Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

— Прекраснейшая, поверь мне в последний раз. Я не подведу Локи, которого люблю больше жизни. Если все пойдет прахом, но Асгард устоит — казни меня лично. Ты ведь об этом мечтаешь. Я отдам себя в полную твою власть. Мои знания, из-за которых вы меня до сих пор щадили, на самом деле давно переданы другим асам.

— Разве не ты говорил, что никто, кроме Локи?.. — начал было Всеотец.

— Ты считаешь, что я ждал бы твоего ребенка бесконечно? — горько усмехнулся маг. — Я упрям, но не глуп. Боевые маги поселения, почти все, обладают моими силами и в большей или меньшей степени моими знаниями. Магия в поселении настолько сильна, и ее так много, что она активизируется даже у самых бездарей, что уж говорить

о хороших магах. Лучшие среди моих учеников — это Отал и… а, впрочем, что вам рунические имена. Сами найдете, если захотите. Мои ученики не могут использовать все навыки, которые есть у меня, но они передадут хотя бы часть следующему поколению. Если не Локи, то другим талантливым детям. Так что свою миссию в этом мире я давно выполнил, а все мои родные дети погибли. Я готов перейти в другой мир. Что скажешь, прекраснейшая из бессмертных? Готова ли ты принять мою жертву и позволить мне сделать так, как я задумал?

Фригг развернулась и молча ушла, но Хагалар знал, что это согласие. И что не столько возможность расправиться с ним привлекла ее, сколько возможность сделать что-то по-настоящему дерзкое, красивое. Когда-то очень давно она бы все отдала за такой дерзкий план, но сейчас статус богини домашнего очага мешал ее истинным помыслам.

— Ты сам решил свою судьбу, и даже я не смогу спасти тебя, — грустно произнес Один, памятуя об одной маленькой уловке, которую Фригг могла применить в любой момент — о чарах невидимости.

Хагалар в ответ только усмехнулся. Он так ничего и не понял, несмотря на умение смотреть ауры и хваленую интуицию, которая сотни раз выручала его в самых тяжелых ситуациях.

В отличие от Локи, которого не поставили в известность насчет дальнейшей судьбы, Тор всё знал. И то, что он знал, ему совершенно не нравилось. Он пытался возражать, грозил и требовал, чтобы его отпустили вместе с Локи. Старый маг не возражал и лишь напоминал раз за разом, что Тор — единственный наследник престола, и если они с Локи погибнут вместе, то в Асгарде начнется смута. Если же наследнику нет дела до смуты в Асгарде, то, разумеется, никто не помешает ему сопровождать брата в гибельном путешествии, из которого асгардские воины живыми не вернутся.

Если бы дело происходило два года назад, то Тор, не думая ни о чем, бросился бы за братом, но сейчас он рассуждал здраво и в конце концов признал правоту мага. Скрепя сердце он удалился к себе, собрал друзей и обрисовал сложившуюся ситуацию, угрюмо глядя в огонь и силясь придумать какой-нибудь план. На небе сгущались тучи, валил густой снег — так всегда случалось, когда Тор бывал не в духе. Друзья некоторое время молчали, наблюдая за полетом снежинок в практически ураганном ветре и за постепенно светлеющим небом: Фригг взяла погоду в свои руки, успокаивая ветер и бурю. В Фенсалире она обретала свое настоящее могущество, которое во многом соперничало с возможностями старшего сына.

— Тор, — подал голос Вольштаг, — все это, конечно, крайне неприятно, но жизнь твоего брата не стоит Асгарда. Ты же это понимаешь.

— Толстяк прав, — Фандрал поднялся на ноги и оправил плащ. — Действительно, не стоит, но я к твоим услугам, твое высочество, — он грациозно склонился, обнажив меч, с которым никогда не расставался. — Я готов последовать за Локи. Немного повеселюсь. Да и он будет в моих надежных руках.

— Что ты такое говоришь? Совсем спятил! — Сиф вскочила с софы. — Или пьян. Тор же рассказал нам, что любой асгардский воин погибнет.

— Тебе совсем жить надоело? — добавил Вольштаг. — Забыл, как тебя етуны проткнули?

