Кухарка
Шрифт:
Леська сама удивилась, каким образом ей это всё-таки удалось — большую часть времени она вела беззвучный диалог с Фёдором. Спорила с ним и с самой собой, рассказывая как нелегко пришлось, и как она не хотела обидеть его.
Он стал ещё красивее, а из горького прошлого всё появлялись и проплывали чередой перед ней далёкие призраки. Его руки на руле. Его руки на её плечах. Его волосы, мокрые и блестящие. Солёная кожа…
Прекрати. Думать. О нём.
Один день и больше ты его никогда не увидишь.
Что он делал в Питере? Он ведь был
Теперь ему не удалось застать её врасплох. Двух раз было достаточно.
— Ты всегда носишь поварской колпак? — кашлянул Фёдор.
— Твоя сестра сказала, что ты не будешь заходить на кухню, — Леська намеренно проигнорировала его вопрос. Рубашка натянулась у неё на груди, когда она встала на цыпочки, чтобы достать миксер с самой верхней полки. И Фёдор это заметил. Она видела, что на миг он потерялся и не сразу пришёл в себя. Ей пришлось выразительно посмотреть на него, заставляя вернуться с небес на землю.
— В детстве она мне говорила, что никогда не выйдет замуж, — поднял он брови, выражая полное отсутствие удивления.
Леська поджала губы. Велела себе не заводить с “непрошенным гостем” разговор, не провоцировать его, отвечать на вопросы односложно и не позволять втягивать себя в споры. Видит Бог, она не знала и не хотела знать, к чему могли привести их словесные поединки.
Отмерила три стакана сахара и взвесила. Мягко зашуршали песчинки. Достала яйца. Ополоснула чашу, включила прибор в сеть, поставила на максимальную скорость. Классический ореховый бисквит с кофейным ярусом плюс шоколадная стружка.
Фёдор сел за стол и принялся наблюдать за ней. Он ничего не говорил. Абсолютно ничего. Только смотрел. Оправа очков подчеркивала внимательность взгляда. У Леськи по рукам пробежали мурашки. Она разрезала крупный лимон пополам и выжала из одной половинки сок. Добавила немного в белки.
Он что-то спросил, но так тихо, что она не поняла. Проигнорировала, но он повторил вопрос.
— Что? — нахмурилась Леська, заглядывая в непроницаемое лицо и гадая, что у него на уме. Не имел же он привычки каждое утро без дела просиживать на кухне? Пришёл, чтобы выводить её из себя? Или хотел поговорить? О чём? У них не было общих тем. Тогда что он здесь делал? Она пыталась найти разгадку, время от времени бросая мимо Фёдора косые взгляды, делая вид, что работает, а не пытается понять мотивы его поступков.
Вошла и вышла женщина, которая, кажется, занималась уборкой или чем-то в этом роде. Зазвонил дверной звонок, послышалось хлопанье дверей и чьи-то неразборчивые голоса. А Фёдор всё сидел и сидел. С каждой секундой он смотрел на неё жестче, видимо, в свою очередь, пытаясь осознать что-то.
Наконец
— Что ты готовишь? — его лицо внезапно оказалось так близко, что она увидела каждую щетинку. Увидела микроскопические поры и маленькую точку, примостившуюся под левым глазом. Ресницы на нижнем веке: густые и золотистые. Не надо смотреть в его глаза, напомнила себе Леська: ты и без того прекрасно знаешь их пламенный тёплый оттенок. Она обвела взглядом контур его губ — чёткий и ровный. Нижняя губа у Фёдора была немного толще, чем верхняя. И, конечно же, родинка, примостившаяся на подбородке.
Ей приходилось смотреть на него, задрав голову. Раньше его щетина не была такой чёрной и такой жёсткой. Хотя, впрочем, об этом она могла только догадываться, ведь она не знала, насколько она стала грубой. Леська отвернулась, смутившись. Зачем она думала о его лице — непонятно.
— Так что ты готовишь? — он едва заметно наклонился к её уху, заглушая жужжание миксера, и наблюдая за её реакцией, словно Леськино напряжение забавляло его.
Она нервно дёрнулась, показывая на меню, висящее на холодильнике.
— Посмотри там.
Он задержал на ней взгляд, рассматривая головной убор, ухмыльнулся, потом повернулся и отошёл к меню. Леське стало немного легче дышать.
— Зачем ты носишь колпак? — спросил он достаточно громко, чтобы она услышала его сквозь ровный гул.
Ей не хотелось напрягать голосовые связки — в горле и без того сухо, поэтому она промолчала. Взяла стакан, налила воды и медленно выпила. Если и дальше всё будет продвигаться такими темпами, у неё все шансы запороть вечер. Ему и пальцем шевелить не придётся — она сама испортит свою карьеру.
Обо всём этом Леська думала медленно, словно рассматривая чужую жизнь через плотное стекло, словно полуденный зной разморил её мысли, и они текли неторопливо, как тучные стада по изобильны лугам.
Фёдор сел за стол и продолжил наблюдать за ней. Он не прекратил этого делать и тогда, когда миксер замолк, а Леська добавила во взбитые белки муку, молотый кофе, дроблёные ядра фундука, аккуратно всё перемешала и отправила во второй духовой шкаф. Двадцать минут и основа воздушного десерта — готова.
— Так почему ты надеваешь колпак? Это часть образа?
— Образа? — не поняла она.
— Ну да, образа повара.
— Я и есть повар, — усмехнулась она без обиды или злости, — мне не надо образ примерять.
— Некоторые повара колпаком не пользуются.
— Так они же лысые, — засмеялась Леська, — их волосы не падают в пюре и суп.
— У тебя длинные волосы? — спросил он, и она замерла.
Когда Леське было пятнадцать, у неё были длинные волосы. Ниже пояса. Мама всегда говорила, что волосы — это красота и сила женщины. Леська мечтала, что когда будет выходить замуж, волосы распустит. Они упадут за спину шёлковой тяжёлой массой. Они были её гордостью, её красой.