Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

Тор вызвался проводить брата до главных ворот, но так и не посмел на всем продолжении пути заговорить с ним. Все его надежды рухнули в одночасье. Он надеялся на то, что спасет названного брата от жестокого наказания и добьется того, что Один отправит блудного бога в ссылку, в путешествие, куда угодно, но подальше от столицы, лишая возможности претендовать на власть и захватить трон, но не лишая привилегий младшего царевича. Однако отец поступил совсем не так — он создал все условия для того, чтобы Локи оступился вновь — и ведь тогда даже слово бога грома не спасет брата от справедливой, но жестокой расправы.

Мало того, что отец отменил суд, так еще и поддался на чарующие речи Локи! О да, братец умеет быть убедительным, Тор знал это по себе,

помнил, как поверил, сразу же поверил в то, что отец погиб по его вине. И только он видел все то безумие, которое учинил Локи на Земле. Один многого не знал. Возможно, именно поэтому продолжал доверять младшему сыну? Но рассказать правду подробно, значило лично набросить на шею Локи петлю, а смерти брату он, даже вспоминая все то, что тот уже успел натворить, не желал. Но если он продолжит утопать в своих безумных идеях, ничем хорошим это закончиться не может.

В темноте ночи отчетливо слышался плеск вод Тунда — глубочайшей реки Асгарда, на дне которой нашли свою смерть десятки великанов и прочих вражеских воинов. Сколько раз Тор спускался на дно, чтобы собрать какие-нибудь древние побрякушки, и никогда Локи не плавал вместе с ним. Быть может, полуетун когда-нибудь найдет свою смерть там же, где и его сородичи? Братья пересекли ту самую часть реки, которую Один поджег в незапамятные времена, чтобы защитить светлый город от очередного вторжения. Стоит свалить Локи в воду, и он умрет — сколь глупой была бы такая смерть для того, кто окунулся в Бездну и вернулся из нее с армией другого мира?

Стены Асгарда возвышались над царевичами, даруя уверенность в силе и мощи божественного града: эти стены неприступны для пеших врагов, они извергают огонь в полмили высотой, поражая летающих недругов, а воды Тунда легко справляются с плавающими. Но все эти меры предосторожности не помогут, если враг затаился внутри стен.

— Локи, — произнес Тор, когда все достигли ворот.

Тот мгновенно обернулся, словно ожидал все это время, что к нему обратятся.

— Знай, что бы отец тебе плохого ни сделал, к чему бы ни приговорил, ты по-прежнему можешь считать меня своим союзником, защитником и братом.

— Ты так любишь меня, что готов пойти против воли отца? — насмешка Локи казалась неуместной.

— Я сделаю все, чтобы ты был в безопасности, — тут же откликнулся Тор. — Но попытка угрожать безопасности Асгарда или моему правлению будет равна смертному приговору.

— Я запомню, — кивнул Локи. — До встречи, брат.

Бросив на него последний нечитаемый взгляд, Локи чуть тронул поводья. Ночная тьма быстро поглотила силуэт одинокого всадника; свита, видимо, последует за ним утром.

— Тор? — послышался тихий голос Сиф.

Воитель глубоко вздохнул и обернулся к друзьям, застывшим чуть позади.

— Кто же вернулся из Бездны? — медленно произнес бог грома, направляя коня к своему чертогу. — Я скорбел по своему брату, смирился с мыслью, что он умер. То же, что вернулось… бредит войной и жаждет мести.

— И при всем при этом ты готов защищать его? — удивилась Сиф. — Он пытался убить тебя. Нас.

— Да, я готов, — Тор сжал молот в руке. — Но он заплатит, если пойдет против Асгарда.

Локи с трудом ехал по плохо утоптанному снегу, едва разбирая дорогу. Приходилось контролировать каждое движение животного, вцепившись в поводья. Хотелось заснуть и забыть обо всем произошедшем, о своем позоре, но напряженная поездка отнимала остатки сил. В таком состоянии немудрено было свалиться в ближайший сугроб — как только своенравная тварь почувствует слабость седока, наверняка попытается сбросить его и опозорить перед свитой. Зря он поехал на непослушной лошади Тора, за которой нужен был глаз да глаз, а не на санях. Или на лыжах… Хотя сколько бы он тогда потратил времени? Подковы с шипами препятствовали скольжению по льду и насту и позволяли хоть немного управлять своевольным животным, которое еще не забыло, что принадлежало когда-то Тору, и не желало вновь расстаться с ним, возвращаясь в поселение, тем более, ночью. Зря

