Королевский подарок
Шрифт:
Несмотря на мелкие придирки, Никите очень нравился интерьер гостиной – простой и в то же время в меру буржуазный. Здесь был ответ на все его терзания. Именно таким он желал бы видеть свой дом. Ему хотелось запомнить все до мельчайших деталей, но была одна проблема. Ведь наутро он мог все забыть!
Задремавший на диване, Дед внезапно очнулся и обратился к самому себе с вопросом:
– Ну что ж, молодой человек, какие у нас планы на завтра? – Он выдержал паузу. Видимо, второй его половине требовалось время, чтобы сформулировать ответ. – Утром выпьем кофе и пойдем работать, как всегда. В спальнях на третьем этаже надо делать двери. Мы уже все подготовили, осталось только их установить и отрегулировать петли. И прикрутить те красивые бронзовые ручки, которые мы сняли со старых дверей и отчистили.
Дед налил себе еще бокал вина, одним махом выпил половину и снова примолк.
Никита задумался: «Он все делает сам? Весь этот огромный дом своими руками?». Мысль показалась ему чудовищной. Три этажа, огромный подвал и человек с крепкими рабочими руками. Трудолюбивый, упорный и очень одинокий.
– Сколько же времени у тебя ушло на это, Дед? – в смятении прошептал он.
Ему впервые стало жаль, что грустный старик его не слышит. Поговорить с ним было бы интересно. «Хотя, наверное, все к лучшему. Вот бы он испугался, встретив меня ночью в собственном доме!».
Никита усмехнулся, представив себе панику Деда, но в голове тут же мелькнула мысль: «Это ведь мой дом…».
– Десять лет. Я потратил на этот дом почти десять лет, – вдруг снова заговорил Дед, глядя в уже пустой бокал. В очередной раз в течение этой удивительной ночи Никита был поражен до глубины души. Он был уверен, что старик не слышал вопроса, но только что получил на него ответ и содрогнулся.
– Ты шутишь? Десять лет ремонтировать старый дом! Неужели не нашлось за это время занятия интереснее? – Это казалось бредом даже во сне. Никита не мог представить себя на месте старика. Ему самому быстро надоедал монотонный физический труд, поэтому идея рукотворного ремонта длиной в десятилетие привела его в ужас.
Сцена смахивала на спиритический видео-сеанс. Хотя нет, если Дед был реальным человеком, он мог пребывать еще в добром здравии. Только где он сейчас? Ведь на самом деле он не может находиться в этом доме! Никита решил продолжить игру.
– Почему ты живешь один? У тебя есть семья? – теперь уже целенаправленно спросил он, осторожно присел в уголке второго дивана и стал ждать ответа. Дед вздохнул, покрутил головой, как будто отгоняя тягостные мысли:
– Чего еще можно пожелать, когда у тебя есть две прелестные маленькие дочки? Ты заботишься о них. Сходишь с ума, когда они болеют. Радуешься их успехам. Потом они вырастают, и однажды ты вдруг понимаешь, что ничего не знаешь об этих юных леди. Они влюбляются, становятся непредсказуемыми. Они просят денег, все больше денег, и это все, что им от тебя нужно. Они швыряются деньгами так, будто это сухие листья. Платья по тысяче фунтов, побрякушки по цене хорошей машины. Потом они чувствуют себя совсем взрослыми, затевают самостоятельные проекты, которые прогорают. И они во всем винят тебя, хотя теряют, в общем-то, твои деньги. И когда ты говоришь им: «Стоп, девочки» – они просто исчезают и перестают с тобой общаться. Все из-за денег. При этом их мать только подливает масла в огонь. Настраивает их против тебя, чтобы сделать больно. Потому что считает, что ты и ей все еще что-то должен.
Голос Деда дрогнул и оборвался. Он некоторое время молчал, потом продолжил уже спокойнее:
– Этот дом я купил тоже для них. Старшая, Джулия, нашла его и примчалась ко мне с горящими глазами. Ей так понравился вид на долину. Я купил дом на ее имя, в качестве подарка.
Никита кивнул.
– Неудивительно. Я тоже купил этот вид на долину. И тоже в качестве подарка, только себе.
Дед продолжал:
– Дом был в ужасном состоянии. Французы вообще плохо следят за своими домами, – старик поджал узкие губы. Живя во Франции, он не потерял генетическую веру в британское превосходство.
