Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
Задыхающийся, умирающий Локи не понимал, что происходит вокруг, а в голове билась только одна мысль, одна эмоция — радость: он отомстит убийцам, асгардские воины не уйдут живыми, им не победить ту силу, которая сойдет в мир через него. Его смерть не напрасна, ведь ненавистный Асгард погибнет вместе с ним.
Гуликамби возвестил середину дня, несколько раз взмахнул крыльями и с большим трудом долетел до самого верха высоченной башни Одина. Там распушил шикарное оперение и устроился поудобнее, чтобы подслушать приглушенные разговоры десятка молодых и пожилых асов, связанных общей тайной. Хотя Гуликамби не был столь любопытен, сколь Рататоск, все же и ему иногда хотелось хоть в чем-то обойти пронырливую белку и не менее пронырливых, а нынче отосланных по делам воронов. Если стать свидетелем какого-нибудь
Гуликамби неслышно перепорхнул на подоконник и осторожно заглянул внутрь через витражное окно. Всеотец собрал в большой плохо освещенной комнате всех посвященных в истинное положение дел. Нельзя было ожидать иного решения после того, как наследник растрезвонил о духах своим друзьям, а старый маг допустил до тела Алгира. Один не желал скандала и широкой огласки, поэтому пригласил всех заинтересованных на просмотр невиданного зрелища, которое могло уничтожить не только Асгард, но и все миры Иггдрасиля. Погибнет один мир вселенной — перестанут существовать все остальные: только из-за этого маги Муспельхейма и Нифльхейма до сих пор не уничтожили друг друга во время бесконечной огненно-ледяной распри. Конца света боялись все, хотя и давно были к нему готовы. Тысячелетия назад его предсказала Вёльва, и именно Гуликамби когда-нибудь возвестит о его начале. Локи должен сыграть в нем не последнюю роль, но вовсе не уготованную ему сейчас.
Не ту, из-за которой Вольшгаг, Огун и Сиф явились к Всеотцу в полном боевом облачении с оружием наизготовку, готовые первыми защищать Асгард в случае появления захватчиков из иного измерения и мстить за смерть друга.
Тор немногим отличался от верных друзей: в тяжелом плаще и сияющих доспехах он перебрасывал молот из руки в руку, не то бахвалясь силой, не то беспокоясь за брата.
Целитель Алгир, оправдывая славу прекрасного лекаря, захватил с собой всевозможные иномирские медикаменты и асгардские настойки для оказания первой помощи возможным пострадавшим.
Эйр, напротив, не взяла с собой даже целительные камни. Она пришла в длинном льняном платье с несколькими брошами и связкой ключей на поясе. Мало кто знал, сколько всего интересного и опасного скрывали фибулы и потайные карманы. Эйр была непредсказуема и очень умна. Вобравшая в себя мудрость Етунхейма, где проходила обучение целительству, она лучше всех представляла себе, что за боги явятся в трехмерный мир и какая помощь понадобится после сражения. Не случайно ее одежды украшал сложный орнамент: по телу рассеченной надвое змеи вились руны в окружении лоз и листьев, растущих прямо из них — священная Етунхеймская символика.
Рядом с Эйр сидел Хагалар. Он единственный выглядел спокойно, он единственный не принес с собой никакого снаряжения, и он единственный был уверен, что ни оружие, ни магия, ни лекарства не понадобятся. Либо его план сработает и все разрешится благополучно, либо не сработает, и тогда Бездну навсегда отрежут от Асгарда, а что там натворят боги иного мира — неважно.
Один не был рад присутствию такого большого числа асов из разных слоев общества: отверженные сидели вместе с особами царской крови и с не меньшим трепетом наблюдали за подготовкой к таинству, позабыв о недоверии. Особенно чужеродно смотрелась Эйр, из-за внезапного появления Локи в Фенсалире услышавшая не предназначенные ей подробности. Один не удивился бы, узнав, что она догадалась о происхождении Локи.
