Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Я не думаю. Я знаю.
Уверенный тон отца вернул Локи в реальность.
— Откуда? — с интересом спросил царевич. Ему было гораздо интереснее, с какой стати Всеотец вообще позволял ему лгать, но он решил задавать вопросы последовательно.
— Я никогда в своем решении не полагался только на твои слова, у меня всегда было гораздо больше информации о случившемся, — отец открыто улыбнулся. — Ты сам прекрасно знаешь некоторых из тех, кого я приставлял следить за тобой и Тором.
Локи хотел возразить, но тут вспомнил. Вспомнил мух, жужжащих прямо под носом, когда они с братом, вместо того, чтобы заниматься, играли в войну; вспомнил птиц, круживших над ними,
— Твои признания впечатляют. Но твои стражи не могли тягаться со мной, и я могу это доказать. — Локи был абсолютно уверен, что сейчас покажет отцу его неправоту. Ведь были шалости, за которые их не наказывали, но которые вполне могли закончиться летальным исходом. — Болота, — царевич выдержал паузу. Болота были настоящей смертельной опасностью, много асов потонуло в поисках ягод, поэтому детям категорически запрещалось и близко к ним подходить. — Ты помнишь, как расправился с нами после побега, верно? И ты думал, что твоя жестокость нас изменит? Нет, ничего не изменилось — признаваться в грехах пускай и давно минувших дней было неприятно, но другого выхода он не видел.
— Изменилось. — Один опять обошел его по кругу. Локи фыркнул: он точно знал, что не изменилось ничего и что отец неправ.
— Одна по-настоящему жестокая расправа в сочетании с запретом заставила вас пересмотреть взгляды на побег. Ради ягод вы с готовностью освоили искусство шпионажа, которое ранее вызывало у вас только скуку, изучили характер и повадки своих надсмотрщиков. Ваши побеги стали хорошо спланированными полувоенными акциями. Я с гордостью наблюдал за тем, как вы переодеваетесь в вашем тайном проходе в стене, осматриваете и обнюхиваете друг друга.
Локи до боли сжал руки в кулаки, но сдержался — ничем не выдал обиды и разочарования. Отцу известен тайный лаз! Узнать об этом было обиднее, чем о постоянной слежке: ведь царевичи еще осенью были уверены, что старый проход принадлежит только им, что о нем все давно забыли.
— Я вижу, как неприятно тебе это слышать, — Один не сводил с него тяжелого изучающего взгляда. — Весь риск ваших вылазок был не более чем иллюзией: обучение детей не должно быть источником смертельной опасности.
Локи кивнул, хотя и не мог понять, как болота могли быть не смертельной опасностью. Если только они не превращались в твердую почву по воле бога.
— Как видишь, я знал о каждом вашем проступке. Но считал, что, если вам удалось скрыть свои деяния от тех надсмотрщиков, которых вы сами знали, значит, ваша шалость удалась, — Один подошел совсем близко, поймал усталый взгляд сломленного противника. Притворяться у Локи не было ни сил, ни желания.
— Значит, у меня, на самом деле, никогда не было никакой свободы? — Это уже был даже не вопрос, а констатация факта. Он все понял, ему нужно было только последнее подтверждение.
— Была, — Один отошел чуть подальше. — Свобода идти по заранее определенному пути к своему предназначению.
Локи нахмурился, не сразу понял, что это не более чем сарказм.
— Мудрый родитель не даст детям свободы, иначе они поплатятся здоровьем или жизнью, но позволит детской фантазии создать собственную свободу, пускай и иллюзорную, раздвигая на полшага границы, которые они в состоянии разглядеть. — Отец взмахнул рукой, и на его ладони
— Своих детей я столетиями защищал от этой правды. Считаешь, что мне не стоило вам лгать? — Один двумя пальцами смял иллюзию. Локи вздрогнул, будто этими же пальцами отец смял и его самого. По сути так оно и было — а он еще считал, что хоть что-то делает самостоятельно! Да все его мечты и желания были продиктованы сверху!
— Стоило, — кивнул Локи, опустив голову и сжав челюсти. — Мне и сейчас не надо было этого знать. Но твоих информаторов я найду.
Отец ничего не ответил. Бездна все также зияла темным провалом под ногами, маня к себе, а рука бога все также мерещилась во тьме ночного неба. Локи всю жизнь гордился своим божественным происхождением, но не верил, что отец и в самом деле видит все вокруг. Все религии твердят об одном: боги следят за живыми и ничто не происходит без их ведома. Также и в Асгарде. Ничто не происходит без ведома великого бога, а он посмел считать себя чуть ли не равным ему. Самолюбие его и подвело. На самом деле вся жизнь была расписана заранее, каждый шаг просчитан, каждая ошибка учтена. Незримая рука вела наследников через тернии то ли к звездам, то ли к Бездне. А он еще думал обыграть отца, думал, что может что-то скрывать. Да наверняка отец знает все, что ему нужно. И как он смел столько столетий жить рядом с этим величайшим существом и не отдавать ему должные почести?! Как смел вчера столь панибратски разговаривать? Как смел всю жизнь лгать и выкручиваться?! Никогда ему не приблизиться к величию отца…
— Ты задумался, сын мой, — голос бога вырвал Локи из круговорота собственных восторженных мыслей, — значит ли это, что ты уловил суть моих слов?
— Да, уловил, — Локи говорил так уверенно как никогда. Он принял, должно быть, самое сложное решение в жизни. — Я буду почтителен, — он медленно опустился на колени, признавая величие бога, — с самым могущественным существом во всех девяти мирах, — его голос был полон восторга. Он смотрел снизу вверх на отца и отчетливо понимал, что именно здесь, у ног владыки, его настоящее место, а все попытки встать рядом обречены на провал.
— Хорошо, — отец подошел ближе. — Я надеялся, что мы сможем обойтись без крайних мер, но урок, вижу, ты вынес, — этому наставническому тону Локи внимал, словно песне соловья, и ждал, когда отец позволит ему встать.
— И все же, зацикленный на своих страданиях, ты совершенно упустил из виду, что одно из твоих обвинений попало в цель. — Царевич поднял голову, не веря услышанному: во всех глупостях, что он наговорил за это утро, была доля правды! — Ты должен был понять, какое, и продолжить атаку в том же направлении, тогда я мог бы гордиться твоей проницательностью.
Молодой маг позволил себе скривиться. Как он мог не понять, в чем же именно был прав? Сейчас можно было бы проявить себя, но он даже не помнил всех своих обвинений, и уж тем более не мог предположить, какое из них оказалось верным.
— Ты всю жизнь мечтал выйти победителем из словесного спора со мной. Я готов тебе помочь, научить тебя и этому.
— Ты отлично знаешь, что я хочу славной битвы и блистательной неоспоримой победы, — прошептал Локи. Ему приходилось вдумываться в каждое слово, чтобы не разгневать бога и не нарваться на новую болезненную правду. — Ты пытаешься сказать мне что-то другое, верно? — Это было робкое предположение, не более того.