Мантык, охотник на львов
Шрифт:
На поход онъ перевелъ псню по-англійски и теперь по-иному звучала походная кавказская псня.
Легкій втерокъ, налетвшій сзади, нанесъ терпкій запахъ верблюдовъ, колыхнулъ пламя костра, — пахнуло дымкомъ и горлой соломой. Что-то родное, давнее, далекое, очень далекое, какое было, быть можетъ, тогда, когда и самого Коли не было на свт, напоминали Кол эти запахи, этотъ особый походный духъ глухой степи, и онъ съ чувствомъ проплъ:
— «Иль посл труднаго походаЗахочешь освжить языкъ,Ты въ мигъ на чай согрешь воду,ПоджаришьИ замолчалъ, склонившись къ гитар и накрывъ ладонью ея струны, чтобы не звенли.
Стало тихо кругомъ. Мулы кончили сть свою дачу и одни стояли, другіе лежали. Едва шелестла сухая трава и, казалось, было слышно, какъ между нея пробиралась мышь. Костеръ едва тллъ и желтое пламя медленно бродило по обугленнымъ сучьямъ.
Мистеръ Стайнлей положилъ руку на плечо Коли и, нагибаясь къ нему, сказалъ:
— Скажите мн, Коля, что заставило васъ похать съ нами въ это путешествіе?
Коля вздрогнулъ. Его размягченное ночью, пніемъ и всею обстановкою бивака сердце жаждало открыть кому-нибудь всю тайну. Онъ давно разсказалъ Стайнлею все о своей жизни, о мамочк, о Галии, о Селиверст Селиверстович и Мантык, даже о Люси былъ сердечный разговоръ, а о главномъ, что лежало у него на сердц, онъ ничего не сказалъ. Но онъ опять сдержался и, молча, пожалъ плечами.
— Я вижу, — продолжалъ говорить американецъ, — что у васъ есть что-то на душ. Что въ этомъ путешествіи у васъ есть своя цль.
— Охота! — бросилъ небрежно Коля.
— Подите вы, разсказывайте это кому другому, а не мн, старому охотнику. Я видалъ васъ, когда вы убили вашего перваго «дигъ-дига», не радость и не торжество были въ вашихъ глазахъ, не опьяненіе удачнымъ выстрломъ, а жалость къ зврю. Вы даже не могли добить его и это я за васъ сдлалъ..
— Это правда, — тихо сказалъ Коля. — Мн было жаль бдную, милую козочку.
— И вы думали: — «зачмъ я ее убилъ»?
Коля поднялъ голову на мистера Стайнлея. Въ большихъ глазахъ, отразившихъ луну, было удивленіе.
— Какъ вы это угадали? — сказалъ онъ.
— Это не трудно было угадать.
— А въ самомъ дл, мистеръ Стайнлей, зачмъ убивать животныхъ? Вотъ вы убили пять зебръ, а шкуру сняли только съ одной, остальныхъ убитыхъ отдали абиссинцамъ.
— Зачмъ? — раскуривая только что набитую табакомъ трубку, сказалъ мистеръ Стайнлей, — чтобы, вернувшись, у себя въ клуб сказать: — я убилъ столько-то зебровъ, столько-то слоновъ, гиппопотамовъ, жираффовъ. Это, мой милый Коля, увы, плохая черта современнаго человчества: извращенный спортъ. Охота — прекрасный спортъ. здить на велосипед — прекрасно, но по шесть дней кружиться на велодром, высунувъ языкъ — это идіотизмъ. Автомобиль нужная и необходимая машина, но мчаться на ней со скоростью трехсотъ километровъ въ часъ, ставить новые, бшеные рекорды, — это оскудніе современнаго человческаго ума. Это упадокъ мышленія… Ну и я этому поддался…
И, замтивъ печаль въ глазахъ Коли, мистеръ Стайнлей ласково потрепалъ Колю по щек и сказалъ:
— Не думайте обо мн худо, милый Коля… Я зоологъ. Я ищу разницу въ расположена полосъ зебры. Я хочу узнать, гд зебра сверовосточной Африки переходить въ кваггу заэкваторной Африки.
— A зачмъ это знать? — тихо и серьезно спросилъ Коля.
Подъ его взглядомъ мистеръ Стайнлей смутился.
«И въ самомъ дл«, - подумалъ онъ, — «зачмъ? Излишнимъ знаніемъ не испытываемъ ли мы Бога»?
