Красная роса (сборник)
Шрифт:
На лице коменданта проступила черная тень, наконец он, ни на кого не взглянув, брезгливо
тряхнул рукой: «Век!» И в тот же миг Хаптур дернул Качуренко за рукав, круто повернул его
лицом к двери: «Прочь!»
Качуренко снова отправили в подземелье. Как обошлись с Павлом, он не знал.
Павло еще некоторое время оставался в кабинете.
— Пойдем-ка, уважаемый Рысак, — обратился к нему Хаптур. И уже по дороге сказал: —
Сердится комендант. Удивляется упрямству Качуренко.
безопасности на оккупированных территориях, тот нянчиться не станет… Тот свое дело знает…
Павло поселили в самой маленькой из райисполкомовских комнат. Раньше в ней сидела
девушка, работа у нее была нетрудная, но очень однообразная: старыми ножницами разрезала
конверты, вынимала из них напечатанные и написанные письма, ставила на них номер,
регистрировала, а затем вручала сотрудникам. Теперь в комнате стояла простая металлическая
кровать, на которой, растянувшись на жестком матрасе, вынужден был ютиться бывший
исполкомовский водитель.
— Вас, уважаемый Рысак, пока никто не должен видеть, вы строго засекречены, ферштейн?
Павло отсыпался, питался объедками из комендантской кухни. Он чувствовал себя
неспокойно. Скребло острыми когтями по сердцу — кто знает, чем это все кончится. Поиграют-
поиграют, как кошка с мышкой, выудят из него все, что следует выудить, а потом…
— Для вас, пан Рысак, есть хорошая новость, — дружески подмигнул Хаптур. — Комендант
намеревается назначить вас начальником украинской вспомогательной полиции, — как
праздничный подарок, преподнес Павлу, когда они оказались в зарешеченной комнате. — Это
вам не шутки! Крепнет украинская государственность, становится на ноги. Так что с вас
причитается…
Обед уже ждал на столике, на том самом, где еще недавно лежали ножницы и кучи писем.
Бутыль самогона стояла под столом.
Похоже было, Павло не очень-то обрадовался этому известию, сделал вид, что не понял, о
чем речь. Но бутыль достал, наполнил стаканы, один придвинул переводчику, второй крепко
зажал в кулаке.
— За что выпьем, пан Хаптур?
— За ваше будущее, пан начальник районной полиции.
Закусывать Хаптур не стал, сказал, что его тоже ждет обед, козырнул, щелкнул каблуками,
вышел.
Павло прислушался: замыкает дверь или не замыкает? Он проживал здесь почти двое суток,
но так и не понял — под замком живет или нет? Боялся открыть дверь, боялся выглянуть в
коридор.
Павло Лысак… Павло Рысак… Кто же он на самом деле?
Нет, нет, он не собирается снова становиться Рысаком. На протяжении долгих лет он
напрочь забыл о том, что носил в детстве эту лошадиную
так же как и о своем несчастном детстве. Иногда, правда, вспоминал прошедшее, но уже не
верил в его реальность, казалось парню, что все это ему то ли приснилось, то ли вычитал в
какой-то страшной книге.
Ему исполнилось десять, когда внезапно остался круглым сиротой. Его родители проживали
на хуторе, были зажиточны, всего у них было вдоволь. Мало того, что отец был крепким
куркулем, еще и барышничал, знался с ворами, сам не обходил чужого и краденое умел
перепрятывать. До некоторых пор это сходило с рук. Жил на отшибе, на хутор редко кто
заглядывал днем, а если бы даже и заглянул — не так-то просто было попасть в хоромы Рысака.
Неожиданно настало время ликвидации кулачества как класса. Видимо, в районе хутор
Рысака был на примете, так как неожиданно на рассвете наскочил отряд, Рысака застукали
внезапно и со своим, и с ворованным, с тем, что перепрятывал, поэтому и оказался там, где ему
следовало быть.
Остался Павлик-десятилеток один-одинешенек. Не потому, что не захотел разделить с
родителями их судьбу, просто не жил в то время на хуторе. Чтобы не рос сын болваном, завез
старый Рысак своего мизинчика в отдаленный поселок, к родственнице, у нее и проживал
парнишка, бегал в школу, уже в третьем учился.
Вскоре известие о раскулачивании и выселении Рысаков разлетелось по округе, достигло и
поселка, где жил хлопец, насмерть испугало хозяйку Павлика: если узнают в районе о
пребывании у нее кулацкого ребенка, кары ей не миновать. Поскольку тетка была жалостлива
только на словах, долго не раздумывая, вытолкала малолетнего родственника из дому, тайно
втиснула в поезд, идущий на Киев, научила, что говорить, если поймают, приказала и о
родителях, и о ней забыть начисто.
Павлик Рысак неожиданно оказался наедине с огромным миром. Вскоре оказался малый
путешественник в темных катакомбах.
— Как тебя зовут? — спросил атаман сорванцов.
— Павло Лысак, — покорно назвал себя мальчуган.
У него был тоненький, писклявый голосок, буква «р» ему еще не покорялась. С этого дня и
пристала к нему теперешняя фамилия.
Вскоре он попался и оказался в Калинове. Здесь с некоторых пор основалась школа-
интернат, занесли его под именем Павла Лысака в списки школьников. Памятуя наказ дальней
родственницы, он не назвал свою настоящую фамилию и тогда, когда у него прорезался
достаточно густой басок и букву «р» стал произносить с особым нажимом…