Люди на болоте. Дыхание грозы
Шрифт:
охапкой ольховых да лозовых дрючков. Веревку Миканор нес на плече сам;
когда сбросил с плеча, развязал, оказалось, что веревка эта - мерка: на
ней было завязано несколько узлов. Миканор снова осмотрелся, немного
отошел, объявил:
– Тут будет конюшня.
Он приказал Хоне взять другой конец веревки. Когда Хоня натянул
веревку, скомандовал, где нужно остановиться, велел Алеше Губатому вбить
колышки. Миканор вдруг подозвал Алешу к себе,
азартом, сильным ударом вогнал колышек глубоко в землю.
– Ну вот, один уже есть!
Второй колышек Алеша Губатый вбил между Миканором и Хоней. Третий
вогнал возле Хони. Потом перетянули веревку, выровняли по тем двум
колышкам, и Алеша забил новый. Пока размечали конюшню, вокруг собралась
толпа.
Сначала стаей, с гамом - мальчишки, потом парни, мужчины, старики.
Гомонили, молчали, смотрели любопытно, доброжелательно, неприязненно.
Объяснял что-то Чернушковой Кулине Андрей Рудой, пересмеивался с Сорокой
Зайчик, окруженный охотниками посмеяться. Молча, смиренно смотрел старый
Глушак, болезненный, сгорбленный; угрюмо изпод тяжело нависших бровей
следил Лесун. О чем-то переговаривались Василь Дятел и Вроде Игнат. Когда
Миканор перешел на новое место, осмотрелся и объявил, что тут будет
коровник, кто-то из женщин, кажется Чернушиха, крикнула:
"Нет такого права!" Вслед за нею, будто только того и ждали,
загомонили, зашумели недовольные мужчины; особенно - неразговорчивый,
упрямый Вроде Игнат. Кричали, что нет такого права - занимать общий выгон,
что выгон - пасти скотину, что не отдадут выгон.
– Деточки, какой же ето выгон! Кто сюда гонял!
– стал кривляться, хотел
свести все к шутке Зайчик. Но Миканор перебил его, - выравнивая с Хоней
веревку, спокойно, как будто безразлично заявил всем, что насчет выгона
есть, не секрет, распоряжение сельсовета. Кто-то на это выкрикнул, чтоб
Миканор предъявил решение, но Миканор, приказав Алеше забивать колышек,
посоветовал пойти в сельсовет тому, кто хочет проверить. Мужики еще
пошумели недовольно, погрозились, что так этого не оставят, скажут, где
надо, но оттого, что Миканор не только не спорил, но будто бы и не слыхал
их, понемногу утихли. Вскоре многие разошлись, остались только дети да
парни с девчатами, подговаривавшими Алешу прийти поиграть...
В понедельник - в Куренях удивлялись Миканоровой расторопности -
несколько колхозных подвод: Хоня, Зайчик, сам Миканор с отцом - покатили в
лес. К обеду вновь появились на дороге, что выходила из хвойника, - на
раздвинутых телесах
пыля песком. Не доезжая до села, повернули на выгон, вслед за Хоней,
остановились. Помогая один другому, начали скатывать дубы.
Скатив, уже на телегах, цугом двинулись в село. Однако после обеда
сошлись на выгоне снова, теперь и с другими колхозниками, с женщинами;
среди них ковылял и Хведор на деревянной ноге. Были теперь без лошадей, с
заступами, с пилами, с топорами.
– Ну, деточки, помолимся! Чтоб бог не глядел косо!
– засуетился,
хихикая, подмаргивая, Зайчик.
– Чтоб стояло - не гнило, не горело! Чтоб
скотина водилася, не переводилася!
Женщины, особенно Миканорова мать, накинулись на Зайчика: нечего плести
глупости, гневить зазря бога. Зайчик сделал вид, что испугался, начал
очень усердно копать заступом. Все, по одному, по двое, брались за свое:
кто, как Зайчик, рыл яму под столбы, кто пилил дубы, кто обтесывал бревна.
Слышалось мерное шарканье пил, сочное тюканье топоров. Остро, ядрено било
в нос запахом дубовой древесины. Хведор Хромой, отцепив деревянную ногу,
сидел на бревне, как на коне, помахивал топором так, будто похвалялся
сноровкой и умельством. Безногий, калека, он всюду, где мог, показывал,
что не хуже других, с любым потягаться может.
И действительно, в чем, в чем, а в ловкости, в мастерстве Хведора мало
кто мог превзойти. И сапожник, и пасечник, и плотник - во всем Хведор
мастак на удивленье. Неспроста и тут Хведору поручили не какую-нибудь
безделицу, - столбы отесывать, пазы долбить с обеих сторон. Столбы -
основа стен, столбы соединяют бревна. Заделанные концы бревен вклинятся в
пазы цепко, бревна лягут одно на другое стеною.
Важная вещь столбы! Хведор это знает. И все видели, что Хведор это
знает.
Здесь, на строительстве, больше распоряжался Миканоров отец, который
обо всем советовался с Грибком. Даметик и Грибок показывали, какие ямы
копать, как глубоко, какой длины отпиливать столбы, где отесывать, а где
скоблить только. Миканор сам, в распахнутой рубашке, без шапки, с
налипшими на лоб плотными белыми волосами, въедался заступом в землю,
кидал на горку сырую глину. Он же вдвоем с Зайчиком, под надзором Даметика
и Грибка, вкапывал первый столб под будущую конюшню, азартно, с яростью
утаптывал сапогами свежую землю вокруг столба.
– Будет стоять, пока не сгниет, - сказал весело Зайчик.