Когда ты вернешься ко мне
Шрифт:
Холден закатил глаза.
– Уверен, что это трагедия.
Я склонил голову набок.
– Ты всегда ведешь себя как придурок по отношению к совершенно незнакомым людям?
– Слово всегда ко мне не применимо, – парировал он. – И не нужно сильно переживать. Мистер Блейлок позвонил моему дяде, и у них состоялся милый разговор, в ходе которого было решено, что я заплачу за совершенно новый столик. И не из местного мебельного магазина.
– Значит, ты устроил настоящий бардак и теперь
Холден нахмурился, сбитый с толку.
– А разве они не для этого нужны?
Я едва сдержал рвущийся наружу смешок.
– Понятие личной ответственности для тебя вообще что-нибудь означает?
– Смутно знаком с этим термином, – произнес он, его язвительное выражение лица немного смягчилось. – На самом деле, именно поэтому я здесь. Из-за тебя.
Пульс участился, и я сильнее напряг скрещенные руки, хотя и не мог сказать точно, пытался ли защититься от его слов или, наоборот, цеплялся за них.
– Повтори-ка еще раз?
– Хочу поговорить с тобой о том, что произошло на вечеринке. То, что я сказал в кладовке…
– Забудь об этом, – прервал его я и подался вперед, внезапно испугавшись, что весь класс нас слушает.
– Но я…
– Сказал же, забудь. Ничего не произошло. Я был пьян в стельку. И ничего не помню, так что просто забудь, черт возьми.
– Мистер Уитмор, – окликнул меня Рейнольдс с доски. – Раз вы сегодня такой разговорчивый, возможно, сможете поделиться и с классом. Не могли бы вы, пожалуйста, назвать мне все значения x, при которых f является непрерывным, но не дифференцируемым?
Холден откинулся на спинку стула с приводящей в бешенство улыбкой на губах. Я оторвал от него свой сердитый взгляд и изучил небольшой график с изогнутыми и V-образными линиями, а затем сделал кое-какие вычисления в блокноте. Точные ответы, которые никогда не изменятся.
– Минус два и ноль, – ответил я.
Мистер Рейнольдс просиял.
– Превосходно!
Многие ученики в классе тоже улыбнулись. Девушки восхищенно, парни с уважением.
– Слава королю, – пробормотал Холден. – Я удивлен, что класс не разразился аплодисментами.
– Так обычно и бывает, – возразил я. – Когда я на поле.
Холден выгнул бровь.
– Туше, Уитмор.
– И, мистер Пэриш, – громко позвал мистер Рейнольдс. – Как вы думаете, какое правило помогло Риверу прийти к такому ответу?
Холден не ответил, а я не отвел взгляда. Мы не могли оторвать глаз друг от друга, даже если бы от этого зависела наша жизнь, и в течение нескольких драгоценных мгновений мне было все равно, что кто-то о нас думает. Застенчивость улетучилась, и мы просто наблюдали друг за другом, губ коснулись улыбки, и что-то незнакомое зародилось в моем сердце.
– Мистер Пэриш?
Холден не сводил с меня глаз.
– Не всякая непрерывная функция дифференцируема,
– Очень хорошо! В этом году у нас отличное начало. Вы двое – перспективный дуэт.
Я быстро опустил взгляд на свой блокнот. Ко мне снова вернулась застенчивость, сжала мое сердце и захлопнула готовые открыться двери.
– Слышал? – задумчиво протянул Холден. – Мы дуэт.
– Нет, – отрезал я тихо и холодно. Не дуэт.
Как в математической формуле. Мы не можем превратиться во что-то другое.
Я больше ничего не сказал за все время урока. Одна часть меня чувствовала себя дерьмово из-за того, что я игнорировал Холдена, а другая половина отрицала, что мне на это не насрать. Он разгромил дом моего лучшего друга. Он был напыщенным придурком, который думал, что знает меня. Я ничего ему не должен.
Я повторял это снова и снова, чтобы заглушить другие нежелательные чувства. Например, сверхчувствительность моего тела к близости Холдена и постоянное желание на него посмотреть. Впитать в себя его образ. Как будто он был картиной с тысячью деталей, ожидающих, чтобы их обнаружили под всеми этими слоями…
Хватит.
Когда прозвенел звонок, я собрал свои вещи и попытался поскорее уйти, задаваясь вопросом, как пережить семестр, сидя рядом с Холденом. У двери образовалось столпотворение, пока Рейнольдс раздавал учебные пособия. Холден развалился на стуле, не прилагая ни малейших усилий, чтобы скрыть, за кем он наблюдает.
Я почувствовал досаду. Тот же самый привкус недовольства собой, которое испытал на вечеринке, когда мне захотелось схватить его за лацканы его модного пальто и…
Сорвать его?
Черт возьми, у меня не должно возникать таких мыслей и реакции на него. До Холдена у меня их и не было.
Не было или я их не слышал?
Не нужно об этом.
Пара учеников спросила меня о шансах команды «Центральных» в этом году на еще один чемпионат и смотрел ли я последний сезон Озарка. Я пробормотал несколько вежливых ответов и пожелал, чтобы чертова очередь ускорилась. Холден поднялся со своего места и стоял всего в нескольких шагах позади меня.
– Я слышала о твоей маме, Ривер, – тихо произнесла Анджела Рейес, застенчивая, тихая девушка. – Мне очень жаль.
Острая боль пронзила грудь. Я забыл о своей матери и в этом тоже винил Холдена. Он проник в мои мысли без приглашения и вытеснил оттуда все остальное.
– Ага, спасибо.
Я выхватил учебник из рук Рейнольдса и вышел на яркое солнце. Завернув за угол, прислонился к стене и скомкал бумажку.
Мгновением позже из-за угла вынырнул Холден.
– Ты в порядке?