Когда ты вернешься ко мне
Шрифт:
– Береги себя, милый.
Я не забыл бросить взгляд на свою Королеву Осеннего бала.
– Позвоню попозже, хорошо?
– Да, конечно.
– Отлично. – Я чмокнул ее в щеку и поспешил к выходу.
В своей комнате бросил рюкзак и плюхнулся на кровать.
– Как же неловко все вышло, – пробормотал я в потолок. – Что, черт возьми, со мной не так?
«Кто еще знает, что ты гей?» – прошептал в ответ чей-то голос.
– Черт.
Все бессонные выходные я гнал вопрос Холдена прочь из своих мыслей. Но стоило закрыть
Он ляпнул это в шутку. Чтобы смутить футболиста, застрявшего в чулане наедине с парнем. Это ничего не значило.
Вот только его слова нашли благодатную почву и теперь сильно беспокоили. Я это чувствовал. Он видел меня насквозь.
Я еще раз ругнулся и вскочил с кровати, чтобы собраться на тренировку. Холден не знал, о чем спрашивает. В НФЛ не было открытых игроков-геев, да и на уровне команд колледжей их тоже едва ли можно отыскать. Их просто нет, да и к тому же вся моя жизнь была направлена на одно и только одно – стать профессионалом.
Такой ответ нельзя было назвать уверенным или исчерпывающим, но другого у меня не нашлось.
Глава 6. Холден
– Вы здесь, – говорит наставник Браун, – потому что ваши родители желают вам добра. Они хотят спасти вас от ошибок прошлого и ложных представлений о том, что естественно, а что нет. Они хотят спасти вас от самих себя.
Он останавливает на мне взгляд своих черных глаз и коротко кивает.
– Его.
Грубые руки хватают меня за плечи и тащат по каменистой земле от костра к озеру. Босые ноги отзываются болью, а затем немеют от ледяной воды. Она лижет мою обнаженную кожу, замораживая до самых костей. Холод поднимается все выше, до талии, затем до груди, лишая дыхания, а потом меня полностью окунают под воду.
Я выныриваю, отплевываясь, челюсть дрожит. Сильные руки, словно впившиеся в плечи железные когти, волокут меня обратно на берег. Я брыкаюсь и кричу, дергая онемевшими конечностями, которые меня не слушаются.
– Отпустите меня! – хрипло кричу я, губы с трудом выговаривают слова. – Отпустите меня! Отпустите меня… Пустите…
Отдайте меня воде.
Я скорее сдамся ее холодным глубинам, чем поверю, что мои родители хотели этого для меня…
Задыхаясь и трясясь, я проснулся в холодном поту и понял, что брыкаюсь и извиваюсь под удушающим весом.
– Отпустите меня…
Дикий пейзаж Аляски исчез, и вокруг материализовалась моя спальня
– Я здесь. Не там. Здесь.
Я стиснул в кулаках простыни, цепляясь за эту комнату и дом. Когда сердце замедлило свой панический бег, я вылез из кровати и, пошатываясь, направился в ванную. Сделал душ настолько горячим, насколько мог выдержать, подставив лицо под струи, чтобы обжигающая вода смыла слезы.
После этого я вытер запотевшее зеркало в ванной и уставился на свое отражение. Опустошенный и затравленный, с блестящими, покрасневшими глазами. В голове роились мысли, воспоминания и зловещий шепот.
Они послали тебя туда специально. Они знали и все равно послали…
Отражение превратилось в паутину трещин, и я отдернул кулак. С трех костяшек левой руки в белую фарфоровую раковину капало красное. Но эта боль была острой, живой и отрезвляющей. Не сном. Она была реальной и принадлежала мне.
Дыхание успокоилось, я вскинул подбородок и стиснул зубы. Теперь отражение смотрело жестко, холодно. Я поднял свой окровавленный кулак, как обещание.
– Больше никогда…
Переодевшись в черные брюки, черную водолазку и свое самое толстое длинное серое пальто, я вышел из гостевого дома, прошел мимо бассейна и направился в главный дом. Мэгс и Редж завтракали, Беатрис привычно хлопотала на кухне, напевая себе под нос.
– Ой, Холден! – воскликнул дядя Реджинальд. – Доброе утро! Как раз к завтраку. Не желаешь?..
– Зеркало в моей ванной нужно заменить, – заявил я.
– Да? – Тетя Мэгс коснулась своей шеи. Ее взгляд упал на мою перемотанную левую руку. – Что произошло?
– У моего кулака случилась незапланированная встреча с зеркалом. Семь лет невезения. Или семнадцать? Никогда не могу запомнить.
– N~ao, obrigado [22] , – отмахнулся я от пакетика с обедом, предложенного Беатрис. Я похлопал по фляжке в кармане пальто. – Сегодня на жидкой диете. Чао.
Я ушел, даже не взглянув на нежный, смущенный взгляд Беатрис. Иначе бы расклеился. Я не мог смотреть ни на кого из них с их лицами, полными надежды на отношения как в настоящей семье.
22
Нет, спасибо (порт.).
Они не спасли меня тогда. И не смогут спасти сейчас.
Выйдя на улицу, я потянулся за фляжкой. Первый глоток выжег часть воспоминаний-снов. Второй глоток, и я почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы Джеймс во время разговора не заподозрил, что несколько минут назад я был на грани срыва.
– Мистер Пэриш, – поприветствовал он, открывая для меня заднюю дверь седана. – Вы готовы, сэр?
– У меня есть выбор? – Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. – Еще один день в цирке.