Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

Пленному китайцу ни о чем не говорили. С ним вообще почти не разговаривали из-за языкового барьера, только требовали открыть секрет технического успеха людей. Китаец несколько раз пытался донести до асов мысль, что их намерения неосуществимы, поскольку всего населения Асгарда не хватит на то, чтобы обеспечить уровень жизни землян. Поселенцы ему не поверили, и тогда логисты Мидгарда спросили совета умных людей. Они абстрактно обрисовывали ситуацию, царящую в Асгарде, и спросили гипотетическое мнение. Почти все люди говорили разное, но суть оставалась неизменной: шестьсот тысяч существ не смогут возвести у себя всю промышленность современного капиталистического строя. После долгих споров и распрей тинг был вынужден прислушаться к мнению людей, и идею о разворачивании массового производства на территории Асгарда отвергли. Концепция сменилась, правда, не до конца. Тинг спорил и не мог прийти к единому мнению, стоит ли превратиться для людей в богов,

используя средства пропаганды и информационной войны, или проще завоевать человечество и поработить? Или часть населения уничтожить вирусом и заменить новыми людьми, а часть оставить, и пусть работают на Асгард? По словам все того же китайца, Асгард для Мидгарда — небольшой город. В его родном Шанхае проживало много миллионов человек. В одном Китае было больше двух тысяч Асгардов, и в общей сложности почти сто двадцать городов имели численность более чем в миллион человек. Обеспечить такой маленький мирок всем необходимым не так и сложно. Мидгард реально сделать вотчиной асов, курортом, рабскими землями или еще чем-нибудь в этом духе. Поселенцы прекрасно понимали, что про протекторат Асгарда современные люди не знают и добровольно не подчинятся. Можно натравить на них каких-нибудь врагов, а потом спасти, явившись в обличие богов, а жертвы принимать не яствами, как раньше, а железными и пластиковыми изделиями — это была самая безумная идея кого-то из целителей.

Варианты расходились, но все понимали, что, думая о далекой перспективе, не стоит забывать о сиюминутной выгоде: стоит хотя бы попытаться освоить технологии людей, внедрившись в вузы. Поэтому учебная группа под руководством финна продолжала постигать человеческие знания, пускай и медленными темпами, а будущих естественников готовили ускоренными темпами. Царевич переделал систему образования, сменил парное обучение групповым, поэтому, когда набралось несколько будущих естественников, их попытались обучать в одном классе по наспех составленной программе. Но какого же было изумление не только доморощенных учителей, но и всех поселенцев, когда выяснилось, что чуть ли не половина новичков прибыла в мир отверженных не просто добровольно, а с конкретными целями, которые еще недавно не могли привидеться никому в самых страшных снах.

— А это правда, что у вас живет и работает сам младший сын Одина? — спрашивали новички.

— Правда, — отвечали им. — Он недавно уехал, но больше года жил здесь.

— Великий Локи! — восклицали новички. — Это он послал к нам обозы с едой, когда мы думали, что не переживем зиму.

— Если вы здесь, чтобы поблагодарить его, то не стоит ради этого менять имя и оставаться с нами, — убеждали их. — Подождите его на близлежащих хуторах, а пока насладитесь творениями его рук — камнями и рисунками — уже в них видно величие бога.

— Нет, мы здесь для того, чтобы узнать, откуда у вас столько еды и прочих волшебств. Мы теперь пропащие души и в семьи не вернемся, но зато разузнаем, что дал вам сын Одина и передадим своим семьям. Наши жизни — малая цена за то, чтобы родственники больше не голодали.

Поселенцы не знали, что отвечать на такие признания. Гордые асы, как огня боявшиеся потерять имя и уйти в мир, который навсегда вычеркнет их из жизни Асгарда, приходили добровольно к преступникам, чтобы получить то, ради чего поселение и было когда-то создано: ради улучшения жизни народа, ради разработки и внедрения принципиально новых устройств и методов ведения хозяйства. Изначальная идея давно забылась, поселение возненавидели, а местные открытия не доходили даже до окрестных хуторов, поскольку асы предпочитали погибнуть от голода, чем прикоснуться к изобретениям отверженных.

Однако Локи накормил народ. А еще он был сыном Одина. А еще хорошо рисовал и за время пребывания в поселении запечатлел окружающую реальность в таких прекрасных графических иллюстрациях, что они вызывали восхищение у тех, кто в жизни не видел ни одной картины. Только сейчас отверженные поняли, почему Локи снабдил обозы не только разнообразной снедью, но и творениями своим рук. В сознании народа укрепилась мысль, что раз царевич не пожалел дорогих красок и собственного времени, чтобы оставить в веках изображения поселения, значит, оно не столь ужасно, сколь гласит молва. И хотя отверженным было обидно, что все их многосотлетние заслуги приписываются Локи, но все же они радовались тому, что теперь хотя бы отдельные семьи признали несомненную пользу поселения. Только вот своим возвышением они рано или поздно привлекут внимание Одина. Пока прислать парламентеров додумались всего три-четыре клана из отдаленных земель. Ничтожная капля в море. Но если поселение из презираемой деревни превратится в благословенный мир науки, которым, судя по летописям, являлось несколько тысячелетий назад, то не поздоровится всем. И единственный способ предотвратить катастрофу — обеспечить Локи трон Асгарда. Поселенцы верили, что Локи не предаст их, ведь они — его армия, готовая идти за ним хоть на край света, но также все знали, что он висельник,

что он не нужен Одину и жив, только пока работает над каскетом. Значит, остается одно — убить старшего наследника.

