Когда погаснут все огни
Шрифт:
Намного опаснее были те, что смогли каким-то образом обрести плоть, облекшись в останки подлинной плоти, каким-то образом попавшие в Земли Духов, или же смогли соткать себе тела из плотно свитых энергий и праха. Демоны, некоторые из которых были разумны – пусть и не слишком сильны.
Встречались ему и обретшие тела и сознание отражения событий, в разные времена от начала движения Великого Колеса потрясавших Срединный Мир. Большинство из них, к счастью, оставались лишь видениями, вплетенными в ткань мироздания, зыбкими отражениями в туманных зеркалах.
Хао Сюаньшэн упорно шел, пытаясь по едва уловимым отзвукам в недвижном воздухе уловить, где может таиться выход в мир материи. Шел под багряной звездой через города и селения, корчащиеся в пламени войны, которые истаивали блеклым туманом, стоило ему ускорить шаг. С усыпанного прахом холма наблюдал за тем, как призрачные волны смывали тени давно погибших поселений. Проходил через бескрайние поля, усеянные умирающими от разрушительных болезней, чувствуя корнем языка тлетворный привкус памяти всех эпидемий от начала времен.
Порой ему казалось, что он не одинок в своем пути. Краем глаза Хао Сюаньшэн время от времени улавливал за своим плечом фигуры воинов в цзиньяньской броне тех времен, когда он еще носил чин генерала. Порой ему казалось, что он узнает их лица. Вот тот, с широким, тронутым оспой крестьянским лицом – не он ли помог ему некогда вырвать стрелу и скрыть рану от воинов, чтобы не вызвать смятения в войске? А вот этот, с обвязанной красным платком головой – не он ли некогда бесстрашно поносил победителей за унижение своего генерала, когда Хао Сюаншэна волокли за лошадиным хвостом, забив в колодки?
Однако всякий раз как он присматривался внимательнее, фигуры воинов истаивали без следа. Было ли это просто видение, порожденное истерзанным рассудком, или же это следовало понимать как грозное предвестие подступающего безумия?
Ему все же удалось найти выход. Зыбко колеблющийся водоворот, похожий на разлитую ртуть, колышущуюся между источенными до неузнаваемости колоннами призрачного храма – отражения того храма, что стоял некогда в Срединном Мире, когда Яшмовая Ганьдэ была в зените своей славы.
Это казалось почти невероятным. Но въевшаяся в кости привычка не торжествовать победу преждевременно заставила радость притихнуть. Если его каким-то образом выслеживают, чтобы похитить печать – то здесь самое удачное место для засады.
Он вложил все силы в то, чтобы не растерять бдительность во время тяжелого пути через границу между мирами. Чтобы в смертном мире уловить любой звук, который может предупреждать об опасности.
Что привлекло его внимание, когда после агонии перехода живой шум Срединного Мира обрушился на его чувства? Легкий скрип натягиваемого лука? Свист рассекаемого воздуха? Как бы то ни было – Шуанъюнь взлетел, отбивая пущенную в него стрелу.
– Я гадал, куда ты выйдешь – и шанс был один к десяти, - светящиеся мертвой зеленью глаза и оглушающая тьма не давали усомниться в природе того, кто спрыгнул с груды камней, - это было мудрее, чем довериться одному к двенадцати.
–
Демон. Отвратная тварь, в которую выродился кто-то из отступников, решивший пройти до конца по дороге злодеяний и нечестия. К таким в Пяти Дворах не ведали жалости, уничтожая как бешеных псов.
Глаза демона, устремленные на Хао Сюаньшэна, чуть расширились от удивления.
– Так вот почему ты ее чуял, - пробормотал он, - генерал, чуть не ставший богом…
Уже второй отступник говорил об этом. Хао Сюаньшэн решил, что ему есть о чем спросить Байхэ при встрече. Если та, конечно, состоится. Беседовать же с этой тварью он не собирался. Только убить.
Хао Сюаньшэн атаковал первым, пользуясь мигом замешательства демона. Быть может, тот и был превосходным гадателем и неплохим лучником, но боец из него был слабый. Больше полагающийся не на владение оружием, а на мощь своих способностей. И потому Хао Сюаньшэн, почти беспорядочно атакуя, стремился заставить его бросить все силы на то, чтобы обороняться. Не давать времени на использование преимуществ, не оставлять того малого мига на сосредоточение, что необходимо даже демону Срединного Мира.
И все же демон был силен. Силен, несмотря на отразившиеся в острых чертах страх и замешательство. Несмотря на то, что собственные силы Хао Сюаньшэна были сильно истощены скитаниями в Землях Духов. Не будь демон так напуган – он мог бы одержать верх. Но почему-то он предпочел иное.
Вспышка черного пламени почти ослепила Хао Сюаньшэна. Сквозь колышущийся перед глазами туман он заметил, как демон метнулся к колоннам, туда, где таился вход в Земли Духов.
Чего он хотел этим добиться, осталось неизвестным. Огромная красно-золотая лиса появилась будто из ниоткуда, сбив демона с ног. Вцепилась в руку, яростно терзая ее и пытаясь добраться до горла.
У демона вырвался отчаянный пронзительный крик. Черное пламя взметнулось вверх, лизнув бок лисицы, заставляя ее бросить добычу, но резкий удар ветра сбил колдовское пламя. Ветряная стрела пригвоздила демона к земле.
Хао Сюаньшэн не терял времени. Шуанъюнь холодно сверкнул, пробивая тело демона, рассекая важнейший центр средоточения его жизни.
Он повернулся к лисице, с которой стремительно стекал облик, оставляя на земле скорчившуюся нагую женщину с огромным ожогом на боку. Хао Сюаньшэн огляделся, ища пособника Многоликой, который метнул стрелу в демона.
Искать долго не пришлось. К ним что есть мочи спешил невысокий худой мужчина, к плечу которого был привязан узел тряпок.
– Госпожа Сяохуамей!
Сяохуамей? Хао Сюаньшэн пораженно качнул головой. Нежданная встреча. Меньше всего на свете он ожидал, что беглая лисица вдруг явится ему на помощь.
Выдернув у подоспевшего мужчины наугад какую-то тряпку, Хао Сюаньшэн прикрыл Сяохуамей. Меняющая Облик медленно подняла на него глаза. Красивые лисьи глаза на миловидном женском лице.