Трубка вспыхивала краснымъ огонькомъ въ его зубахъ. Онъ задумался и ничего не
— Мистеръ Стайнлей! — обозвалъ онъ американца.
— Что, дорогой?
— Я вамъ скажу всю правду. Всю правду, почему я стремился въ Африку… Я ищу Минабеллу.
— Минабеллу? — переспросилъ мистеръ Стайнлей.
— Да, слушайте меня.
И Коля ясно и подробно разсказалъ мистеру Стайнлею всю исторію дяди Пети. Голосъ его дрожалъ. Онъ говорилъ громко. Онъ разсказалъ, какъ шелъ Ашиновъ въ Таджурскій заливъ, какъ съ нимъ шелъ дядя Петя, такой же пятнадцатилтній мальчикъ, какъ и Коля теперь, какъ дядя Петя пропалъ и вс думали, что онъ погибъ и какъ тридцать лтъ спустя, передъ самой войной, отъ него получили пакетъ.
— Вотъ что было въ этомъ пакет.
Коля досталъ изъ холщевого мшка патентъ дяди Пети и свою перерисованную крестословицу.
Дв головы нагнулись надъ пергаментомъ. Мистеръ Стайнлей свтилъ своимъ ручнымъ электрическимъ фонарикомъ, а Коля, водя пальцемъ по чертежу, объяснялъ крестословицу. Они такъ увлеклись, что не замтили, какъ чуть отдернулась пола палатки и оттуда двумя огненными точками отразились огни костра въ большихъ круглыхъ очкахъ. Мистеръ Брамбль въ одномъ бль и туфляхъ на босу ногу, стоя за полой палатки, внимательно слдилъ за объясненіями Коли.
— Это все сдлано, — говорилъ Коля, — конечно, по-Русски. Вся крестословица составлена изъ Русскихъ словъ, но я вамъ переведу ея смыслъ. А смыслъ ея тотъ, что, если читать вертикально первый, третій, седьмой и одиннадцатый ряды, то получается загадочная фраза. Я прочту вамъ ее по-англійски: — «На югъ отъ креста ниже Минабеллы. Пять шаговъ. Закатъ. Тнь…. Рой аршинъ»… Тамъ, значить, что-то закопано и сохранено для насъ дядей Петей. Тамъ зарыть кладь!.. Золото!.. Достать этотъ кладь!.. И я спасу мою мамочку отъ нищеты…. Галина можетъ спокойно учиться…. Селиверсту Селиверстовичу не надо будетъ ходить въ гаражъ по ночамъ. Ахъ, мистеръ Стайнлей! Вамъ не понять, но это такъ тяжело смотрть! Селиверстъ Селиверстовичъ полковникъ, заслуженный старикъ, съ георгіевскимъ крестомъ, еще за ту, Турецкую войну… Ему семьдесятъ лтъ — и онъ долженъ каждую ночь сидть въ гараж… Получать на чай., по нсколько сантимовъ… отъ мальчишекъ шофферовъ… Вы меня понимаете?
Мистеръ Стайнлей крпко пожалъ руку Кол.
— А если тамъ, — задыхаясь, громко говорилъ Коля.
— Если тамъ страшно много золота… Можно помочь самой Россіи!.. Можетъ быть, это сдлаетъ такъ, что мы вернемся… домой?!. Вотъ, зачмъ я стремился въ Абиссинію, вотъ о чемъ я заключилъ договоръ съ господиномъ Дарсонвилемъ, а онъ устроилъ меня у мистера Брамбля. Я ищу Минабеллу… Кладъ дяди Пети.
Лицо мистера Стайнлея стало строгимъ и серьезнымъ.
— Спасибо, Коля, за довріе, — сказалъ онъ. — Но, милый дорогой мой другъ, никогда не проговоритесь ему, — онъ трубкой показалъ на палатку. — Боже сохрани, если онъ это узнаетъ!
Отраженія углей въ большихъ круглыхъ очкахъ исчезли за полой палатки.
Мистеръ Брамбль чуть слышно, стараясь, чтобы не скрипнула его походная койка, опустился на постель, осторожно протянулся въ ней и съ головой закутался въ блдно-желтое мохнатое, шерстяное одяло.
XII
ВЪ ГОСТЯХЪ У АТО-УОНДИ
На другой день, утромъ, узкимъ овражкомъ, заросшимъ густымъ кустарникомъ, стали подниматься на широкое плато, гд было имніе Ато-Уонди.