Королева не любившая розы
Шрифт:
Однако перед этим, 18 марта, наконец, произошёл переломный момент в его отношениях с женой. Король пришёл к супруге рано, в пол-одиннадцатого, и оставался у неё долго. На сей раз «cum voluptate» («с удовольствием»), облегчённо написал Эроар. Это первое замечание подобного рода, найденное в его дневнике. Другие «добрые знаки»: визиты к Люиню случаются всё реже, король больше не ждёт ночи, чтобы «оказать честь» королеве. 25 апреля он «навещает» её в 10 часов утра – между мессой и заседанием Совета! Двор ликует, не меньшую радость изъявляют Мадрид и Ватикан.
Кардинал Боргезе писал папскому нунцию:
– …выполнение королём своих супружеских обязанностей положительно воспринято
Несмотря на «свою испанскую чопорность», Филипп III тоже не смог скрыть радости, когда ему объявили эту новость.
Постепенно налаживаются и отношения короля с матерью. Герцог д’Эпернон посоветовал Марии Медичи начать переговоры с сыном. Прибывший в Ангулем Ришельё его поддержал, так как к городу уже приближались королевские войска под командованием Шомберга. Наконец, 30 апреля флорентийка принимает предложения Людовика.
В мае Анна Австрийская отправляется вместе с мужем в путешествие, чтобы навестить Марию Медичи и помириться с ней. От королевской свиты не ускользает тот факт, что король оказывает своей жене многочисленные знаки внимания. Когда супруги оказываются в разных замках, Людовику не претит провести некоторое время в седле ради того, чтобы провести ночь в покоях королевы. На полях своего дневника Эроар отмечает эти «вехи»: 11, 12, 14, 18, 19, 20, 21 и 30 мая, 2, 9, 10, 11, 11, 12, 13, 15 июня и т.д.
Анна Австрийская, до тех пор чопорная и надменная, стала милой и приветливой, каждый день она ждала своего супруга, сгорая от нетерпения, а тот даже забросил охоту ради жены. Его усердие немного встревожило придворных медиков. Такая жизнь продлилась до того, пока Мария Медичи не вернулась ко двору.
Получив приглашение присоединиться к невестке в Туре, королева-мать, тем не менее, не торопилась это делать. В августе был заключён Ангулемский мир, положивший конец первой войне Матери и Сына. Бывшая регентша сохранила все свои титулы и доходы, вдобавок, король заплатил её долги. Герцог д’Эпернон был прощён, а Ришельё стал канцлером. В том же месяце фаворит короля был назначен губернатором Пикардии и стал герцогом Люинем.
Свидание Людовика с матерью состоялось только 5 сентября в замке Кузьер, принадлежавшем герцогу де Монбазону. Накануне Марию Медичи встретил Люинь со своим тестем: он опустился перед ней на одно колено и уверил её в своей преданности. Королева-мать сказала, что прошлое забыто, и поцеловала его. С сыном она увиделась на следующий день в аллее парка. На деревья взгромоздились многочисленные зрители, чтобы лучше видеть происходящее. Людовик приехал вместе с женой, Гастоном и сёстрами. Подойдя к нему, Мария сняла чёрную бархатную полумаску, которую всегда носила на улице, присела в реверансе и, заливаясь слезами, трижды поцеловала его – в губы и в обе щёки.
– Добро пожаловать, матушка, мне жаль, что не встретился с Вами раньше, потому что я Вас всегда ждал, – сказал Людовик ХIII.
Присутствующие разразились ликующими криками, неожиданно ветки одного дерева обломились, и последовавшая затем комическая сцена окончательно разрядила обстановку.
