Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

— Что…? — протянул Локи, медленно осознавая, что немедленное линчевание таки отменяется, но еще не зная, чем оно будет заменено. Ведь Один четко расписал ему все его проступки. И его вина доказана для отца, значит, за этим должно следовать наказание, равносильное совершенному — казнь.

— Но, видимо, ты еще не готов к серьезному разговору, — Один отошел к темному окну, за которым все равно ничего не было видно. Прошла напряженная минута, прежде чем Локи понял, что его, кажется, больше не держат. Он сделал несколько шагов, отделявших его от двери, открыл створку, не веря, что после всего сказанного его просто так отпускают.

— Подумай о своих ошибках, — донеслось из покоев

отца.

Локи быстро закрыл дверь, словно стараясь оставить в запертой комнате свой страх и грызущее чувство вины. Оставалась иллюзорная надежда, что до следующего допроса он, поняв свою главную ошибку, успеет придумать достаточно стройные катакомбы лжи и не запутаться в них.

====== Глава 19 ======

Только с детства въедавшиеся в мозг правила поведения не позволяли Локи перейти на бег, спускаясь по лестнице. Оскальзываясь на отполированном металле, он продолжал, широко шагая, переступать через две ступеньки, старясь как можно быстрее уйти и избежать назойливого внимания придворной челяди. Увы, это было невозможно: проходящие навстречу чинные асы здоровались, выказывали почтение и просто путались под ногами. Локи едва не сбивал их. Он хотел только одного: покинуть дворец как можно скорее и больше никогда к нему не приближаться. Но он прекрасно понимал, что последнее невыполнимо, что с семьей видеться придется, что отец от него не отстанет, но сейчас он мог дать волю чувствам и нестись вниз, не думая ни о чем, даже о том, что от фактически проиграл, что он был готов рассказать все, и что отцу стоило чуть надавить и…

— Локи!

Молодой бог резко остановился на последней ступеньке. Вцепившись обеими руками в перила, он медленно повернулся, встречая отца холодным отчуждением. Кажется, Всеотец передумал отпускать и решил получить ответы на все интересующие его вопросы. Но не будет же он делать это посреди лестницы в окружении праздно шатающихся асов?

— Локи, — повторил Один, медленно и величаво спускаясь к поверженному богу. — Ты возвращаешься в поселение?

— Ты не позволишь мне? — холодно откликнулся царевич, не желая слушать отца, ощущая стыд и страстное желание обнять себя за плечи, чтобы хоть как-то защититься от сурового взгляда.

— Нет, — проговорил Один, останавливаясь на несколько ступенек раньше и глядя на сына свысока. Царевич ощущал себя еще хуже, чем в комнате, там он мог пользоваться хотя бы преимуществом в росте, пускай и незначительным.

— Я вверяю тебе величайший артефакт девяти миров, — огорошил Один нежданной новостью.- Сделай из него инструмент созидания, который восстановит Радужный мост и вернет мир во вселенную, — Один спустился чуть ниже. — Несмотря на все былые ошибки, именно ты и избранный тобой спутник должны добиться успеха.

Локи отрывисто кивнул. Разговаривать у него не было ни сил, ни желания, особенно после всего произошедшего, поэтому он не стал уточнять у отца, что именно он должен делать и почему. Забрать Тесеракт — хорошо! Доставить его в поселение — прекрасно! Он был готов согласиться со всем, только бы покинуть дворец, вернуться в спасительное поселение. Мысль о том, что пристанище преступников, казавшееся столь отвратительным вначале, теперь же воспринималось как единственно спокойное место, в отличии от дворца, который царевич считал своим домом многие столетия, вызвала совсем неуместное веселье. Уголок рта нервно дернулся, приподнимаясь вверх — Локи потребовалась все остатки выдержки, чтобы не рассмеяться в голос. Первый отголосок истерики, и если Всеотец сейчас…

Один, кажется, не заметивший никаких изменений, очень вовремя чуть повел рукой, разрешая сдвинуться с места.

