Когда погаснут все огни
Шрифт:
Вечеру за вином не хватало живости. Не доставало Со Ливея, которого в последнее время стали слишком нагружать делами службы – возможно, чтобы помешать ему часто навещать Шэнли. Не хватало застолью и прежней беспечности, погибшей в ночь неудавшегося покушения. Быть может, именно поэтому разошлись так рано, даже не допив вино.
Чжу Юйсан не любил ночи. Окружающие его люди расходились по своим спальням, погружаясь в сон и забывая на несколько часов о дневных заботах. Ему же этого счастья было не дано. Для него бесконечно долгие ночные часы были наполнены воспоминаниями
Стоило ли ему втайне ото всех открыться принцу? Чжу Юйсан искал и не находил ответа на этот вопрос. Еще на поле костей близ Юйхэ он дал Шэнли слово не лгать… но что, если, узнав о его природе, принц в омерзении отшатнется? Прогонит прочь, лишив тем самым Чжу Юйсана возможности защитить его?
Часто использовать полог невидимости Чжу Юйсан не решался, опасаясь привлечь излишнее внимание дворцовых гадателей. Пусть уж лучше сочтут, что молодой Чжу страдает от бессонницы, узнав, что обрел врагов в лице рода Ло…
Источающая бледный, едва заметный свет серебристая фигура возникла на дорожке среди самшитовых кустов совсем неожиданно. Не успев понять, кто перед ним, но чувствуя идущую от бледной фигуры силу, Чжу Юйсан взмахнул рукой, посылая упреждающий удар. Но его сила рассеялась, не достигнув цели, легким ветерком прошелестев по ветвям.
– Судья Чжу проявляет похвальную бдительность.
– Старейшина, - Чжу Юйсан в замешательстве опустился на колени, коснувшись лбом плит садовой дорожки в почтительном поклоне, - прошу простить непочтительность...
Это казалось поистине невероятным. Старейшина Байхэ, глава Пяти Дворов, древнейший из ныне оставшихся бессмертных, оставил свой сокрытый дворец и пришел сюда, каким-то образом проникнув через охранные стены дворца. Это было даже больше, чем внезапное появление императора в кабинете уездного чиновника. Это было почти явлением небожителя.
Байхэ и казался небожителем. Облаченный в затканные тонким золотым узором одежды, словно целиком выточенный из белоснежного нефрита, как будто светящийся во мраке ночи. Увидь его простой смертный – он бы в благоговейном страхе решил, что перед ним стоит обитатель заоблачных дворцов.
Однако небожителем старейшина Байхэ не был. Подобно Чжу Юйсану, он был проклятым мертвецом, несущим бремя вечной кары Небес.
– Я рад видеть вас, судья Чжу.
– С почтением приветствую великого старейшину, - что привело главу Пяти Дворов сюда, в сад императорского дворца?
– Встаньте, судья Чжу.
Чжу Юйсан подчинился. Но не поднял глаз, не решился посмотреть в лицо, которое сейчас не скрывала ритуальная нефритовая маска, носимая Байхэ на аудиенциях и церемониях Пяти Дворов.
– Вы смущены тем, что видите меня здесь.
– Да, - Чжу Юйсан не видел смысла отрицать очевидное.
– Мне стало известно, что вы просили разрешения
– Да. Таким образом… таким образом удастся лучше защитить Его высочество. Исчезновение сейчас может быть трактовано министром Ло как косвенное признание справедливости его обвинений, и Его высочество…
– Это решение вы приняли еще до того, как вернулись в Гуанлин и узнали об обвинениях со стороны рода Ло, - в ровном мягком голосе старейшины слышалась едва заметная усмешка, - нет нужды кривить душой, судья Чжу. Вы дрогнули. Дрогнули и привязались к этим юношам, ловя иллюзию жизни, которую не успели прожить.
Чжу Юйсан промолчал, опустив голову. Не было нужды ни подтверждать, ни опровергать сказанное старейшиной. Еще одним грузом бытия бессмертных было то, что смерть чувств и желаний не наступала, когда переставали биться сердца. Тоска о том, чего не успели, не изведали, что не сбылось и не сбудется никогда становилась их вечной спутницей.
– Мне нет нужды предупреждать вас, на какие мучения вы обрекли себя, пустив эту привязанность в душу, - в голосе Байхэ не было осуждения. Скорее это было нечто, похожее на сочувствие.
Старейшина медленно повернулся и пошел по дорожке вглубь дворцового сада, сделав Чжу Юйсану знак следовать за ним.
– Я готов принять это.
– Я знаю, судья Чжу. Знаю, - Байхэ поднял лицо к небу, в котором день ото дня все ярче разгоралась багровая звезда, - я здесь не за тем, чтобы предостерегать вас об опасности привязанности к смертным и горечи, которую вы испытаете от потери, когда придет их срок…. Нет. Наступает очень тяжелое время, судья Чжу. Не только потому, что движение энергий вокруг Великого Колеса вновь зажгло багряную звезду. В этот раз опасность для Срединного Мира больше, чем прежде. Печать из алой яшмы покинула гробницу.
Чжу Юйсан сжал руки, чтобы справиться с волнением. Так вот что принесла с собой недобрая звезда на этот раз! Не просто неблагоприятные дни, болезни, бунты и несчастья…
– Госпожа Сяохуамэй… неужели она…
– Пока не удается ее разыскать. Хао Сюаньшэн идет по ее следу, но он слишком спутан и неясен. Хотелось бы уповать на то, что не только для нас, но и для отступившихся собратьев.
Отступившиеся. Те, кого обрушившаяся кара Небес не заставила одуматься. Те, кому судья Чжу не раз выносил приговоры сообразно их деяниям. Кто ищет способ вернуть темные времена Четвертой Эпохи и войны Принца-Сокола. Они не упустят случай завладеть благословенной и проклятой печатью.
Чжу Юйсан ощутил на себе внимательный испытующий взгляд старейшины.
– Небеса и правда с особым вниманием взглянули на вас в час вашего рождения, судья Чжу. Повинуясь движению сердца, вы дарите надежду. Охраняйте принца Шэнли. Охраняйте с особым тщанием, - лицо Байхэ стало нездешне отстраненным, - он от крови соколиного принца. Его последнее дыхание и кровь сердца могут разомкнуть то, что дыханием и сердцем было замкнуто.
– Вы говорите о Вратах Бездны? – осторожно произнес Чжу Юйсан.