Кузьма Минин на фоне Смутного времени

Перхавко Валерий Борисович

Стряпчий «Нефед Кузьмин, сын Минин» присутствовал в царском дворце во время приемов иностранных послов, выполнял и другие придворные поручения. В одном из документов 1625 г. упоминается некая Матренка Белошейка, сосланная из Москвы в Ярославль за воровство (разврат) по делу «Нефедья Минина». Последний, будучи женатым, вероятно, вступил в любовную связь с этой женщиной, отличавшейся легкостью поведения и в ярославской ссылке. Умер он бездетным между 1 сентября 1632 г. и апрелем 1633 г., владея до смерти отцовской вотчиной в Нижегородском уезде и приобретенным подмосковным имением. После его кончины село Богородицкое и двор в Нижнем Новгороде были отданы боярам, князьям Ивану Борисовичу и Якову Куденетовичу

Черкасским. Ранее в нижегородском доме Кузьмы Минина поместили на житье сосланную несчастную невесту царя Михаила Федоровича — Марью Хлопову. Вдове же Нефеда Минина Анне и матери Татьяне выделили небольшое прожиточное поместье, из-за которого они вели несколько лет судебные споры с другим на него претендентом — стольником Д. И. Плещеевым.

Оставшись без мужа и сына, Татьяна Семеновна Минина постриглась под именем Таисии и передала причту Спасского собора «на пропитание» для поминания своих родителей торговую лавку «в Нижнем Новегороде в большом в шапошном ряду», в свою очередь полученную ей в 1635 г. в заклад за 64 рубля от трех братьев — Кузьмы, Афанасия и Григория Чапуриных, нижегородских посадских людей^{527}. Скончалась она около 1640 г., и «после Татьянины Кузьмины жены Минина» ее прожиточное поместье в Луховском уезде было передано другим владельцам.

Вдова же Нефеда Минина Анна вышла замуж за помещика Андрея Ивановича Зиновьева, и в последний раз ее имя упоминается в документе (1644–1645 гг.) о продаже подмосковной вотчины, доставшейся в наследство от первого мужа. За полученные деньги она, по-видимому, и заказала поминания рода «Мефодия Козмина сына Минина» в Успенском соборе Московского Кремля.

Род Кузьмы Минина (Минина) записан в нескольких синодиках XVII столетия. В Нижегородской областной библиотеке хранится синодик Спасского собора Нижегородского кремля, составленный после 1689 г. на основе более ранних поминальных записей. Одна из них, включающая 32 имени, начиная с Кузьмы и заканчивая его вдовой Татьяной, гласит: «Род думного дворянина Космы Минина. Дано по душе его и по родителем его к Спасу на вечное помяновение в Болшом шапочном ряду лавка о два замка. Космы. Инока Мисаила. Димитрия. Симеона. Домники. Варвары, Иродиона. Григория. Климента. Нины. Иакова убиеннаго. Фомы. Акулины. Никифора уб[иеннаго]. Симеона. Александра. Трофимауб[иеннаго]. Прокопия мл[аденца]. Дарии мл[аденца]. Екатерины мл[аденца]. Иоанна мл[аденца]. Иоанна в ж[ивых]. Феодора мл[аденца]. Флора. Аввакума уб[иеннаго]. Лукиана. Иоанна. Сергия. Мизаила. Феодосии. Мефодия. Схим[ницы] Татианы»^{528}.

В одном из списков (№ 67) Успенского синодика XVII в., хранящемся в Отделе рукописей Государственного исторического музея, есть краткая поминальная запись: «Козмы. Михаила, Сергиа. Симеона схим[ника]. Еврема. Мисаила. Татианы. Мефодиа»^{529}. Помимо хорошо известных имен Кузьмы Минина, его жены Татьяны и сына Нефеда, мы находим здесь еще пять: Михаил, Сергий, Симеон, Ефрем, Мисаил. Очевидно, это другие дети Мининых. Один из рода Мининых, как видим, принял монашескую схиму с именем Симеон.