Искоса поглядывая на невольных зрителей опасного спектакля, Всеотец не переставал настраивать изображение через тараканов. Это было непросто, ведь зрение насекомых сильно отличалось от зрения асов. Картинка получалась нечеткой, с немногочисленными оттенками серого. Первый таракан сидел на плече Фандрала, второй дежурил у выхода на листочке местного дерева, третий шевелил усами
Хагалар не обманул: избранный мир Бездны походил на Асгард почти как две капли воды, будто талантливое божественное начало побывало в Асгарде, восхитилось его красотой и решило воссоздать ее в Бездне из подручных веществ. В этом мире тоже были высокие горы, уходящие вершинами в туманы, пускай и сложенные из неизвестных горных пород. В этом мире долго лежал снег, а талая вода превращалась в беснующиеся реки, пересыхающие ближе к лету. В этом мире бурлили горячие источники и гейзеры. А главное — зияли черными пастями пещеры, точные копии асгардских. Пожалуй, единственным глобальным отличием была почва, точнее, ее наличие: этот мир не знал лавовых полей, на тысячи миль простирались леса из ольхи, березы и кедровника, где жили разнообразные дикие животные: огромные медведи и лоси, росомахи и сурки с сусликами. Дикие животные сновали неподалеку от пещеры, так что пришлось припугнуть их, чтобы они в коем случае не проникли на импровизированную сцену. Воспаленный мозг Локи должен был увериться, что перед ним Асгард, поэтому священное действо происходило в пещере, а не в лесу, вокруг которого поднимались до облаков горы с альпийскими лугами.
Пещеру, ставшую помостом для запланированной развязки, не пришлось даже маскировать: темная, мрачная, необитаемая — она прекрасно подходила на роль той пещеры, которую Один в свое время исследовал вместе с сыновьями. Правда, своды пещеры образовывал неизвестный желтовато-коричневый камень, но Локи, одурманенный зельем, не заметит такую мелочь. Наркотических средств и ядов у воинов-смертников много, а приказ применить их в случае, если у Локи возникнут хоть малейшие подозрения о том, что он не в Асгарде, был донесен до каждого. Выдержке и храбрости асгардских воинов стоило позавидовать: они не побоялись даже спуститься в Бездну, откуда никто никогда не возвращался живым, и куда якобы нельзя попасть иначе, чем упав с Радужного Моста. На деле существовал артефакт-телепорт — тот самый, что много столетий назад забрал с собой Хагалар. Но поскольку кто-то из воинов мог выжить и растрезвонить государственную тайну, переправляли всех в Бездну через одновременный прыжок в пустоту — никто не знал, что происходит после падения, поэтому и не заметил действия артефакта.
В подопытном мире Бездны было холодно, как и в Асгарде: стояла почти бесснежная зима, и в пещере было немногим теплее, чем снаружи. Снег еще не лег, но листья стремительно облетали, поэтому Один беспокоился за того таракана, что пристроился на старом пожелтевшем листочке, жалобно колыхавшемся от любого порыва ветра. Воины зябко кутались в меха, однако Локи раздели до пояса по настоянию Хагалара, чтобы его тело страдало сразу от трех напастей: яда, холода и потери крови. Четвертой напастью могла стать боль, но, посовещавшись, от нее решили отказаться. Это было проявление милосердия, за которое Хагалар с Одином себя уважали — они точно знали, что облегчили возможную смерть Локи, насколько это было в их силах. В возвращение полукровки в Асгард не верил ни один из них, а вот в счастливую жизнь в Бездне — вполне.
Напряжение в комнате и пещере достигло пика, и только тогда, когда воины были готовы разбудить свою жертву насильно, Локи пошевелился, приходя в себя. Отравленный наркотиками, полураздетый, слабо соображающий он представлял собой жалкое зрелище. Порезать руки кинжалами, опоить ядами — и все кончено. Пускай кинжалы не перережут жизненно-важные артерии, Локи все равно окажется на грани жизни и смерти, и неведомые силы не преминут воспользоваться лазейкой в трехмерный мир.
Гости Одина следили за действом очень внимательно. Воины в пещере тоже не спускали глаз с царевича, готовые в любую секунду принять неравный бой. Однако никто из посвященных не видел того, что видел Один. Того, из-за чего владыка Асгарда переживал гораздо больше прочих, хоть и не показывал вида. Он должен был предвидеть. Предостеречь. Остановить. Но он ничего не сделал. Он просто не ожидал, что она пойдет на такой риск ради…