— Не забыл, — расплылся в улыбке Фандрал. — Как и не забыл, что именно Локи бросил кинжал в сердце етуну, который меня чуть не убил. Не люблю быть у кого-то в долгу. Да и Локи плут плутом и нас чуть не убил, но когда-то мы дружили. Тор — единственный

наследник, ему в Бездну нельзя, но нам-то никто не запретит.

— Если уж на то пошло, то он всех нас спас, когда предупредил Одина, — добавил Вольштаг, бросив кубок об пол — золото не погнулось, несмотря на мощный удар.

— Но тогда он спас и себя тоже, — заметил Фандрал, — а меня он спас по своей воле и мог этого не делать.

— Это не повод погибать сейчас ради Локи, — настаивала Сиф. — Тор же сказал, ты ему ничем не поможешь, просто падешь от потусторонних сил.

— Фандрал прав, — тихо произнес до того молчавший Огун. — Я пойду с ним.

— Тогда и я, — пробасил Вольштаг. — Троица воинов сражается вместе…

… — Нет! — рявкнул Один так, что затряслись стены в Валаскьяльве, куда ввалилось пятеро воинов, отвлекая владыку от инструктажа тараканов. — Я не позволю достойным воинам бесславно погибнуть по своей прихоти. Сейчас не то время. Фандрал, если Локи действительно спас тебе жизнь, отправляйся с ним, но никого другого я не пущу. Это задание будет стоить всем вам жизни.

— Всеотец, позволь, — начала было Сиф, но ее осадили еще одним гортанным рыком.

— Вон отсюда, пока я не передумал и не запретил ехать Фандралу! — Один недобро сверкнул единственным глазом. — Вам вообще не следовало знать о происходящем. У моего сына слишком длинный язык.

Спорить с разъяренным Всеотцом никто не посмел, даже Тор. Он видел, насколько отцу тяжело. Но все же на его душе скребли кошки: он предчувствовал, что лавры победителя достанутся другу, а сам он останется ни с чем и даже не увидит легендарных богов Етунхейма!

Дагар никогда не считал себя благоразумным или рассудительным. Он любил авантюры, вмешивался в дела вышестоящих, играл с огнем и в результате сперва оказался в поселении, спасая свою шкуру, а потом, каких-то семьдесят лет спустя, — в Мидгарде из любопытства и жажды приключений. Там он познакомился с Ингваром — такой же сорвиголовой, как и он сам, ужасно падкой на знаменитостей. Разница была только в том, что у Ингвара напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, о котором Дагар все же иногда вспоминал. Когда Ингвар отправился на человеческую войну и позвал приятеля с собой, мол, там будет круто, Дагар только пальцем и виска покрутил и сказал, что он не дебил. Ингвар не обиделся, на войну все равно пошел и сделал много «клевых фоточек». И не только их. Будучи натурой увлекающейся и заряжающей других энергией, Ингвар с легкостью подхватил идеи Локи. Вдвоем с Дагаром они перетащили в Асгард прорву мидгардской техники, начиная от стиральной машины и заканчивая Мерседесом. Причем большая ее часть работала! Что-то — на квартирно-тессерактном электричестве, что-то — на фракциях нефти, а чему-то не требовался никакой источник энергии. И всё было хорошо, пока не пришел Локи, взбешенный аварией в доме отопления, и не пресек большую часть мидгардских начинаний, оставив лишь парочку приоритетных направлений. Теперь куча человеческого хлама либо пылилась и портилась, либо тайно, потихоньку использовалась.

Неунывающий Ингвар переключился на другую не менее безумную идею — очистку мира от людей с помощью террористов. Как он связался с ними, как соблазнил нескольких боевых магов, Дагар не знал, но наблюдал по телевизору последствия их сотрудничества. Обыватели очень боялись взрывов, поэтому везде понатыкали камеры и магнитные сканеры, но что они могли сделать против мага, который проносил взрывчатку в подпространственном кармане, обманывал камеры иллюзиями и оказывался в сердце самых секретных организаций, просто одурманив солдат и украв карточку, дающую право прохода на запретную территорию? Пока что террористы только пробовали силы магов и ничего глобального не взрывали, потихоньку разрабатывая операции в Нигерии и Китае, а впоследствии и в Европе.