Когда нация борется за свою свободу
Шрифт:
Разумеется, после такого публичного заявления ничто не могло помешать учинить разбой над евреями Александрии. И действительно, в городе сразу же разразился неимоверный погром. Считая евреев чужаками и пришельцами, их начали выгонять из четырех районов города и втискивать всех в один квартал — первое принудительное гетто. Греки проникли в дома, которые евреи были вынуждены, подчиняясь силе, покинуть, грабили все и всюду и делили между собой награбленное. Они взламывали двери мастерских, которые были в тот день закрыты по случаю траура по смерти Друсиллы, сестры Калигулы, вытаскивали все содержимое на улицу и делили между собой. Греки превратились в диких зверей: всюду, где им встречался еврей, его забрасывали камнями или оглушали дубиной и чаще всего мучили до смерти, а не просто убивали. Не щадили и мертвых: разбойники уродовали трупы, а иногда сжигали их посреди улицы. Многих евреев тащили по улицам, жестоко избивая. Евреи, как видно,
Духовными отцами этого ужасного погрома были — тогда, как и теперь, — писатели-юдофобы: Исидор, которого за его грубые нападки в памфлетах прозвали ”разбойником пера”, его друг Лампон и в особенности борзописец Аппион. О них всех мы еще расскажем ниже.
Флакк видел все эти бесчинства и не только не препятствовал погромщикам, но и способствовал им самым грубым образом: в день рождения императора Калигулы (31 августа 38 г.) наместник приказал арестовать 38 руководителей еврейской общины, наиболее старых и почтенных, и притащить их в театр закованными в кандалы. Там он приказал их высечь на глазах у их врагов, которые собрались любоваться позором евреев и их истязанием... Хотя никто не имел права наказывать евреев поркой, а тем паче — старейшин их общины, и хотя по римскому закону нельзя было из уважения к императору сечь в день его рождения даже простых разбойников, наместник позволил себе в такой день высечь старейшин евреев, выказывая этим свое рвение перед императором, которому евреи не пожелали воздавать божеских почестей и ставить его изваяния в своих храмах. Часть высеченных умерли под рукой палачей, а другие скончались после тяжелых страданий, причиненных болью и позором.
Погромщики не жалели не только почтенных людей и стариков, но и женщин. Еврейских женщин заставили есть свиное мясо в театре на виду у всех. А после всего Флакк послал центуриона Кастора по домам евреев искать оружие. Евреи, по-видимому, защищались с оружием в руках, а греки и Флакк боялись, что при новых беспорядках евреи опять будут защищаться или мстить грекам за пролитую кровь и за бесчестье. Оружие искали даже в комнатах невинных девушек, не щадя их скромности. Никакого оружия найдено не было.
Это был первый антисемитский погром в истории еврейского народа. Поразительно его сходство в целом и в подробностях со всеми погромами, совершенными впоследствии. Сходные условия всегда порождают сходные результаты. Евреи Александрии были меньшинством среди греков, они были оторванными от своей родины пришельцами, опасными конкурентами во всех отраслях труда, торговли и литературы. Достаточно было одной искры, чтобы вспыхнула ненависть, вылившаяся в погром. И как могли евреи сопротивляться такому погрому, если они были меньшинством в чужой стране? Даже защищаться с оружием в руках они не могли: римский наместник позаботился об этом и запретил ношение оружия еще за несколько лет до погрома, как о том свидетельствует греческий папирус, найденный в Египте. Так они оказались не только жертвой разбоя и бесчинства, но и позора и надругательства. Им не оставалось ничего другого, как то, что делали евреи диаспоры везде и всегда: ходатайствовать перед римским императором, чтобы не отвратил своей
милости от своих еврейских подданных. Так они и поступили.
Однако напрасными оказались все старания Флакка угодить Калигуле, который, как видно, не мог простить ему доброго отношения к нему Тиберия или оскорбления, причиненного его другу Агриппе, доложившего Калигуле, что Флакк не отправил в Рим приветственное послание евреев по случаю его восшествия на престол. Через несколько дней после погрома (осенью 38 г.) в дни праздника Суккот Флакк был внезапно арестован по приказу императора и отправлен в Рим, а оттуда сослан на остров Андрос в Эгейском море, где он спустя.некоторое время был убит по приказу Калигулы.
III
Евреи были свидетелями падения своего врага, но его суровые меры не были отменены, отношение греков к ним не изменилось, и им еще предстояло немало испытаний. Итак, евреи Александрии решили, очевидно зимой 40 г., отправить пресловутую "делегацию к Гаю", память о которой увековечил великий философ Филон Александрийский в одноименном произведении.