Убийство не только Тора, но даже и самого Одина, с точки зрения закона, не было цареубийством, потому что в последний раз присягу приносили именно Локи, когда он вступил на престол незадолго до падения Радужного Моста. Присягнуть ему успели далеко не все, но судьбу столицы решат не те, до кого недели пути. После гибели молодого царя переприсяги Одину не было, но сейчас, когда Локи вернулся, старая присяга вступила в силу, а значит, большая часть Асгарда формально подчиняется младшему царевичу. Разумеется, только формально: никто никогда не посмеет пойти против Одина, и Всеотец это прекрасно знал. Но на Тора неприкосновенность ни в коей мере не распространялась, а он проявлял беспечность, что сильно облегчало задачу будущим убийцам. На днях он прилетел на молоте, без разрешения зашел в дом Локи, перерыл там всё, не поставив никого в известность о цели своего визита, и унесся прочь, растворившись в снегах.

Локи, подозрительно помолодевший, тоже недавно объявился. Тайно, ночью на пару часов к вящей радости нескольких никогда не видевших его новичков, которым повезло оказаться рядом с монаршей особой. Он предупредил о скором официальном визите брата. Это был сигнал, пускай сам Локи не догадывался, какую ловушку готовит Тору. Старший царевич точно не покинет поселение живым: методы убийства наследника обсуждались столь же спокойно, сколь вкус новой партии водорослей или подозрительную деятельность мастера логистики, с которым раньше у Дагара были очень хорошие отношения. Старик словно не замечал логистов Мидгарда и Хельхейма, проводя всё время с логистами остальных миров. Любопытный Ингвар сунулся с расспросами, но ничего не добился и ушел не солоно хлебавши.

Все эти перипетии произошли за какие-то два месяца. Дагар, большую часть времени проводивший с женой в Норвегии, не успел даже осознать столь стремительных изменений в расстановке сил. Он не знал, чего хотел: остаться со всеми или сбежать в Австралию к Ансур, Алгиру и Эвару. Поехать туда с женой, к примеру, на год, затеряться до лучших времен, а потом вернуться, если будет, куда. Что-то подсказывало ему, что ждать осталось недолго и что скоро наследники Одина сойдутся в смертельной схватке, где на одной стороне будет молот, а на другой — союз науки и магии. И Дагар не был уверен, что хочет наблюдать за кровопролитием. Как и прочие четырнадцать логистов Мидгарда, у которых была возможность сбежать. Ингвар, как обычно презрев опасность, живо обсуждал методы убийства. Дагар обсуждал вместе с ним, но мыслями был далеко и все никак не мог определиться, как же действовать. Он стал рассеянным, часто не замечал, когда к нему подходили, зато спал мертвым сном, поэтому даже не почувствовал, когда острый ножик перерезал шнурок на его шее. Осколок Тессеракта, вставленный в замысловатое мужское украшение, соскользнул в руку Ивара. Ученый с легкой улыбкой посмотрел на свою добычу. Наконец-то ворота Етунхейма откроются перед ним. Он был уверен, что никто не видел его мелкой кражи. Лагура, с упоением читающего ванахеймскую книгу — давнишний подарок Локи, — он не заметил. Как и не заметил, каким странным взглядом проводил его Лагур, вслепую переворачивая страницу, на которой ровным счетом ничего не было ни написано, ни нарисовано.

====== Глава 97 ======

Сознание возвращается медленно. Бросает то в холод, то в жар. Он с трудом открывает глаза. Фокусирует взгляд. Он раздет и скован цепями. Сзади обнимают, даря спасительное тепло. Он в пещере. С ярким светом. Он бывал здесь в детстве. С родителями. И сейчас чувствует теплые объятия матери. Как во сне.

Жуткий скрежет привлекает внимание. Толпа асгардских воинов. Локи пытается пересчитать их, но сбивается. Они ничего не делают. Не двигаются. Среди толпы знакомая фигура. Фандрал! Где-то должны быть остальные и Тор. Они никогда не ходили в походы без Тора. Локи пытается взглядом отыскать брата. Фандрал внезапно оказывается рядом. В его руке флакон. Мутит от одного запаха.

Фандрал хватает за подбородок. Слабая попытка вывернуться. Взгляд, брошенный назад, заставляет оцепенеть от ужаса: со спины обнимает мать. Не Фригг. Настоящая мать. Как в воспоминаниях отца. Как на портрете сестры. Оживший труп, драуг! Локи кричит. Или так кажется. Отвратительная горечь разливается по рту. Он глотает. Тошнота. Яд растекается по организму. Разъедает внутренности. Накрывает волна паники. В голове нарастает гул. Дышать все труднее. Мир вокруг плывет и пылает. Объятия матери все жарче, из них не вырваться. И воинов не остановить. Они вгоняют в предплечья несколько кинжалов. Боли нет, но с рук капает кровь. Густая, горячая. Слишком много крови. Сознание отключается. Осталось только чувство. Чувство, будто изнутри поднимается что-то неведомое, жуткое. Оно давит и разрывает внутренности. Три очага магии активировались, образовав причудливый треугольник. На вершине его — провал, неведомая бездна, ведущая в другие измерения.