Любовь одна – другой не надо
Шрифт:
— Я искренна с людьми, никого не обманываю!
Кроме себя, конечно!
— И у меня есть, — осекаюсь, тихо сглатываю и связываю друг с другом указательные пальцы на столе, — вернее, был план, в нем все пункты, все сюжетные ключевые моменты, линии…
— Видимо, не совсем, — ухмыляется, берет две чашки ароматного напитка и выставляет их на стол передо мной. — Кекс, Шевцова?
Да, да, да! Конечно же! Еще бы! Его пятиминутный микроволновой десерт стоит дорогого! В моем романе — аж целых две главы! И потом, это очень мило, когда мужчина кормит женщину практически с руки.
— Пожалуй, — растекаюсь в подкупающей
— Убавь заискивание, Ната, — отпивает свой кофе, отвернувшись от меня. — С кексом, как и с сексом, в твоей книге нет никаких проблем! А вот с правдой… Очень слабовато, милая.
Ну, извини!
«Когда Саша поняла, что влюблена в Михаила?».
«Я не говорила о том, что между ними есть любовная, да и вообще какая-либо связь помимо условий на ребенка. С чего Вы это взяли?».
«Наташа-Наташа, Вы, видимо, не узнали меня?».
«Простите. Мы знакомы?».
«Я отписалась от Вас… Об этом очень сожалею. Поспешила исправить ситуацию и заново восстановить наше общение. Вы вправе отказать мне в своих ответах. Просто знайте, милый Автор, я все читаю и слежу за сюжетной линией. Есть небольшое недопонимание и несогласие с Вашим видением некоторых ситуаций, поэтому… Короче, именно сейчас я решилась на вопрос о любви между ребятами. Так что Вы мне ответите, Наташа? Когда Резцова поняла, что между ними не только контракт?».
«Книга не об этом! Вы, видимо, не поняли…».
«Позволите в личных сообщениях переформулировать?».
«Да, конечно. Буду рада нашему приватному общению!»…
«Отписываюсь! Всего доброго, друзья! У малолетки есть избранный круг читателей. История — дерьмо! А в этом чатике обиженных — просто-таки круговая порука. Все хвалят авторицу, но забывают, что дамочка — литературный профан. Смотрите за статистикой, девчонки. Милости прошу ко мне! А в этой книженции секса мало — как по мне, какие-то душевные метания, и повествование от жалких баб — одной уж далеко за шестьдесят, а она все еще течет за психопатом-мужем — ау, пенсия на горизонте, внуки и внучки, о чем вы, Автор? Дайте этой ваше фройляйн смазку, на водной основе лубрикант. А второй „натруженной“ как будто бы тридцатник — однако складывается впечатление, что полноценных… Девяносто три! Вы мужика превратили в евнуха, любезный автор. Ни один нормальный и здоровый парень терпеть не будет. Ждать-надеяться! Хи-хи! Хотите опротестовать, затереть мою точку зрения? Типа Миша в Саше заинтересован? Ха-ха! Отпустите на свободу этого орла! Не мучайте сочную и полную энергии мужественную птичку. Пусть выкладывает свои яйца в гнезда к другим, каких немало. Все, от вас ушла! Запомните мое имя, леди… Клар Икс ЗенА!».
«Прошу прощения, но Вы зарвались, Вам в Бан пора!».
— Ната? — осторожно дергает меня за плечо, словно пробуждает.
— Да? — вздрагиваю и поднимаю на Григория глаза.
— О чем задумалась?
— Об искренности, Гриша. Ты сказал, что я напичкала историю ложью. Пытаюсь осознать, как так вышло и с
— Нет, не так, Шевцова. К тому же, я этого не говорил. И потом, здесь не ложь! — выставляет на середину тарелку с парующими ароматными шоколадными кексами. — Тебе много нельзя! Контролируй аппетит, Черепашонок.
— Да я, как птичка, поклюю, — отщипываю дымящийся бисквит.
— Не ложь, Наташа, тут не ложь, — усаживается напротив, укладывает локти на стол и исподлобья сканирует меня. — Ты скрываешься, прячешь что-то, словно боишься всеобщего осуждения. Поэтому здесь, в твоей истории, царствует не ложь, а недоговор, — отпивает кофе. — Итак, какой был план, Наталья? Что ты хотела рассказать? Сомневаюсь, что читателям понравился бы финал, в котором пара Шелихов-Резцова раскалывается напополам? Миша, например, находит модельную, потасканную, оттого полностью стерильную телку, а Саша вынужденно влачит жизнь недотраханной бабы, мастурбирующей в душе, когда ребенок спит. Что по действительной задумке? Огласи мне по секрету заготовку!
Как он страшно прав! Велихов читает незавершенную книгу, словно наспех пролистывает меня.
— Привет, Шашка! Как ты сегодня?
— Все хорошо. Спасибо, что спросил. А ты?
— Тип-топ, Резцова. Закрыл дело, отметил с другом. Кстати, братец твой звонил. Интересовался, серьезно ли у нас, о чем мы думаем, как дальше будет… Просил меня замуж тебя позвать. Прикинь?
Убираю руку, прячу ее за спину и делаю несколько шагов назад.
— Саш? — теперь пытается все откатить.
— Ты… Ты что… Что себе позволяешь?
— Не переживай, пожалуйста, я ему ответил, что законный брак не предусматривает наш контракт.
— Контракт? Ты рассказал Алексею, что у нас на встречи есть контракт?
— Кстати, что за странный выбор имен, Наташа? — рассматривает с каким-то очень пристальным вниманием коричневую бисквитную массу, а удовлетворившись смотринами, наконец-то, закладывает воздушную «булку» в рот.
— Странный? — я, действительно, не понимаю высказанную претензию.
— Миша, например? — хмыкает. — В честь Ланкевича, что ли?
— Так вышло. Есть небольшая рифма — Миша-Гриша. Количество букв, естественно, не совпадает, но слог «ша» это неравенство полностью стирает. Поэтому Михаил Шелихов, а не Григорий Велихов.
— Саша? Александра? Шашка? Дамка?
— Племянница была в гостях. И потом, мне нужно было придумать прозвище…
Которое бы рифмовалось с «Черепашка». Как было у нас!
— Ладно! Брат?
— Что брат? — удивляюсь. — У меня два брата, Велихов. Здесь речь о старшем. Прототип — Максим, конечно же.
— Он типа… Алексей?
— Гриш, извини, но я, правда, не понимаю, куда ты клонишь?
— Решила увековечить Смирнова? Везет же подлецу! Не своего Дмитрия, не, например, Сергея, да того же… Макса! Господи, какая, в сущности, разница, как чувака зовут. Но нет, — откидывается на спинку стула, — ты выбрала… Великолепного Алешу! — прищуривается и возвращается телом ко мне назад. — Мне стоит ревновать к Смирняге…