Однако Мария Медичи отказалась ехать в Париж. Пребывание двора в Туре было омрачено постоянными стычками между невесткой и свекровью: Анна Австрийская уже привыкла к роли единоличной королевы, а Мария Медичи претендовала на старшинство. Ситуация, когда король был вынужден делать выбор между любимой супругой и матерью, была для него невыносима. Скрепя сердце он предоставил место за столом рядом с собой Марии, после чего буквально выбежал из замка и до поздней ночи пропадал на охоте, так что встревоженная Анна даже выслала на дорогу факельщиков, чтобы муж не
После чего Мария отправилась в Анже, вытребовав напоследок, чтобы её управляющий Барбен был освобождён из Бастилии. Одновременно в середине октября из Венсенского замка выпустили принца Конде, чтобы он служил противовесом честолюбивой флорентийке. 14 ноября Люинь был официально принят как герцог и пэр Франции на церемонии в большом зале парламента Парижа. После чего фаворит уговорил Людовик ХIII издать декларацию по поводу освобождения из заключения Конде, в которой говорилось, что в тюрьму принца привели происки людей, желавших погибели как его самого, так и Французского королевства. Восприняв это как оскорбление в свой адрес, 7 декабря Мария Медичи заявила сыну протест и отказалась вернуться в Париж. Теперь все недовольные устремились в Анжер. То, что говорилось раньше против Кончини, теперь было обращено против Люиня и его клана:
– Если бы вся Франция продавалась, они купили бы Францию у самой Франции.
Тем временем противница Конде графиня де Суассон подговорила герцогов де Майена, де Лонгвиля и братьев Вандом устроить новый мятеж. Королева-мать с герцогом д’Эперноном и молодым герцогом де Монморанси, правившим в Лангедоке, примкнули к ним. На сей раз на сторону мятежников перешли гугеноты во главе с герцогом де Роганом.
В довершение всех бед в конце года у Анны Австрийской случился выкидыш.
Глава 4
Смерть Люиня
Несмотря на то, что Анна Австрийская потеряла ребёнка, муж был необычайно внимателен и обходителен с ней. Но при дворе по поводу королевы уже начали злословить:
– Способна ли эта испанка родить наследника Его Величеству?
Хотя Людовику ХIII не было дела до сплетен, печаль жены значительно ухудшала его настроение.
В январе 1620 года Анна, вероятно, в результате выкидыша, снова серьёзно заболела: шестнадцать дней она металась в горячке, отказываясь принимать лекарства, а кровопускания только больше ослабили её организм. Пришлось обратиться к другим проверенным средствам – крёстным ходам и молебнам о здравии. Людовик перебрался жить поближе к жене, три дня и три ночи не отходил от её постели, плакал, не скрываясь, при всех, на коленях умолял Анну принять лекарство, лично готовил для неё всякие сладости. Возможно, именно эти проявления искренней любви вернули молодую королеву к жизни: она пошла на поправку. Однажды она взяла мужа за руку и осыпала её поцелуями. Как только стало ясно, что болезнь отступила, Людовик заказал светильники и изображения Мадонны из золота и велел отослать в церкви Нотр-Дам-де-Лорет и Нотр-Дам-де-Льес, которым принёс обеты.
Отношения Анны Австрийской с обер-гофмейстериной тоже потеплели. После отъезда её испанской свиты, и, особенно, Инес де ла Торре, королева очень скучала. В то же время, Мария де Роган, когда её госпожа болела, преданно ухаживала за ней. Как отмечают все современники, герцогиня де Люинь постепенно обворожила Анну, почти свою ровесницу. С некоторых пор они стали неразлучными подругами. Под влиянием герцогини де Люинь молодая королева быстро выучила обычаи своей новой родины и овладела искусством флирта, хотя испанское воспитание не позволило ей дарить поклонникам нечто большее, чем простые улыбки. А Мария старательно училась у своего мужа хитросплетениям дворцовых интриг. Как показало будущее, она оказалась очень способной ученицей. С помощью своей обер-гофмейстерины королева также завязала отношения с высшей аристократией и начала энергично наполнять свой двор вместо испанок жёнами занятых на королевской службе дворян.