Когда погаснут все огни

Вайсбах Анастасия

– Странного? – не будь Фэн Иньчжи заклинающим, он бы почти наверняка решил, что молодой красавец командир пытается прикрыть какую-то интрижку.

– Да. Она была одета… будто на старинной картине. Платье цвета цветущих глициний. Когда бежала – я не слышал шагов. Рядом с ней меркли фонари. А потом она просто растворилась в тенях без следа. Там нет мест, где можно спрятаться, почтенный Фэн, - молодой господин Со нахмурился, - и все же ни я, ни воины, которых я позвал, никого не нашли.

Загадочная дама в старинных одеяниях, появившаяся в ночи

близ зала Вознесенного Сокола. Фэн Иньчжи задумчиво раскрыл и вновь закрыл веер. Не связано ли это с тем, что несколько членов коллегии, страдающие от бессонницы, уловили этой ночью колебание темных энергий?

– Я дам молодому господину талисман, который поможет защититься от злого влияния. Вы позволите? – Фэн Иньчжи положил пальцы на запястье молодого человека, проверяя пульс.

Полнокровный, сильный, ровный. Судя по нему, жизненные силы молодого господина Со пребывали в полном порядке и гармонии, как и подобает мужчине его лет. Неизвестно, действительно ли он встретился с неким духом, но ни малейшего ущерба он не понес.

– Мне бы хотелось, чтобы и те, кто состоит под моим командованием, были защищены.

От такого безапелляционного тона Фэн Иньчжи чуть не поперхнулся. Каков наглец! Или молодой командир в своем неведении представляет, что изготовить по-настоящему действенный талисман так же просто, как завязать шелковый шнур узлом благопожеланий?

– Я учту просьбу благородного командира Со, - суховато ответил Фэн Иньчжи, - однако не могу поручиться, что коллегия сможет быстро исполнить ее.

Куда важнее было проверить дворец и защитить царственную семью и священные реликвии Цзиньяня. И непременно проверить тот заброшенный колодец в дальней части сада…

При виде разорения, обнаруженного близ иссушенного колодца, сердце Фэна Иньчжи пропустило удар. Крышка из персикового дерева, которую дворцовая коллегия заклинающих в течение трех дней покрывала тщательно расположенными заклятиями, была отброшена прочь. А последний барьер из защитных знаков, начертанных на камнях – смазан бурыми потеками, от которых тянуло страхом, ненавистью и смертью.

Глава 21

– Со смирением прошу Его высочество простить недостойного слугу, - Ма Вужоу старательно прятал глаза, - однако по воле отца я должен вернуться в Гуанлин.

– Сыновний долг священен и нет ничего выше и благороднее, - на доброжелательно-спокойном лице Шэнли не дрогнул ни один мускул, - как только обстоятельства будут благоприятствовать вашему возвращению – я с радостью вновь приму вас.

Придется принять, если он победит в противостоянии с Нэнгуном. И Ма Вужоу, и всех остальных, что покинули его за последние дни. Круг сжимался. Кто-то сразу под различными предлогами отказался следовать за ним в Ююнь, кого-то семьи под разными предлогами отзывали сейчас, выждав некоторое время. Кажется, все меньше и меньше людей верили в его победу.

Дворец в Ююне был совсем маленьким и скромным. Почти сиротским по сравнению с дворцами Гуанлина. Долгое

время он пребывал в забросе – в последний раз члены царственной семьи входили вод его своды еще в правление деда Шэнли. Дворец, конечно, привели в порядок к прибытию второго принца, однако следы долгого запустения проглядывали повсюду. Несмотря на все старания управляющих, резиденция в Ююне слишком напоминала забытый дом для неугодного члена семьи. Если государь Чжэнши таким образом рассчитывал усыпить подозрения Моу и дать Шэнли шанс – это ему удалось. Возможно, в чем-то даже лучше, чем он ожидал.

Шэнли хмуро проводил удаляющегося Ма Вужоу взглядом.

– Итак, Ма. Интересно, кто следующий.

– Никого из Ма не видели в приемных Моу, - бусины четок медленно текли между пальцев наставника Ли, - видимо, они просто хотят переждать в стороне.

Хао Вэньянь одним выражением лица высказал все, что он думает о подобной осмотрительности, вызвав у Шэнли слабую улыбку. У него не получалось так безоглядно осудить тех, кто решил выждать в тени. Более того, в чем-то принц их даже понимал. Но заслуживающими в будущем доверия все же не считал.

Дни проходили в скрытом тревожном ожидании, которое они пытались скрасить музыкальными и стихотворными вечерами и играми в мяч. Письма, которые не без труда переправлял им Со Ливей, были полны недомолвок и иносказаний – оставшийся во дворце друг опасался, что их могут перехватить. Но даже из прочитанного между строк становилось ясно – Моу все сильнее подминали под себя дворцовых служителей и чиновников. Дошли даже до того, что стали пытаться сменить офицеров дворцовой стражи и войска столицы. Но вести, получаемые из провинций, обнадеживали. А наставник Ли часто повторял, что, как бы ни были драгоценны дворец и столица, без прочих земель они не составят державу. У императора Яньли в начале его пути было куда меньшее.

Шэнли внимательно выслушивал эти речи. Но все же надеялся, что ему не придется повторять путь великого предка. У него, в отличие от государя Яньли, не было ни поддержки кого-то вроде принцессы Линлинь, чья смерть и вознесение убедили многих в правоте дела опального принца. И, конечно, Шэнли не желал Хао Вэньяню судьбы Хао Сюаньшэна. Хорошо было бы, конечно, если бы его молочный брат обнаружил в себе воинские таланты, сравнимые с дарованиями знаменитого генерала Хао… но если за них придется платить такой же страшной ценой – то Шэнли охотно отрекался от такого. Не этой ценой ему была нужна победа.

Новое послание из столицы стало неожиданностью, насторожившей Шэнли. Пэн Мэнъяо через посредничество Со Ливея искал с ним встречи. До недавнего времени род Пэн не смотрел в сторону Шэнли и дома Янь. Более того, сестра Мэнъяо, Пэн Каймин, была наложницей Шэньгуна, который явно предпочитал ее своей супруге Шучун. Но, видимо, после недавней внезапной смерти бедняжки брат решил сменить сторону. Из некоей неведомой обиды на Шэньгуна? Или на Моу? Или, быть может, смерть драгоценной дамы Пэн не так проста, как было объявлено?