Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

— Я тоже ничего не слышу, — подтвердил Всеотец свои худшие подозрения.

— Становится только хуже. Один, можешь ли ты приглушить эти душераздирающие крики? — спросила Фригг чуть дрожащим голосом.

— Моих сил на это не хватит, — покачал головой царь. — Память живого существа статична. Я могу видоизменить ее, поменять местами воспоминания или исказить их, но это только повредит нашей миссии.

— Помолчите вы, божественные родители, дайте хоть что-то расслышать! — Хагалар буквально ухом припал к голограмме, хотя в этом не было никакой нужды. — Какое-то бурчание на заднем плане, но я не могу разобрать даже языка.

—

Скоро появится Тень, — вспомнил Один: издалека послышались крики боли, заглушающие младенческий плач.

— Всего лишь Тень сожгла жрецов, — пояснил Хагалар недоумевающей Фригг. — Жестоко, но действенно. Сейчас она подойдет к Локи, и мы увидим ее лицо, разукрашенное боевыми шрамами.

— Ты хотел сказать, что вместо ее боевого лица мы увидим очередное плоское пятно? — спросил Один скептично.

— Прислушайтесь, она что-то говорит, — прошептала Фригг, напрягая слух. — Но я не могу разобрать слов.

— «Какая ирония: детеныш, которого должны были сжечь, погибает от холода. Какая же участь страшнее? Быть может, кинжал в твоем случае будет милосердием?» — процитировал по памяти Хагалар.

— Ты уверен, что она именно так сказала? — Фригг поджала губы. — Один, пожалуйста, дай еще раз прослушать ее речь.

Всеотец вернул воспоминание на несколько мгновений назад.

— Я не могу разобрать ни слова, — объявила Фригг после трех или четырех прослушиваний. — Это бесполезно: жрецы взывали к богам, стоя гораздо дальше от младенца.

— О, а вот и занесенный кинжал, а вот и второй кинжал, который насквозь пробил Тени руку и спас Локи от третьей смерти за пять минут, — усмехнулся Хагалар, наблюдая за размытыми перемещениями силуэтов. — Не думайте, что я что-то отчетливо вижу, я просто знаю, что там должно происходить. О, какое изящное бульканье — Тень ругается, сейчас бросится в погоню за Младшей Царевной. Или Старшей? А, какая разница. Через несколько минут к Жертве придет будущий папаша.

— Будет ли мое лицо таким же, как и все другие, когда я возьму Священную Жертву на руки? — задал Один риторический вопрос.

— Ну, тебя выдает жуткая травма глаза… — хмыкнул Хагалар спустя некоторое время. — К тому же ты, в отличие от Тени, заинтересовал ребенка: он с упоением тебя рассматривает, изображение становится всё чётче.

— Хватит, довольно, — видение, повинуясь жесту Одина, рассыпалось в прах. — Мы потеряли пять ночей, но не получили ничего взамен.

— Мы не в силах разобрать даже то, что Тень говорит едва не на ухо Локи на асгардском. Нет никакой надежды, что мы поймем древнеетунхеймский, раздающийся издалека.

Никто не посмел возразить очевидному. Воцарилась невеселая тишина. Каждый думал о своем, каждый надеялся на то, что у другого возникнет в голове гениальная идея, решение проблемы, озарение. Но секунды сменялись минутами, а молчание нарушало только тяжелое дыхание спящего Локи, о котором все забыли. И в тот момент, когда Один хотел было объявить свое решение, слово взяла Фригг:

— Мне тяжело на это решиться, но нам придется отправить нашего сына в Бездну вместе с твоими животными, Один. Локи говорил мне, что не против сопровождения и просил разрешения взять с собой тараканов. Тебе придется наблюдать через них, Всеотец. А я изготовлю опьяняющее и ядовитое зелья. Если судьба будет благосклонна к нашему сыну, он успеет выпить не только яд, но и противоядие. Мы всё увидим и

решим, можно ли ему вернуться домой. И пусть провидение будет нам самым строгим судьей.

— Или детеныш разрушит Бездну и сам к нам заявится, не спрашивая разрешения, — невесело усмехнулся Хагалар, но на его шутку никто не ответил. Еще около получаса прошло в обсуждении деталей, пока не решили, что Тор полетит в поселение и доставит оттуда тараканов. Двоих Локи возьмет с собой официально, третьего отправят инкогнито, и им будет управлять сам Один. Вместе с Локи спустятся в Бездну несколько воинов-смертников играть роль асгардской армии на случай, если в молитве давался точный портрет асгардцев. Фригг обещала опоить Локи таким зельем, чтобы разум отказал ему и показывал фантасмагоричные картины, сбивая с толку силы потусторонних миров. Яд достанется воинам, и они должны любой ценой влить его в горло царевичу. Яд не смертелен для аса и скорее всего не смертелен для полукровки, он лишь расстроит здоровье настолько, чтобы потусторонние силы прорвались в мир бездны. План был не идеален, но в исходное уравнение закралось слишком много неизвестных переменных, так что приходилось идти на большой риск.

Фригг отправилась варить настои, предварительно попрощавшись со спящим сыном. Учитывая, какие ассоциации она вызывала у больного царевича, ей лучше было не видеть его до желанного возвращения. Один отправился искать Тора, и лишь Хагалар остался рядом с бессознательным телом. Наконец-то он мог сделать то, о чем когда-то мечтал: разбудить, накормить и рассказать такую версию плана, на которую несносный детеныш добровольно согласится.

====== Глава 96 ======

Ароматы жареной дичи и протухшего мяса тупика первыми ударили в нос очнувшегося царевича. Локи постепенно осознавал, что жив, что находится в собственной постели и что рядом с ним кто-то сидит. Мужчина. Не отец. Не Тор. Скорее всего, Хагалар. И с ним еда, при одной мысли о которой к горлу подступил неприятный комок тошноты.

Локи не спешил выдавать свое пробуждение. Он равномерно дышал, не двигался и пытался разобраться, что с ним сделали и кем он теперь является. Беглый ментальный осмотр собственного тела показал, что все в полном порядке. Новоприобретенные очаги магии в сердце, мозгу и диафрагме послушно отозвались на зов хозяина. Тело, немного непривычное из-за случившихся перемен, было обессиленным, но здоровым. А ведь Локи, позволяя матери усыпить себя, сомневался, что проснется. По крайней мере, если бы он был на месте Всеотца, то поместил бы себя в какой-нибудь вечный сон, схожий со сном Одина, чтобы бренное тело не погибло и мятежный дух, запертый в нем, словно в клетке, не вырвался на свободу. Впрочем, пока он не знал, сколько прошло времени после злополучного вечера. Быть может, столетия или десятилетия.

Подождав еще немного и уловив в воздухе новые запахи снеди, не вызвавшей аппетита, Локи открыл глаза, приготовившись атаковать. Он не ошибся в своих догадках — рядом и правда сидел Хагалар, а за окном сгущались сумерки, не мешавшие разглядеть мелкие снежинки — неизменные признаки зимней половины неизвестно какого года.

— Ты голодный, счастье моё? — спросил Хагалар, глядя так нежно, словно Локи был умалишенным. — Я принес тебе поесть.

— Я не хочу есть.

— Ты уверен?

Царевич неопределенно пожал плечами. Еда была сейчас наименьшей проблемой.