Кузьма Минин на фоне Смутного времени
Шрифт:
Село Ворсма сильно пострадало в Смутное время. 9 декабря 1608 г. в пятнадцати верстах от него нижегородская рать во главе с воеводой А. С. Алябьевым разгромила отряд мятежников, состоявший из казаков, служилых людей и местных крестьян{509}. «…От мордвы и от черемисы и от воровских казаков, и то де сельцо Ворсма было выжжено разорено, крестьяне многие посечены, а достальные крестьяне все разорены и развоеваны»{510}. Посему село не приносило достаточно доходов, и Минину, очевидно, пришлось обращаться по этому поводу к царю. Во всяком случае, 20 января 1615 г. Михаил Федорович «пожаловали есмя думного своего дворянина Кузьму Минича за его, Кузьмину, многую службу» вотчиной в селе Богородицком Нижегородского уезда с девятью деревнями, перешедшими затем по наследству к его жене и сыну{511}.
В
Помимо вотчины в Богородицком, думному дворянину Кузьме Миничу, очевидно, был пожалован двор в Нижегородском кремле, который затем перешел к его сыну: в писцовой книге Нижнего Новгорода 1621 г. значится «двор стряпчего Нефедя Кузмина сына Минина с огородом, а по скаске нижгородцов посадских выборных людей то место бывало государево дворовое»{513}.
В мае 1615 г., когда царь Михаил Федорович отправился на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, «на Москве Государь оставил: бояр князь Ивана Васильевича Голицына, князь Володимера Тимофеевича Долгорукаго, да окольничих: князь Данила Ивановича Мезецкаго да Федора Васильевича Головина, Кузму Минина, думной дьяк Сыдавной Васильев»{514}. Эта правительственная комиссия с участием Минина и управляла всеми делами в столице во время отсутствия царя.
1616 г. датируется «Книга, а в ней писаны бояре, и окольничие и думные люди с денежными оклады, а стольники, и стряпчие, и дворяне московские, и диаки, и жильцы и из городов дворяне…», составленная в московском столе Разрядного приказа. В документе упомянуто только два думных дворянина: «Дворяне в Думе: Сокольничей и думной дворянин Таврило Григорьевич Пушкин, денежной ему оклад 120 рублев. Кузма Минин, денежный ему оклад 200 рублев, а поместьем не верстан»{515}. Думается, человеку дела, выходцу из посадских низов, было не очень комфортно заседать вместе с родовитыми аристократами, особенно с теми, кто в период польско-литовской интервенции находился в ином лагере. На обороте л. 37 одного рукописного сборника из собрания П. М. Строева, перешедшего затем к М. Н. Погодину (Рукописный отдел Российской национальной библиотеки. Древлехр. Погодина, № 1957) скорописью XVIII в. сделана надпись: «дворянин в думе Козма Минич — сей Козма Миненин (sic!) был нижегородской прежде мясник»{516}.
В 1615–1616 гг. Среднее Поволжье и Прикамье были охвачено восстанием под предводительством Джан-Али (Еналея русских источников). Оно началось с выступления марийцев (черемисы) и татар, к которым присоединились башкиры, удмурты и чуваши. В осаде оказались многие русские города и остроги: от Мурома на западе и до Сарапула на востоке. Для подавления антиправительственных выступлений Москва направила значительные воинские силы, включавшие отряд служилых татар во главе с князем Баюшевым из Свияжска. Восстание было подавлено, а его руководитель казнен, хотя отдельные очаги сопротивления сохранялись еще на протяжении трех лет. Отдельные отголоски так называемой еналеевщины можно встретить даже в письменных источниках XVIII в.{517}
Явно в связи с «еналеевщиной» в декабре 1615 г. были «посланы в Казань для сыску, что черемиса заворовала, боярин князь Григорей Петрович Ромодановской, да думной дворянин Кузма Минич, да дьяк Марко Поздеев»{518}. Возвращаясь из этой поездки, Минин и умер (не позже весны 1616 г.), о чем весьма лаконично сообщает Столяров хронограф: «Кузьмы Минина едучи к Москве, на
Впервые Татьяна Минина упоминается в качестве вдовы в грамоте царя Михаила Федоровича от 5 июля 1616 г.: «Пожаловали есмя думного нашего дворянина Кузьмину жену Минина, вдову Татьяну, с сыном Нефедьем, мужа ее вотчиною в Нижегородском уезде селом Богородицким с деревнями»{520}.