Локи еще раз отрывисто

кивнул, развернулся и направился к двери, едва сдерживаясь, чтобы не побежать к ней. Быстрее отсюда, подальше от этого жуткого места, где даже воздух жжет легкие!

Локи очнулся уже на выходе из дворца. Он быстрым шагом подошел к своей строптивой лошади, которую едва уговорил довезти его до столицы. Задумался на мгновение. Идти в одиночестве к Хеймдалю? Да лучше виселица! Этот ас и раньше его недолюбливал, а после всего произошедшего…

Приняв решение, Локи резко развернулся и направился обратно во дворец. Отца он к своему глубочайшему удовлетворению не встретил, зато легко нашел того, кого искал. Тор сидел вместе с Сиф и Хогуном. Что именно они втроем делали, Локи не посчитал нужным узнать.

Он быстрым шагом подошел к брату, который встал, чтобы поприветствовать его.

— Ты мне нужен, — сказал он, даже кивком не удостоив его спутников, предателей, которых еще год назад называл друзьями.

— Я тебе нужен? — переспросил Тор недоуменно. — Зачем? Что отец…

— Ничего особенного, — отрезал Локи, не желая говорить, тем более при посторонних. — Пойдем же, брат. К Хеймдалю.

— К Хеймдалю? — встряла Сиф, подходя ближе и недоверчиво глядя на недруга. — Локи, ты должен нам все объяснить.

— Воля отца, — отрезал царевич. Простая фраза действовала как сильнейшее заклятье — упоминание Всеотца решало любые трудности.

— Мы должны ехать с тобой, — прохрипел Хогун.

— Я принимаю ваше предложение, — кивнул Локи, ухмыляясь. Если уж прихвостни согласны, Тор точно в просьбе не откажет.

В самом скором времени четыре лошади проехали Химинбьорг — небесно-голубой чертог Хеймдаля с крышей, сотканной будто из облаков. Что за тайные дела вершились в на вид безобидном доме, где никто никогда не жил, Тор и Локи пытались узнать еще в юности, но у них ничего не вышло. Страж моста не бывал в своих покоях даже сейчас, когда Радужный мост был сломан и походил на выкорчеванный пень, а не на величайший артефакт Асгарда. Массивная фигура Хеймдаля в неизменных доспехах возвышалась скалой над гладкой поверхностью моста. Вместо меча в его руках сиял мягким голубым светом великий Тессеракт. То флегматичное спокойствие, с которым невозмутимый воин держал куб, заставила Локи скривиться. С изначальными артефактами нельзя обращаться столь панибратски, они должны вызывать восторг и трепет у того, кому выпала честь обладать ими.

— Почему бы тебе не рассказать мне, как ты заставил отца отдать Тессеракт тебе? — Тор спрашивал тихо, чтобы не услышали Сиф и Хогун.

— Заставил? — Локи усмехнулся. — Это меня заставили. Брат, ты считаешь, что я могу «заставить» твоего отца?

Ярость, на мгновение затмившая взор Локи, слишком остро отдавала безумием, и это заставило Тора внутренне подобраться, ожидая чего угодно, вплоть до необдуманной атаки; именно с такими глазами брат бросался на него, кипя жаждой убийства. Младший резко отвернулся, порождая еще больше сомнений в разуме сына Одина. Он был уверен, что отец сможет достучаться до сознания блудного бога, но сейчас все выглядело так, будто тот смог обставить самого царя Асгарда. Отдать Локи один из сильнейших артефактов, с которым тот сможет сбежать в любой из миров, чтобы вновь устроить хаос, столь милый пошатнувшемуся рассудку! Всеотец наверняка преследовал цели, известные лишь ему, но смотреть, как Хеймдаль без лишних разговоров и не потребовав никаких подтверждений того, что сам Один отдал столь безумный приказ, передал Локи артефакт, было тяжело. Думать же о том, что это существо, вернувшееся из бездны, смогло обмануть отца своими ядовитыми речами — совсем непереносимо.