он не остался ночевать во дворце. Его бы не прогнали. Но находиться в месте своего поражения было невыносимо. Остаться рядом с отцом, рядом с Хеймдалем. Локи скривился, вспомнив, какие эмоции читались за непроницаемой маской равнодушия охранника моста. А ведь это он, Хеймдаль, виноват во всем, что произошло! Предатель, заслуживающий мучительной смерти! Он предал своего царя, отправил друзей Тора на Землю, из-за него Локи познал Бездну! Младший царевич и раньше винил хранителя врат, но не во всем, а теперь вся картина засияла яркими красками. Друзья Тора, теперь уже только Тора, ничего не смогли бы сделать сами — за Локи стояла армия Асгарда, присягнувшая ему на верность, одинаково боготворящая обоих сыновей Одина. Тор никогда не вернулся бы в Асгард. Или вернулся бы слишком поздно, когда Локи был бы настоящим наследником, обласканным царем, был бы победителем. Никто ничего не смог бы сделать, если бы не интриги вероломного стража. Локи даже задумался, а не он ли надоумил троицу воинов предать законного царя? Хотя это уже не играет большой роли: смертный приговор страж подписал себе в ту секунду, когда напал на правителя Асгарда. Месть — только вопрос времени, тем более сейчас, когда Тессеракт снова в руках Локи! Младший царевич просил мимолетный взгляд на голубой артефакт. Что с ним делать? Всеотец хочет, чтобы он изучил его под руководством какого-нибудь мага из поселения, но в этот раз он сам волен выбирать, чью помощь принять. Локи на мгновение прикрыл глаза и тут же увидел ухмыляющегося Хагалара: «тебе нужна магия, и я могу её дать!». Нет, только этого не хватало. Только не Хагалар! Хватит и того, что этот маг каждый день отравляет несколько часов его жизни, причем очень успешно. Изучать с ним Тессеракт? — Лучше смерть! Прислужник Одина: как он умолял во всем сознаться и не запираться! Сперва он, потом мать — все они заодно! И все прикрываются любовью и страхом за его жизнь. Да отец в жизни не мучил своих, значит и сейчас ничего страшного не сделает. Казнить мог сразу по приезде. Раз не казнил — у него другие планы. А эти допросы и моральные пытки… К ним не привыкать.

Сейчас гораздо важнее другая проблема — фелаг. Надсмотрщики делают все, чтобы он не познакомился ни с кем. Поселенцы избегают его: то ли боятся, то ли им даны четкие инструкции не подходить к сыну Одина. Как найти среди них мага? Причем хорошего, того, кому можно доверить столь ценный артефакт? Сознание воспроизвело еще одно лицо. Расплывчатое, правда, но все-таки. Тот маг, который занимался натрием. С ним они хотя бы знакомы. Локи вспомнил, как тот падал на колени, захлебываясь в подобострастии. Заниматься с ним будет не менее противно, чем с Хагаларом, но, судя по реакции Раиду, он хотя бы не надсмотрщик Одина. Что ж, решено, именно он и будет исследовать Тессеракт. Отказать сыну верховного бога он не посмеет. Только как его найти, не прибегая к помощи фелага?..

Тут лошадь резко дернулась в сторону и встала на дыбы, выбрав самый неподходящий момент, когда царевич погрузился в раздумья, граничащие с дремой — Локи едва сумел удержаться на ней. По снегу прошуршало что-то маленькое, незаметное и бросилось наутек. «Лиса, что ли?» — предположил Локи, стараясь успокоить напуганную лошадь. Он хотел было слезть и посмотреть, но зверек убежал, а посылать свиту гоняться за мелкой дичью – низко.

Составляя план действий, Локи достиг ворот поселения и даже не успел постучаться: они бесшумно отворились. А ведь тьма кромешная, ничего не видно!

— Ваше высочество, — послышался знакомый голос, не сулящий продолжения мучений.

Локи встрепенулся, огляделся. В свете стоящих вдоль стен магических факелов угадывалась фигура. Раиду. Это точно он. Что он здесь делает?

— Ты ждал меня? — молодой бог слез с лошади, но не слишком удачно: нога скользнула по какому-то камню, так что он едва удержал равновесие.

— Локи! — сильные руки естественника тут же поддержали его. С такой готовностью, будто заранее знал, что царевич упадет.