Эта делегация александрийских евреев состояла из пяти старцев во главе с Филоном. Но и александрийские греки не бездействовали и тоже отправили в Рим делегацию, задачей которой было обвинить евреев и оправдать погром и лишение их
писал свою знаменитую книгу "Против Аппиона".
Более крайних противоположностей, чем руководители этих двух делегаций, не могло представить себе самое пылкое воображение. Филон был одним из наиболее выдающихся философов-поэтов всех поколений. Человек с кристально-чистой душой, чутким сердцем, богатым воображением, человек железной логики, не знающий ненависти, чувства зависти и соперничества, склонный к созерцанию, самоанализу, мыслитель — таков был глава еврейской делегации. И ему предстояло вести борьбу с египетско-греческим писакой-агита-тором, всезнайкой, пишущим обо всем без разбора, падким на выдумки, всю свою жизнь гонявшимся за внешними знаками отличия, за дешевой популярностью и шумной славой. Император Тиберий назвал его, по словам Плиния Старшего, "мировыми литаврами", а сам Плиний сказал, что следовало бы назвать его "барабаном самохвальства". Ясно было, что такой шумный и дерзкий оратор выйдет победителем, и нетрудно было предвидеть, что греческой делегации удастся ее миссия, в особенности перед лицом такого человека, как Калигула.
И действительно, грекам удалось привлечь на свою сторону — наверное, не безвозмездно — раба Геликона, любимца Калигулы. Поняв, что они находятся в трудном положении, евреи тоже пожелали познакомиться с Геликоном и изложить ему свои доводы, но им это не удалось. Тогда было решено изложить и жалобы и просьбы императору в письменной форме, нечто вроде того, что передал ему раньше царь Агриппа. Калигула принял их сначала на Марсовом поле у Рима, но не выслушал, а только обещал, что примет их вторично и выслушает внимательно. Между тем император выехал в Потеоли в близи Неаполя, и еврейские делегаты последовали туда же за ним. Там их настигло тяжелое известие о приказе Калигулы установить его изваяние в Иерусалимском храме — известие, о котором речь еще будет идти ниже.
Из их стараний добиться, чтобы император принял их в Потеоли, ничего не вышло. Только спустя некоторое время он принял их в Риме в садах Мецената и Ламии. Эту ”аудиенцию” Филон описал очень подробно, и нет ничего более позорного и обидного, более доказывающего сумасбродство, подлость и грубость Калигулы, чем она.
Император не нашел свободного часа для беседы с двумя делегациями, прибывшими из большого города и ожидавшими этой аудиенции в течение нескольких месяцев, и принял их в садах, куда пришел дать распоряжения строителям относительно дачи, которую ему вздумалось выстроить там. И вот нашему взору открывается такое зрелище: император бегает взад и вперед, отдавая распоряжения строителям, а за ним плетутся члены делегаций, на ходу излагая ему свои доводы. Император то обращается к стоящим перед ним строителям и отдает им свои распоряжения, то оборачивается назад и слушает слова делегатов...
Вышеупомянутый Исидор льстит императору, говоря при этом, насколько дурны и порочны евреи, которые не соглашаются, как все народы, воздать римскому императору божеские почести. Когда старый философ Филон начинает оправдываться и разъяснять дело, император не дает ему высказаться и перебивает вопросом: ”3начит, вы, евреи, отверженные богами, не верите в мою божественность и поклоняетесь безымянному богу, в то время когда все, кроме вас, обожествляют меня?” Все это сопровождается ругательствами, которые Филон не желает повторять в своей книге... Между тем император обращается к строителям, и обе делегации следуют за ним, продолжая излагать свои доводы. Тут Исидор докладывает, что евреи не приносят жертв за здравие императора. Когда евреи отвечают, что они уже три раза совершали благодарственные жертвоприношения: по случаю его восшествия на престол, выздоровления и когда император одержал победу в Германии, Калигула возражает: ”Что мне с того, что вы приносите жертвы з а меня, а мне самому вы их не приносите!” Не давая евреям возможности ему ответить, он вдруг обращается к ним с насмешкой: ”А почему вы не едите свиного мяса?” В ответ на эту замечательную ”остроту” императора члены греческой делегации громко смеются, подобно рабам, которые хотят понравиться своим господам. Опять Калигула обращается скороговоркой к евреям с внезапным вопросом: ”Скажите, пожалуйста, какими документами вы обосновываете свои требования равноправия?” — и, не ожидая ответа, отворачивается от делегации и идет дальше, показывая тем самым, что аудиенция окончена. Когда еврейская делегация уже собирается уходить, он заявляет: ”Я вижу, что эти люди больше глупы, чем злобны, — вот почему они отрицают мою божественность”.