Красноармеец Горшечников
Шрифт:
Отряд конников на рысях вошёл в улицу, за ними подскакивал на колдобинах забрызганный грязью автомобиль в сопровождении своры взволнованных псов.
Шофёр остановил машину возле калитки. Рядом с ним, на переднем сиденье расположился Снейп.
Шмелёв открыл дверцу. Вперёд него выскочил большущий рыжий пёс, басом сказал:
– Бу!
Полканы разбежались с нервическим визгом.
– Молодец, Феникс, - Шмелёв благосклонно кивнул псу, подал руку Маголовой.
Гарька был уверен, что командарм
– Здравствуйте, товарищ Горшечников. Как живёте?
– Хорошо.
– Где это вы так перемазались?
– стёкла очков весело блеснули.
Гарька смутился, обшлагом рукава стёр пятно сажи с щеки.
– Говори, - зашипел Ромка.
– Я потом, - отнекался Гарька.
– Я лучше к Засувке подойду. В прошлый раз опростоволосился, теперь Шмелёв мне не поверит.
Ромка махнул рукой.
– Горшечников, найдите Чернецкого, - велел комиссар.
– И пусть поторопится.
Гарька откозырял.
– Пойти с тобой?
– спросил Ромка.
– Жди здесь, я мигом обернусь.
Гарька зашагал мимо закопчённых домов, прислушиваясь: Серафима всегда легко было найти по шуму, поднимавшемуся если не им, то вокруг него.
Навстречу ему попался Угрюмцев.
– Товарищ начпоарм!
– удивился Гарька.
– Зачем вы здесь? Шмелёв уже в штабе.
– Пошёл навстречу и заблудился в этих развалинах, - досадливо ответил Угрюмцев.
– Вы Серафима Чернецкого не видели?
– Он тут недалеко. Давай провожу.
* * *
Высоко в небе показался тревожно гудящий аэроплан. Гарька проводил его глазами и сладостно вздохнул, представив себя на этакой машине. Каково оно - глядеть на землю с высоты птичьего полёта? Может, лучше не на танке учится, а в лётчики пойти?
– Домой хочешь?
– мышцы вокруг рта Угрюмцева пошевелились. Должно быть, он улыбнулся.
– Нет у меня дома. Я сирота.
Угрюмцев задрал голову, посмотрел на аэроплан.
– Летают, - проворчал он, - выглядывают…
– Это наш. Вон, звёзды на крыльях.
– Зоркий ты, парень. Я в молодости такой же был.
– А вы давно из Москвы?
– Месяца два.
– Трудно там?
– Где сейчас легко? Однако теперь уж не так, как в восемнадцатом. Теперь ясно, на чьей стороне победа.
Они завернули за угол. Храпов и Олёна Максименко бросали на подводу ящики с боеприпасами.
– Подсоби, - позвал Храпов.
– Некогда. Серафима ищу.
– Он где-то тут, рядом. Только его слышал, неугомонного.
Угрюмцев попрощался и повернул назад, к штабу.
– Куда это?
– Гарька указал на уложенный на солому пулемёт.
– Не спрашивай «куда» - удачу прокудыкаешь, - сказала Олёна.
– Это есть тёмное крестьянское суеверие, - огрызнулся Гарька.
– Учитель
– Какое молоко?
– А на губах, - Максименко засмеялась.
С запада надвигались сизые, распухшие тучи. Ветер сметал пепел с обгоревших изб.
– Дождём пахнет, - Олёна запрокинула лицо к небу.
– Теперь начнёт квасить, - вздохнул Храпов.
– Серафим-то!
– спохватился Гарька.
– О волке речь, и волк навстречь, - Храпов указал на Чернецкого.
Тот вёл в поводу сказочной красоты коня.
– Ух ты!
– восхитился Гарька.
– И откуда такой взялся?
– Во сне приснился, - Серафим подмигнул.
– Тебя Север ищет. Шмелёв приехал.
– Славно, что приехал, - ответил Чернецкий, любовно ероша солнечную гриву жеребца.
– Орлик мой, Орлик, красавец… Пойдём, Гарька, нас ждут. Ты заснул, что ли?
– Задумался.
Снейп ожидал на крыльце. Бурку он не надел, хотя было холодно. Рядом стояла Маголова, её острые худые плечи подрагивали под сырым ветром.
На улице топтался взвод новобранцев, неуклюжих, с простоватыми крестьянскими лицами.
– Опять нам байбаков прислали, - фыркнул в их сторону Чернецкий.
– Ничего, обтешутся, - отозвался Лютиков.
– Зачем детей с собой взял?
– Север с недовольством оглядел братьев Кривых. Те заробели и спрятались за Лютикова.
– На фронт ведь едем.
– Сейчас везде фронт, - благодушно отозвался помполит, раскуривая трубочку.
Маголова тоже посмотрела на ребятишек.
– Могу взять их к себе, - сказала она вдруг.
– У меня нет семьи. Как тебя зовут, мальчик?
– Колька.
– Стало быть, Николай. Вынь палец из носа. Нападёт на тебя враг - а у тебя палец в ноздре застрял! Тут тебя и зарубят.
Колька поспешно вытер палец о штаны и вытянул руки по швам.
– Конечно, придётся много ездить, - продолжала Маголова, - но есть вы всегда будете досыта.
– А саблю мне дадут?
– Непременно, - Маголова слегка улыбнулась.
Колька кивнул.
– В таком разе прощевайте, товарищ Лютиков, - он протянул помполиту ладошку.
Тот пожал её с надлежащей серьёзностью.
– Теперь за этих двоих можно не беспокоиться, - сказал Снейп.
– Товарищ Афина вырастит из них настоящих большевиков.
Тонкие губы на миг раздвинулись в улыбке, и снова лицо комиссара стало непроницаемо равнодушным.
Партийное имя Маголовой - Афина - знал даже Гарька, как знал и то, что в юности она была бомбисткой в группе Савинкова, что не один год мыкалась по тюрьмам и бежала с каторжного этапа, влюбив в себя охранника. Сейчас трудно было предположить, что у этой строгой прямой женщины в безупречно отглаженной блузке столько бурь осталось за плечами.