Коронованный наемник
Шрифт:
– Ну же, – шептал Рималл, не чувствуя схваченных морозом губ, – еще немного…
Ему уже казалось, что это неистовство стихии – последняя подлость страшного княжества, стремящегося не упустить рвущихся на волю жертв. Что стоит перейти на тот берег – и пурга не достанет их там, укрытых защитою родного леса. Еще немного, еще не больше лиги… Кони уже не бились в руках хозяев, они хрипло, со свистом втягивали студеный снежный сумрак, устало выпрастывая ноги из сугробов. Восемнадцать беглецов, полуослепших от летящего снега, продрогших, иссеченных ледяной картечью пурги, рвались сквозь ревущую стыть к берегу реки, светлеющей впереди едва различимой широкой
– Кто-нибудь видит мост? – крикнул целитель, вглядываясь во тьму. Неужели они заплутали и вышли к реке не в том месте. Разделиться, чтоб осмотреть берег? Нет, это опасно, в пурге легко потерять друг друга.
– Рималл!! – донесся справа голос одного из лихолесцев. В нем звучал странный надрыв, уколовший целителя предчувствием безымянной беды. Он попытался броситься на зов. Утомленные ноги оскальзывались в ворохах белой крупы, волнами бегущей по земле, гонимой ветром. Плащ путался в лодыжках, легкие горели. Шаг за шагом он рвался вперед, туда, на несущий несчастье оклик. Вот и берег, и резные столбы молчаливыми стражами высятся среди снежного марева. Рималл выбросил руки вперед, обхватывая столб, шершавый и обледеневший, посмотрел вперед…
Моста не было. Лишь обугленные вороха покореженных огнем досок лежали на льду замерзшей реки, меж полыней, пробитых падающими бревнами и теперь щерящихся черными оскалами. А там, вдали, едва виднелся за пеленою бури высокий берег родного Лихолесья, казавшийся уже почти достигнутым.
Несколько мгновений Рималл стоял у обрыва берега, все так же держась за столб, словно ища в нем осязаемый кусок реальности среди мешанины снега и ветра. Итак, моста нет… Нет… Сожжен чьей-то вероломной, злой рукой… Пурга была не последней подлостью… Вот они, новые козни проклятого Ирин-Таура, мелькоровой западни…
– Рималл!
Как же прав он был, стремясь унести отсюда ноги, как глупо терзал себя эти два дня беспочвенными самобичеваниями…
– Рималл!!
Проклятое княжество, проклятая земля, проклятые твари… Целитель зарычал сквозь сжатые зубы и остервенело ударил кулаком в столб, раз, другой, третий. Как ненавидел он сейчас все это: треплемые ветром сосны, колючий снег, темное небо… Как ненавидел он Леголаса, притащившего их сюда на погибель, короля, пославшего их в эту дыру, Сарна, равнодушно отпустившего их из Тон-Гарта, где сейчас тепло, и крепкие стены оберегают от пурги. Как отчаянно ненавидел он самого себя, уведшего соратников из безопасного убежища…
– Рималл, олух, да очнись же!
Кто-то хватал его за руки, и целитель вдруг очнулся, в одночасье ощутив боль в разбитом кулаке. Вплотную к нему стоял лучник Вериам, синеватые от холода губы что-то быстро говорили, покрытые инеем брови сурово сошлись к переносью. Рималл тряхнул головой, отгоняя душный, бессильный гнев, а Вериам вдруг ударил его в плечо:
– Ты чего обмер, дурень! Мост не от ветра, поди, обвалился! Засада это! Только в пургу нас достать стрелами непросто. Улепетывать надо, пока не улегся ветер!
– Но мост… – обожженное горло разодрал кашель, а Вериам торопливо поднес к губам целителя флягу. От вина жжение усилилось, но кашлять Рималл перестал, лишь тяжко дыша.
– Моргот с ним, с мостом, – Вериам почти кричал, – на то и зима, чтоб по рекам пешком бегать. Гляди, брат, в полыньях
Вериам был прав, и Рималл ощутил, как сжатая в груди пружина чуть ослабла. Верно, реку можно пересечь по льду. Прочие уже стягивали к пологому участку берега лошадей, снова набрасывая на конские морды плащи, чтоб животные не паниковали при переправе. Кто-то торопливо поправлял сапоги, кто-то туже затягивал ремни оружия. Переход реки по льду с лошадьми – всегда непростая затея, и, пусть лихолесцам она была вовсе не внове, никто не собирался недооценивать серьезности предстоящего пути.
– Я пойду первым, – безапелляционно отрезал Вериам, перехватывая тесьму плаща одной рукой и завязывая мягким узлом на шее своего коня, – гляну, крепок ли лед дальше.
Похоже, безумные глаза целителя там, у столбов, заставили лучника перехватить кормило руководства. Но Рималлу не было дела до командирских лавров. Его глаза были прикованы к темной стене леса за рекой. Они должны дойти туда… И не важно, кто ими командует.
Вериам ступил на лед, властно увлекая за собой скакуна. Тот фыркнул, оскальзываясь, мотнул головой, но пошел дальше. Еще шаг, и еще, и снова конь захрипел, заполошно упираясь в лед копытами, а Вериам настойчиво влек его за собой под взволнованными взглядами соратников.
– Вперед, – кивнул Рималл, берясь за гриву своего коня, а к берегу уже подошел Эвеглир.
Они не успели спуститься на лед. Едва все эльфы сгрудились у пологого спуска, в завывания ветра вклинился новый звук, высокое, протяжное стенание, которое нельзя спутать с воем пурги.
– Это варги! – резко выкликнул Алорн, хватаясь за древко лука, – засада!
– Спокойно! – оборвал его Рималл, – переходите. Ветер мешает, но я слышу мало голосов. Покуда прочие подоспеют – мы уж на том берегу будем.
С этими словами целитель сбросил с плеча лук и выхватил стрелу.
– Переходите же. Я увел вас из столицы, мне и отвечать за все.
– Рималл, – Эвеглир шагнул назад, но целитель рявкнул:
– Переходите!!
В сгущающихся сумерках из вьюжной закипи вынырнули два всадника верхом на могучих хищниках, вихрем мчавшихся вперед. Один резко взмахнул рукой, видимо, что-то крича, но ветер смешал его голос с пургой, донеся лишь обрывок звука. Он требовал остановиться. Рималл скрипнул зубами. Чернокровые твари… Они что же, ждут, что эльфы попросту сдадутся им? Целитель вскинул лук, а всадник снова повелительно взмахнул рукой.
– Катись к Мандосу, – пробормотал Рималл, натянул тетиву и выстрелил…
На бегу застегивая фибулу плаща, Леголас несся вслед за Йолафом к выходу из пещерных лабиринтов. Он не задавал вопросов, уверенный, что рыцарь и сам все поведает ему без лишних слов, но удивлен он не был. Едва ли стоило ожидать, что с его уходом в Тон-Гарте воцарятся мир и покой.
В гроте у входа гулял резкий, пронизывающий ветер, наметавший у каменистого порога волнистые сугробы, а наливающийся сумерками лес снаружи был плохо различим за воющими снежными вихрями. У самого выхода откуда-то из темноты вынырнул Селевон, подставляя лобастую голову под ладонь хозяина. Йолаф же негромко свистнул, и к нему бесшумно скользнула темно-серая тень. Обернувшись, Леголас увидел огромного матерого варга. Раскосые глаза поблескивали зеленым в отблесках факела, морда слегка серебрилась, будто тронутая сединой, левое ухо было раздвоено, видимо, в каком-то давнем бою разорванное клыками противника.