– Тогда у меня был собственный дом в другой деревне, в тридцати километрах отсюда. Место было тоже очень красивое, хотя не такое исключительное, как здесь, в Лантерн. Я начал заниматься ремонтом. Времени у меня было хоть отбавляй, поэтому все, что мог, я делал сам. Конечно, я нанимал электрика и водопроводчика. И для тяжелых работ приглашал помощников. Но большую часть я делал своими руками. Как только появилась возможность, я начал оставаться здесь
Старик совсем загрустил. Никите стало совестно, что из праздного любопытства он заставил страдать и без того несчастного человека. Пока длился горестный монолог, бутылка с вином опустела. Речь Деда стала бессвязной, по морщинистым щекам текли слезы. «Не боец, – заключил Никита. – Здравая была мысль: один бокал, и все». Но вслух поучать старика остерегся. На всякий случай.
Камин погас, но в комнате все равно было тепло: водяное отопление под плиточным полом уже заработало. Оно включалось на обогрев ночью, когда электричество становилось дешевле. Никита подумал, что если именно Дед создавал коммуникации в старом доме, он, наверное, был отличным инженером. А еще он был одиноким и очень грустным. Было бы любопытно услышать продолжение его истории, однако старик уже спал, откинув голову на спинку дивана. Глядя на него, задремал и Никита.
Второй день
Первое, что он увидел следующим утром, было пронзительно голубое небо. План сработал – солнце разбудило его, и это было лучшее пробуждение на свете. Он еще лежал в постели, блаженно глядя в окно, когда в голове неожиданно всплыл вопрос: «А что, Дед так и спит на диване?».
Но ведь никакого дивана в доме не было! Тут же перед глазами замелькали картины из сна. Никита резко сел на кровати. Он вспомнил все в мельчайших деталях, как будто в реальности пережил эту встречу и действительно побывал в гостях в своем собственном доме. На мгновение он представил, что сейчас спустится вниз и застанет Деда на балконе с чашкой кофе в руках: старик из сна казался вполне реальным человеком. Некоторое время Никита сидел не шевелясь. Память восстанавливала грустные монологи Деда и его собственные хулиганские выходки – ему становилось то горько и страшно, то весело и неловко. Постепенно проявился фон его ночных приключений: большая уютная комната, освещенная углями в камине и пламенем свечей на столе. Никита мысленно двигался по гостиной от одного предмета к другому, пересматривал рисунки и гравюры на стенах. И тут его осенило, что сон принес ему неожиданный, ценный бонус – он увидел и, главное, отлично запомнил готовое решение для своего интерьера. Больше ничего не надо было придумывать. Дед угадал формулу этого старого дома, и Никита был с ней полностью согласен.
Окрыленный, он вскочил с кровати и подошел к окну. Теперь, помимо неба, ему стали видны разбегающиеся в стороны холмы. Он вновь завис перед этой картиной, но тут же встряхнулся.
– Интересно, сколько часов вы еще проведете вот так, глядя вдаль, молодой человек? – как всегда, вслух спросил он. Засмеялся, вспомнив ночные разговоры Деда с самим собой, и пошел в ванную.
Он долго и тщательно, как учила жена, чистил зубы, одновременно смотрел по сторонам и мысленно составлял план ремонта. «Эх, жалко, Дед не показал мне свою ванную комнату, – подумал Никита, когда взгляд остановился на старинной люстре. – Такая люстра была бы вполне в духе старого затейника». Однако далее размышлять над этим ему было недосуг. В животе урчало от голода, и очень хотелось чаю.
В кухне все еще было темно, накануне ставни так и остались закрытыми. Процесс их открывания состоял из целой последовательности действий. Никита по очереди отворил оба окна, раздвинул и закрепил специальными крюками ставни, для чего был вынужден по пояс высунуться на залитую утренним солнцем улицу. После этого вновь закрыл оконные створки и твердо решил больше не трогать ставни без острой необходимости. Воду для чая пришлось подогревать в микроволновке в новой фаянсовой кружке, а электрический чайник возглавил виртуальный список первоочередных покупок. И с хлебом была проблема: хрустящий багет за сутки совершенно окаменел. Перспектива начать утро с поездки в супермаркет за хлебом голодному Никите совсем не улыбалась, поэтому он обошелся большой пачкой печенья, сыром и абрикосовым конфитюром.