Семья Кузьмы Минина
Видимо, не все у семьи Минина после его смерти складывалось гладко с нижегородскими властями. Во всяком случае, 31 октября 1616 г. царем была удовлетворена жалоба Нефеда Минина на притеснения. В тексте грамоты упоминаются наряду с вдовой и сыном братья Кузьмы Минина: «И велели ей (вдове. — В. 77.) тою вотчиною владети по нашей жаловалной вотчинной грамоте, каков наша жаловалная вотчиная грамота на ту вотчину дана мужу ее Кузьме, и крестьяном ее слушать велели во всем…» Один из братьев покойного Кузьмы, Сергей Минин, принял грамоту 19 января 1617 г. в Нижнем Новгороде, о чем свидетельствует запись на ее обороте{521}.
В июне 1620 г. воевода, боярин П. П. Головин и дьяк В. Юдин прислали из Нижнего Новгорода в Москву для Приказа Большого дворца «с наемщиком з Безсоном Мининым», очевидно, братом Кузьмы Минина, 12 пудов и 28 гривенок оброчного меда, собранного с мордвы и бортников Нижегородского уезда{522}.
Как уже говорилось, сын Минина Нефед владел в кремле двором, доставшимся ему в наследство от отца. Неподалеку от него, на той же улице, указан «двор Якова Пустобоярова, а сказали: был за посадцким человеков за Безсоном Мининым, а место бывало не тяглое, а Безсон Минин с посадцкими людми в тягле был, ныне обнищал»{523}. Кропотливому историку-архивисту С. В. Сироткину удалось обнаружить документ о сестре Кузьмы Минина — бедной старице Софье, бывшей в апреле 1654 г. монахиней Московского Зачатьевского монастыря. Сведения о ней сохранились в расходной книге патриаршего Казенного приказа, из средств которого по именному указу патриарха ей выделили пять рублей{524}.
Какова была дальнейшая судьба вдовы Кузьмы Минина Татьяны Семеновны и их сына Нефеда? Сын вскоре переехал в Москву, где в чине стряпчего пребывал при царском дворе и даже получил ранение в сентябре 1618 г., при отражении похода польского королевича Владислава на Москву. Во время двух бракосочетаний царя Михаила Федоровича (в 1624 г. — с М. В. Долгорукой, а в 1626 г. — с Е. Л. Стрешневой) он участвовал в свадебных церемониях в качестве фонарщика, носившего ритуальный фонарь перед молодоженами, что считалось немалой честью{525}. Не раз ему приходилось встречаться с соратником отца князем Д. М. Пожарским, бывшим, кстати, на обеих свадьбах Михаила Федоровича дружкой царственного жениха.
В Государственном историческом музее хранится в подлиннике память (запись) Нефеда Кузьмича Минина о предоставлении свободы одному из крестьян села Богородицкого Федору Колеснику. В модернизированном правописании его опубликовал И. Е. Забелин: «Нынешнего году 123 [1615] бил нам челом крестьянин села Богородцкова Федка Колесник, что выпустил его Кузма Минич из-за себя. И нынеча житии он на Богородском прикащика (?). И нынеча ево матушка наша Татьяна Семеновна пожаловала велела ему житии в Богородском, кто ево пожалует на подворье, без боязни со всеми его животами, с животиной и с хлебом с молоченым и стоячим, опришно тово, что он здал пашню с хлебом. А память писал яз Нефедко Кузмин сын Минина по матушкину велению Татьяны Семеновны. А пойдет с Богородцкова, ино також ево выпустил совсем. А у памяти печать наша Кузмы Минина». Забелиным дано описание оттиска перстневой печати Кузьмы Минина: «Печать из черного воска перстневая с изображением античного характера человеческой фигуры, сидящей в кресле, в правой руке высоко держащей чашу древней формы вроде блюдца на поддоне. Внизу с той же правой стороны от фигуры стоит кувшин античной формы»{526}. Содержание и датировка документа вызывают вопросы. Почему память составлена от имени Татьяны Семеновны Мининой, а не самого вотчинника Кузьмы Минина? Объяснение можно найти в том, что Кузьма Минин при жизни успел дать лишь устное указание об отпуске крестьянина и в письменной форме освобождение было оформлено уже после его смерти, то есть не ранее конца весны 1616 г.