Люди сороковых годов
Шрифт:
– Подпишись уж лучше!
– сказала она мужику.
Тот дрожащею рукой подписался и затем, подобрав свою шапку, ушел с совершенно растерянным лицом.
– Ну, паря, модник ты, я вижу, да еще и какой!
– сказала Вихрову становая укоризненным голосом, когда они остались вдвоем.
– А вы, извините меня, очень глупы!
– возразил он ей.
– Где уж нам таким умником быть, как ты! Не все такие ученые, произнесла становая в одно и то же время насмешливым и оробевшим голосом.
Вихров взялся
– Не пущу, ни за что не пущу без закуски, а не то сама лягу у дверей на пороге!..
– закричала становая - и в самом деле сделала движение, что как будто бы намерена была лечь на пол.
Вихров лучше уже решился исполнить ее желание, тем более, что и есть ему хотелось. Он сел и начал закусывать. Становая, очень довольная этим, поместилась рядом с ним и положила ему руку на плечо.
– А что, с Фатеихой до сих пор все еще путаешься?
– спросила она, заглядывая ему с какой-то нежностью в лицо.
– Нет, уж не путаюсь, - отвечал ей Вихров.
– Слышала я это, слышала, - отвечала становиха.
– Вот как бы ты у меня ночевал сегодня, так я тебе скажу...
– Что же такое?
– спросил Вихров.
Становая пожала только плечами.
– У!..
– воскликнула она.
– Такую бы тебе штучку подвела - букет!
Вихров только усмехнулся.
– Ну, однако, прощайте!
– сказал он, вставая.
– Прощай, друг любезный, - проговорила становиха и вдруг поцеловала его в лицо.
Вихров поспешно обтер то место, к которому она прикоснулась губами. Становиха потом проводила его до телеги, сама его подсадила в нее, велела подать свое одеяло, закрыла им его ноги и, когда он, наконец, совсем поехал, сделала ему ручкой.
XIII
ВЕЧЕР У m-me ПИКОЛОВОЙ
То, что Вихров не был у Захаревских и даже уехал из города, не зайдя проститься с ними, - все это сильно огорчало не только Юлию, отчасти понимавшую причину тому, но и Виссариона, который поэтому даже был (в первый раз, может быть, во всю жизнь свою) в самом сквернейшем расположении духа. Судя несколько по своим собственным поступкам, он стал подозревать, что уж не было ли между сестрой и Вихровым чего-нибудь серьезного и что теперь тот отлынивает, тем более, что Юлия была на себя не похожа и проплакивала почти целые дни. Виссарион решился непременно расспросить ее об этом.
– Интересно мне знать, - заговорил он однажды, ходя взад и вперед по комнате и как бы вовсе не желая ничего этим сказать, - говорила ли ты когда-нибудь и что-нибудь с этим господином о любви?
– Никогда и ничего, - отвечала Юлия.
– О, вздор какой!
– воскликнул инженер.
– Уверяю тебя!
– повторила Юлия совершенно искренним голосом.
"Ну, когда еще в таком положении дело, так это пустяки, вздор!" успокоил себя мысленно
– Так у вас, может быть, все это одним пуфом и кончится?
– присовокупил он.
– Всего вероятнее!..
– сказала Юлия, и голос ее при этом дрожал: сознавая, что она не в состоянии уже будет повторить своего признания Вихрову, она решилась сама ничего не предпринимать, а выжидать, что будет; но Виссарион был не такого характера. Он любил все и как можно скорей доводить до полной ясности. Услыхав, что Вихров вернулся со следствия, но к ним все-таки нейдет, он сказал сестре не без досады:
– Что же этот ваш возлюбленный не жалует?
В ответ на это Юлия устремила только на брата умоляющий взор.
– Пошли за ним, если хочешь...
– присовокупил Виссарион.
– Если он не хочет идти, зачем же посылать за ним?
– возразила Юлия.
– Ну, так я сам пойду к нему и посмотрю, что он там делает, - произнес почти со злобою Виссарион: ему до души было жаль сестры.
Когда Вихрову сказали, что пришел Захаревский, он, по какому-то предчувствию, как бы отгадывая причину его прихода, невольно сконфузился. У Виссариона не сорвалось это с глазу.
"Он однако потрухивает, как видно, меня?" - подумал он про себя.
– Что это, батюшка, вы за штуку выкинули?
– произнес он затем вслух. Уехали совсем из города и не зашли даже проститься.
– Невозможно было: губернатор меня экстренно послал и под присмотром еще попа.
– Что за вздор такой - экстренно послал?.. Невозможно было на две минуты забежать проститься!..
– говорил инженер и затем, сев напротив Вихрова, несколько минут смотрел ему прямо в лицо.
Тот при этом явно покраснел.
– Что это вы, устали, что ли, или больны?
– спросил Виссарион.
– И устал и болен!
– отвечал Вихров.
– Все это проистекает оттого-с, - продолжал инженер, - что вы ужасно какую нелепую жизнь ведете.
– Я?
– спросил Вихров, несколько уже и удивленный бесцеремонностью такого замечания.
– Да, вы!.. Жениться вам надо непременно!
– Но отчего же вы сами не женитесь?
– Оттого, что я совершенно неспособен к женатой жизни: мне всякая женщина в неделю же надоедает!
– Но, может быть, и я такой же!
– проговорил Вихров.
– Ну, нет, вы постоянны: вот вы экономке вашей сколько времени верны!
Виссарион под именем экономки разумел Груню.
– А вы думаете, что я в отношении ее могу быть верен и неверен?
– Совершенно уверен в том, - подхватил Виссарион.
– Кто же вам сказал это?
– спросил Вихров.
– Мои собственные глаза.
– Ваши глаза совершенно вас обманывают.
– Не шутя?
– Не шутя обманывают!
Вихров не хотел Виссариона посвящать ни в какую свою тайну.