Вместе с тем его обуревали страсти, он был честолюбив, вспыльчив и очень жесток. Человек такого склада при наличии каких-то ограничивающих его порывы факторов и не обладающий широкими полномочиями власти может быть симпатичен окружающим и не проявлять излишнего своеволия. Он бывает опасен для окружающих только в минуты гнева. Но такому человеку в роли императора Рима трудно удержаться от греха. В то время Рим правил почти всем известным тогда миром, и ни один народ не мог противостоять ему. Даже те народы, которые были покорены Римом не полностью, подчинялись ему, склоняясь пред его могуществом. Весь мир был распростерт у его ног и готов был выполнять все его повеления. И весь мир вместе с самим Римом пресмыкался перед римским императором. Могло ли ощущение такой силы, такой всемогущей власти не опьянить самодержца мира? Уже император Август начал проявлять признаки такого опьянения, но оно не смогло лишить его образа человеческого, превратить в дикого зверя. Следует помнить, что он был первым облеченным такой властью цезарем и был душевно здоров. Тиберий превратился в дикого зверя. Гай Калигула же одновременно стал и диким зверем и обезьяной...
Из боязни противодействия со стороны римских аристократов, еще помнивших порядки либерального республиканского правления в Риме до Юлия Цезаря, Калигула начал расправляться с ними, устраняя одного за другим. Стремясь оправдать свои действия и пытаясь выведать их тайные намерения, которые могли послужить основанием для конфискации имущества аристократов в пользу своей казны, он разрешил каждому рабу доносить на своего господина. В вознаграждение те не только освобождались от рабства, но и получали восьмую часть имущества выданных ими господ, остальное же поступало в императорскую казну. Таким образом, достаточно было любого навета, самого легкого подозрения, чтобы судить и приговорить к немедленно приводимой в исполнение казни любого известного и почтенного римского аристократа. Сотни и тысячи свободолюбивых граждан и членов наиболее привилегированных семейств, которые не могли оставаться равнодушными при виде гибели свободного Рима, пали жертвами подозрительности и корыстолюбия нового императора.
Калигула не баловал и народ. Однажды во время больших цирковых празднеств, когда было принято просить у императора каких-то льгот и послаблений, народ, пользуясь его добрым расположением, хотел по обыкновению просить отменить или сократить налоги. Гай Калигула приказал своей свите схватить первых попавшихся и умертвить их на месте без суда и следствия во время самого празднества...
Этот жестокий император не только с легкостью умерщвлял людей без какого-либо веского основания; для тех, кто ему не нравился, он выбирал ужасные, неслыханные пытки. Например, он приказал истязать красавицу артистку Квинтилию за то, что приятель ее любовника Помпидия донес на последнего, обвиняя его в том, что он якобы ругал при ней императора. Артистка была изуродована до такой степени, что сам тиран не мог видеть ее без трепета.
Его похоть и сумасбродства были не менее изощренными, чем его жестокость. На тайных пирушках он одевался в женское платье, завивал волосы и во всем подражал женщинам...
И это чудовище в человеческом обличье, опустившееся до уровня дикого зверя, считало себя истинным божеством, поставленным над всем родом человеческим.
Сознание, что он, римский император, вершит судьбы миллионов людей и никто не смеет указать ему, как себя вести, сознание того, что он всемогущ и все его приказания необходимо беспрекословно исполнять, помрачило разум этого небывалого честолюбца. Ему было мало, что он стал самодержцем почти всего мира,— он хотел большего. Не оставалось ничего другого, как провозгласить себя божеством.
А повод к этому у него был. От восточных и греческих царей перешел к римским императорам ”культ цезарей”; римляне боготворили ”гения” императора, его божественную суть. Постепенно они перешли к обожествлению его самого; император после смерти становился ”божественным Августом” (Divus Augustus); у римлян каждый цезарь был Августом, а сын его — сыном божества.
Гай воспользовался этим и потребовал, чтобы ему поклонялись как богу: его изваяние должно было стоять в храмах всех покоренных Римом народов; ему должны были поклоняться и приносить жертвы; ослушники считались врагами императора.
Два-три следующих факта показывают, до чего дошло его сумасбродство. Римского ”бога богов” Юпитера он считал своим братом; когда у него родилась дочь, он приказал принести ее в Капитолий, храм Юпитера, положить на колени изваяния, изображающего божество, утверждая, что она дочь Юпитера точно так же, как его, и что они оба имеют одинаковое право считать себя ее отцами и он не берется решить, кто из них более велик... Его божественность была для него абсолютно бесспорной, и он совершенно серьезно требовал божеских почестей.
Как уже сказано, у римлян не было никакого повода противиться этому. Что же касается подчиненных Риму народов, то, будучи идолопоклонниками испокон веков, они не придавали особого значения прибавлению еще одного божества и необходимости поклоняться его изваянию, а в особенности при Калигуле, когда наивная вера в идолов уже не существовала в просвещенном греко-римском мире и под влиянием греческой культуры идолопоклонство потеряло свой прежний национальный характер и стало способным впитывать в себя всевозможные новые религиозные понятия и чужестранные обычаи. А так как подчиненные Риму народы того времени были лишены собственных национальных чувств и были покорными рабами Рима и в духовном отношении, то они старались доказать свою преданность императору и весьма охотно устанавливали в своих храмах его изваяния.
Только один подчиненный Риму народ не исполнил его волю — евреи. Еще во времена Антиоха Эпифана этот народ, жертвуя жизнью своих сынов, не исполнил приказаний сирийского царя, который требовал поклоняться Зевсу. Как же мог он теперь поклоняться царю-человеку и воздавать смертному божеские почести? Никоим образом этот народ не мог исполнить приказания императора — будь что будет! Если при Антиохе Эпифане царскому приказу противились только хасидеи и Хасмоней и следовавший за ними народ, а часть
священников и многие из образованных людей соглашались его исполнить, то теперь этому противился весь народ — от мала до велика!
Евреи жили большими группами в двух подвластных Риму государствах — Египте и Иудее (третья большая группа - в Вавилонии — находилась тогда под властью парфян). Обе группы одинаково противились установлению идола в Храме, но методы сопротивления, как и его результаты, были различны. В египетской Александрии евреи поселились одновременно с греками, когда был основан этот большой торговый город, и сразу же получили там равноправие. Но греки, которые чувствовали себя там хозяевами, так как основатель города — Александр Македонский — был греком, не могли примириться с равноправием народа, имеющего странную религию и обычаи, который не ест за одним столом с ними, не роднится с ними, не приносит жертвы их богам (не исполняет долга ”литургии”), а только конкурирует с ними в земледелии, ремеслах и торговле и даже на поприще самой греческой литературы. Таким образом, зародилась затаенная неприязнь между евреями и египетскими греками, которая с течением времени превратилась в открытую вражду.