Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

Локи поднял чуть дрожащую руку и указал на один из сундуков. Вариант с очередной насмешкой можно отбросить сразу: тело царевича тряслось, на лице был написан смешанный с недоумением страх, а никак не применённая магическая сила почти физически билась под пальцами. Он просто не в состоянии сейчас изворачиваться. Неужели благоразумие проснулось с первой попытки?

Хагалар в два шага оказался около резного сундука с изображением нескольких распятых змей. Фиксация летучего начала? Быть не может, чтобы таким образом защищали испаряющиеся реактивы! Хагалар тихо выругался: земные символы просто преследуют его с тех пор, как весь лабораториум завален книгами Берканы! Вся эта нелепейшая

система слишком прочно засела в голове, хотя с Локи сталось бы применить её на полном серьёзе.

Легко открыв незапертый сундук, он обнаружил деревянный ларец, полный склянками с самыми разными веществами. Соляная, серная кислоты, взрывоопасные калий и натрий, сульфаты, хлориды, сульфиты… А это еще что? На откинутой крышке ларца лежал разобранный прибор. Серебристый металл, собравшись в красивые шарики, весело катался по крышке ларца. Вот уж действительно остается уповать только на фиксацию летучего начала. Нужно совершенно не иметь мозгов, чтобы оставить ребенка наедине с ртутным термометром. Маг резко захлопнул крышку, забрал ларец из сундука, поставил его на стол и повернулся к Локи, который пытался встать, но у него ничего не получалось: ноги совсем не слушались его.

— Если только я узнаю, что ты снова играешься с реактивами без надзора взрослых, я сделаю так, что тебя даже близко не подпустят ни к одному лабораториуму во всем поселении, и к нашему в том числе. Для мастера магии не составит никакого труда сделать так, чтобы о запрете знал каждый житель поселения, — Хагалар смотрел на строптивца со всей возможной суровостью. — А если посмеешь ослушаться, о твоем вопиющем поведении станет известно твоим родителям. А уж какими методами наш царь будет выбивать из тебя эту дурь, мне безразлично, но о его гуманности ты знаешь не понаслышке.

Хагалар с громким хлопком закрыл чуть не забытую на столе книгу, подошел ближе к поверженному и протянул руку, помогая встать.

— В лабораториум можешь сегодня не приходить. То, с чем ты сейчас познакомился, не причиняет существенного вреда телу. Лекарь тебе не нужен, а мне не нужно отчитываться перед твоим добрым отцом. — Хагалар разжал пальцы, убедившись, что его подопечный способен держаться на ногах без дополнительной опоры, и указал на одно из кресел, приглашая сесть. — Эта простая иллюзия боли отнимает немало сил, так что тебе требуется пара дней полного покоя без смертельных увеселений.

Локи не ответил, но в его глазах плескалась непроглядная тьма, за которой даже эмоции невозможно было распознать. Начисто растворились презрение и самодовольство. Это последствия шока — его организм защищается, запирая глубоко внутри все чувства и мысли, пока разум бездействует в неспособности противостоять? Или так в этих глазах отражается истинный страх, отпечаток Бездны — покорность и осознание бессилия? Неужели закон грубой силы — единственный, который детеныш понимает и признает? Конечно, странно было ожидать чего-то другого, принимая во внимание воспитательные меры Одина… Душевное здоровье царевича после общения с отцом явно много хуже, чем физическое. Но Хагалар не терял надежды подобрать язык, отличный от кнута и прямых приказов.

— Значит, ты главный дознаватель, — подал голос царевич. Потрясающе глупая метафора! Впрочем, как и каждое его самостоятельное действие.

— Можешь называть, как тебе больше нравится, — пожал плечами Хагалар. — Я не могу все свое время посвятить возне с тобой, поэтому пока я ничем не ограничу свободу твоих действий. Lebe wie du willst und mach was du willst{?}[Живи, как хочешь, и делай, что хочешь], только подумай десять раз, а я точно знаю, что до десяти считать ты умеешь, прежде чем снова пойти на поводу у

своей прихоти, — он резко обернулся и поймал таки ненависть, которая на мгновение исказила черты поверженного. Ничего, пройдет еще немного времени, и он поблагодарит за уроки. — Ты по-прежнему можешь заниматься любыми глупостями, но пока не научишься включать голову, делать это ты будешь только под наблюдением взрослых. И, напомню, взрослым может называться только тот, кто отвечает за свои поступки и готов ответить за чужие. Ты меня понял, ребенок? — Хагалар поднял руку, то ли замахиваясь, то ли предлагая помощь. Мастеру магии катастрофически не хватало времени для приручения строптивца, а перевоспитать его после стольких столетий измывательств родителей было делом заведомо провальным. Но несмотря на столь бурную неприязнь, он хотел помочь, только упрямец будто специально делал все, чтобы всякую помощь обернуть себе во вред.

— Я найду способ противостоять твоим атакам, — процедил Локи сквозь зубы.

— Да я сам научу тебя этому! Защита разума от иллюзий — великое умение, жизненно необходимое воину, — вдруг он ещё находится под впечатлением и согласится учиться? Неужели боль таки станет первым шагом к благоразумию? — Мое предложение в силе. Тебе надо учиться.

— Я сам найду способ раскроить тебе череп и насадить твою голову на пику, которую преподнесу Всеотцу, — как эмоционально и ровно настолько же бессмысленно!

Хагалар только головой покачал, прикрыв лицо рукой. В каком из миров детеныш растерял последние капли сознательности, заменив их слепой яростью и пустыми пафосными глупостями?

— Ты пойми одно, дитя: случись с тобой что — отвечать буду я, потому что ты на это не способен, иначе давно рассказал бы отцу правду.

Прихватив с собой ларец и книгу, Хагалар остановился у дверей:

— Если решишь, что сил уже достаточно, чтобы продраться сквозь буран — приходи в лабораториум. Но я не думаю, что в таком состоянии от тебя может быть хоть какой-то толк.

Работа над Каскетом, столь желанная вначале, становилась утомительной рутиной — очередной день не предвещал для Раиду ничего интересного. Множество разнообразных реакций, которые будут противоречить одна другой и не давать толкового ответа — то же, что было вчера, и что, видимо, будет и завтра, и послезавтра, и через месяц. Это не естественная наука, а какое-то издевательство! Он, по праву считавший себя одним из самых гениальных естественников поселения, не мог узнать ничего. Совсем! Более того, у него не было никаких идей. Это было даже хуже, чем проблема нескольколетней давности, когда он занимался созданием сверхпрочного негорючего материала. Сколько он времени убил, прежде чем смог найти нужную формулу? Год, не меньше, но у него всегда были идеи, цели, варианты, между которыми он крутился, которые собирал, комбинировал и проверял. Здесь же все было иначе. Ни одного твердого факта, только догадки, которые, к тому же, еще ни разу не подтвердились.

Только присутствие сиятельного Локи рядом скрашивало безрезультатную работу, воодушевляя заниматься исследованиями дальше с тем же рвением, что и раньше. Это была единственная причина, по которой Раиду покидал библиотеку, куда переехал на почти постоянное проживание. Он изучал мир людей, насколько это было возможно, не имея в него прямого доступа, по собранным логистами материалам. Историю человечества он знал очень хорошо, но сейчас требовалось погрузиться в настоящее, отыскать все возможные изобретения, которые пригодятся поселению. Понять принцип их работы, понять, возможно ли их воспроизведение в Асгарде. Своими идеями он уже увлек многих. Даже мастер естественной ветви науки молча одобрял его деятельность.