В еще одной более ранней рукописи (№ 65) синодика XVII в. Успенского собора автору удалось обнаружить пространную поминальную запись: «Род Нефеда Козмина сына Минина. Козму, Миха[и]ла. Сергия. Татьяну. Инока схим[ника] Ефрема. Мисайла. Инока схим[ника] Мисайла. Сергия. Инока схим[ника] Никифора. Феодосию. Соломанию. Романа уб[и]е[наго]. Иякова убиенаг[о]. Мефодиа»^{530}. Здесь мы видим пять новых имен — Никифора, Феодосии, Соломонии, а также убитых Романа и Якова. Кому из Мининых они принадлежат, неизвестно. Может быть, овдовевшая и вышедшая вторично замуж

Анна Зиновьева (Минина) включила в перечень лиц для поминания не только родню своего первого мужа Нефеда, но и каких-либо своих родственников?

Император Николай I, будучи осенью 1834 г. в Нижнем Новгороде, предложил городскому голове, купцу 1-й гильдии Федору Петровичу Переплетчикову, заняться поисками потомков Кузьмы Минина^{531}. Однако прямых потомков разыскать так и не удалось.

Род самого Кузьмы Минина пресекся со смертью Нефеда, но в Нижнем Новгороде могли сохраниться потомки его братьев Бессона (Безсона) и Сергея. Менее достоверно предание о наличии у Кузьмы сестры — Дарьи Мининой.

* * *

Итак, мясоторговец Кузьма Минин до сентября 1611 г. относился к числу черных посадских людей среднего достатка Нижнего Новгорода. 1 сентября того же года (или чуть позже) он был избран одним из двух нижегородских земских старост, а затем, став уже во главе Второго ополчения, в документах 1612–1613 гг. упоминался как «выборный человек». За огромные заслуги в июне 1613 г. он удостоился чина думного дворянина и был введен в Боярскую думу. По характеру он, судя по поступкам, был твердым, решительным и справедливым человеком.

Память о нем при первых Романовых — царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче сохранялась преимущественно в церковной сфере. 22 октября, во время праздника иконы Казанской Божией Матери, с особым торжеством отмечавшегося, обычно звучало имя князя Дмитрия Пожарского и упоминался, очевидно, Кузьма Минин (хотя документальных свидетельств на сей счет в нашем распоряжении нет). Именно в этот день в 1612 г. ратники Второго ополчения, осеняемые взятой в поход иконой Казанской Богоматери, приступили к штурму укреплений Китай-города. В честь иконы в 1636 г. на Красной площади возвели каменный собор, разрушенный ровно через триста лет и ныне заново построенный на том же месте.

Глава 5

Антипод Кузьмы Минина

В драматических событиях Смутного времени участвовало немало незаурядных людей, быстро передвигавшихся по чиновной лестнице.

Яркий пример стремительного взлета, а затем падения являет судьба одной из знаковых отрицательных фигур Смутного времени — купца Федора Ивановича Андронова^{532}. Его по праву можно назвать антиподом Кузьмы Минина. В современной исторической литературе порой встречаются попытки в какой-то степени даже оправдать тесное сотрудничество Андронова не только с Лжедмитрием II, но и с польско-литовскими интервентами^{533}. Однако сохранившиеся исторические материалы дают основание усомниться в такой оценке его деятельности.

Источники позволяют реконструировать лишь основные вехи жизненного пути Андронова, происходившего из семьи посадского торговца, проживавшей на Погорелом Городище, в Тверском уезде. Отца его звали Иваном, мать Марией^{534}. Иван Андронов торговал лаптями, а сам Федор промышлял кожей, пушниной, воском, выезжая в соседние страны — Польшу, прибалтийские владения Швеции. Впервые он упоминается в августе 1581 г. как один из вкладчиков (вместе с дядьями Михаилом и Петром) в Иосифо-Волоколамский монастырь по скончавшемуся к тому времени отцу. Размер вклада «на вечной поминок» составлял 50 рублей, что свидетельствует о значительном для посадских людей достатке Андроновых^{535}.