Луна 84
Шрифт:
Улыбнувшись, Хадир смотрит на ворота и добавляет:
— Да… Шансы на твою смерть резко возросли.
Звучит то самое верещание. Двери камер закрываются.
— Я вот что подумал. А что насчет меня? Если он убьет тебя, то, получается, умру и я. А мне будет больно?
— Ты уже умер!
— Относительно кого? — спрашивает Хадир и спрыгивает с забора.
Стоун смотрит ему вслед, но бывшего сокамерника там уже нет.
Крик Ящера врывается в каждый угол «Мункейджа».
Стоун снова просыпается. Оглядывается по сторонам, а затем замирает в ужасе. Смотрит на открывшиеся ворота и дергается,
В темноте дверного проема заметны красные точки, судорожно бегающие по первому сектору.
— Не дергайся… — бубнит еле слышно Павел. Глаза его так же закрыты.
Ящер медленно выходит на площадку. Направляется к лестнице, но, остановившись прямо в центре, смотрит на пятый этаж, на камеру Павла.
— Он чувствует, что что-то не так. Чувствует, что меня там нет.
— Как? — тихо спрашивает Стоун. Запах? Звук? Как Ящер почувствовал это изменение?
— Сейчас будет разряд. Сожми кулаки, закрой глаза, максимально напрягись каждой мышцей тела, закрой рот и сконцентрируйся на том, чтобы просто это стерпеть. Осталось секунд десять. Сжаться и терпеть, не кричать, понял? — продолжает шептать Павел.
Стоун выполняет рекомендации, но, когда приходит момент, все равно сразу вскрикивает — о какой концентрации может идти речь, если он не может думать ни о чем, кроме боли? Думать и кричать.
— Это плохо… — комментирует реакцию триста третьего Павел, когда они приходят в себя.
Ящер поворачивает голову на сто восемьдесят градусов — от камер в их сторону. Он некоторое время смотрит на столбы. Красные зрачки на мгновение пропадают, когда он моргает. Изучив инновации забора, он медленно скользит взглядом вверх по столбам, пока не замечает заключенных.
Шепот усиливается, словно волной. Нечто отдаленно напоминающее человеческую речь впивается в сознание Стоуна и шепчет, шепчет, шепчет. Повернувшись к заключенным и телом, существо не спеша подходит к ним.
— Он нас убьет… — бурчит себе под нос Стоун.
— Закрой рот, — спокойно и не открывая глаз отвечает Павел. — Если постарается, он нас достанет. Не давай ему повода пробовать.
Ящер подходит к забору. Подносит руку к гудящим прутьям и в сантиметре от них останавливается, не решаясь дотронуться. Стоун мысленно радуется, что наконец есть хоть какая-то польза от электричества.
Неистовый крик доносится до них и до остальных заключенных.
— Злится… — комментирует Павел реакцию Ящера.
— Я так и понял… Твою мать… Твою мать…
— Просто жди.
Ящер так и остается внизу, будто забыв о необходимости совершить обход. Он не сводит с Дикаря и Стоуна своих маленьких хищных глаз. Шепот не прекращается.
На лице Стоуна вырисовывается улыбка. Откуда-то изнутри пробивается истерический смех — следствие того, через что ему пришлось пройти в последние дни.
— Эй! — громко говорит Павел.
Стоун, очнувшись, смотрит сперва на Павла, потом на Ящера, к которому триста третий, как оказалось, тянулся всем телом.
— Он у тебя в голове, — тихо объясняет Павел. — Ты проиграл. Пока он не уйдет, знай, что он в тебе. И тебя сейчас спасает только то, что ты привязан.
— Он не…
— Ты у него в руках. Смирись с этим.
—
— Ты скребешь ногтями по столбу. До крови. — Павел кивает ему за спину.
Стоун, осознав это, останавливается, и в тот же момент острая боль, будто кто-то засовывает иголки под ногти, поражает его. Он шипит, закусив нижнюю губу.
— Теперь. Думай. О хорошем, — продолжает медленно Павел.
— О хорошем?
— Можно о плохом. Думай о том, что отвлечет твое внимание. О том, что займет все пространство в твоей голове. Не колония. Не космос. Что-то совсем далекое.
Стоун начинает думать. О многом. О семье. О первой любви. О работе на NWC. О работе на «бурильщиков».
Спустя полчаса их в очередной раз бьет током. Ящер не реагирует. Он ждет, пока обессиленная жертва сама упадет к нему в лапы.
— Я так больше не могу…
— Заткнись.
— Иначе что? Он меня достанет?
— Он уже тебя достал.
— И что мне делать?
Стоуна охватывает ужас. Шепот в его голове все громче.
— Я же сказал, думай о чем-то хорошем.
— Не было в моей жизни ничего хорошего! Ты же хотел умереть, так в чем проблема? Просто отвлеки его. Он же хочет тебя прибить. Ты ему нужен, так сделай что-нибудь!
— Мне нельзя умирать. Только после того, как вырежу одно сердце.
— Я помогу его убить… — бормочет Стоун. — Я помогу убить Брауна. Помогу убить Ящера. Ящер — это Браун… Браун — это «Мункейдж». «Мункейдж» — это…
— Ты сходишь с ума. Закрой. Свою. Пасть. — Павел говорит таким тоном, каким отец объясняет ребенку, почему нельзя совать пальцы в розетку. — Если он полезет наверх, то его ничего не остановит.
Стоун замолкает. В глазах все плывет. Он видит то одного Ящера, то десяток. Иногда вместо Павла рядом с ним находится один из этих монстров. Тянет к нему руки. Проводит по горлу острыми когтями. Стоун опять пытается думать о чем-то хорошем. О жизни на Земле. О том, как хакеры с разных концов страны атаковали сервера Пентагона. Безуспешно, но было весело.
Весело… Весело было дома. С семьей. Думать о семье. О матери. Об отце, которого он помнит лучше. О том, что они друг другу обещали, что еще встретятся. Много-много лет назад.
Шепот возвращает его в искаженную реальность. Ему кажется, что оковы с рук и ног пропали и он падает в руки Ящера. Стоун в ужасе кричит.
Очередной разряд тока.
Сигнал. Яростное верещание — и тишина. Шепот еще несколько минут эхом отдается в дальних уголках пораженного разума. Его бездыханное тело бороздит космос в окружении космического мусора. Земля и ее спутник, на котором, если приглядеться, можно заметить серебряный купол — «Мункейдж», все дальше. Стоун чувствует холод, обволакивающий тело. Этот холод отличается от аномально морозных зим на севере Канады, где он однажды побывал. Довольно быстро ему становится тепло и даже жарко. Не в силах контролировать свое свободно парящее тело, Стоун может только догадываться, куда оно направляется. Схватившись за что-то, он наконец обретает над собой контроль. Его больше не кружит. Через мгновение он замечает, что держится за пакет с очертаниями человеческого тела. Испуганно отталкивает от себя Гарольда и с двойной скоростью движется дальше. К Солнцу. Небесное светило притягивает к себе весь мусор.