Мантык, охотник на львов

Краснов Петр Николаевич

Точно искра упала въ бочку съ порохомъ, точно молнія разорвала черныя тучи. Громовымъ грохотомъ заревелъ весь залъ, въ темнот, лсомъ встали гнвныя руки.

— Смерть! Смерть собак!.. Смерть убійц! Немедленная смерть… Сейчасъ взойдетъ солнце! Да не увидитъ негодяй его блистанія!.. Не встртитъ наступающаго дня… Смерть москову!

Негусъ плотно, по самыя брови укутался лиловымъ плащомъ. Остановились надъ нимъ блыя, перистыя опахала.

Коля стоялъ, вытянувшись. Только сейчасъ въ полной мр созналъ онъ, что его ожидаетъ. Только теперь почувствовалъ страхъ, и уже не могъ его не бояться. Онъ стоялъ отуплый и смотрлъ на негуса.

Негусъ медлилъ. Онъ не поднималъ своей руки съ опущеннымъ болыпимъ пальцемъ, и тмъ не утверждалъ еще приговора

толпы. Онъ долгимъ и внимательнымъ взглядомъ смотрлъ на Колю, и будто раздумывалъ о чемъ-то. Онъ и самъ немногимъ былъ старше Коли. Онъ и самъ такъ много пережилъ, сидя на трон и правя безпокойнымъ народомъ.

Толпа бушевала. Афа-негусъ всталъ и подошелъ къ негусу. Онъ ему что-то докладывалъ. Но негусъ все сидлъ неподвижно.

Народъ бросился къ Кол, и стража дралась, отстаивая его и угрожая копьями наступающимъ на Колю людямъ.

— Выведите его на площадь, — изступленно кричали въ толп — и мы забьемъ его камнями!

— Отдайте его палачамъ. Приговоръ народа свершился.

— Если бы судили габеша, или шонкора, или галласа, [80] не тянули бы такъ! Судятъ москова! Что такое московъ? Гд его заступа? Въ низость ушла Московія…

— Уже день наступаетъ, а онъ живъ…

Стоявшіе ближе къ раскрытымъ дверямъ гэби вдругъ стали оглядываться и примолкли… На минуту относительная тишина стала въ зал и въ нее точно ворвались скрежещущіе звуки копытъ быстро несущихся по кампямъ лошадей. Въ мутномъ, безъ тней свт разсвта стали видны скачущіе всадники и за ними бгущая толпа черныхъ людей.

80

Габеша и шонкора — абиссинскія племена. Галласы — негры.

Всадникъ на блой лошади взлетлъ на ступени гэби. Лошадь, споткнувшись, упала на колни, съ нея скатился человкъ въ блой шам и малиновой шапочк, съ ружьемъ на плеч и, кулаками расталкивая людей, опрометью бросился къ негусу. Онъ еще издали кричалъ: — «абьетъ!.. абьетъ!..» и, добжавъ до трона, что-то громко сказалъ Афа-негусу, а потомъ и самому негусу.

Афа-негусъ развелъ руками. Негусъ вдругъ всталъ и открылъ закрытое плащомъ свое лицо. Въ ту же минуту солнечные лучи ударили въ окна съ боку пристройки и освтили негуса, его тронъ и окружавшихъ его людей. Золотыми стали опахала страусовыхъ перьевъ, засверкали пестрые лемпты и звриныя шкуры, ослпительно блыми казались рубашки юношей.

Негусъ поднялъ об руки и тишина мгновенно стала въ зал. Свалка вокругъ Коли прекратилась.

— Господь, — громко сказалъ негусъ, — не далъ свершиться неправедному суду. Святые Георгіосъ и Михаилъ, Мать Бога нашего Маріамъ спасли насъ отъ величайшаго преступленія — казни невиннаго. Выслушаемъ того, кого мы считали убитымъ, — выслушаемъ американца — инглеза Стайнлея. Ибо вотъ онъ!

Вся толпа, какъ одинъ человкъ, обернулась къ настежь раскрытымъ дверямъ. Тамъ ослпительно сіяло на блыхъ камняхъ солнце. Точно омытые, свжіе и чистые простирали къ небу громадные надорванные листья бананы.

Длинныя тни голубли. Бжавшая за всадниками толпа людей перестраивалась. Четыре рослыхъ черныхъ галласа поднимали соломенныя носилки. Въ нихъ полулежалъ очень блдный блый человкъ, обросшій рыжеватой бородой, въ бломъ шлем и бломъ костюм.

Носилки при полномъ молчаніи зала внесли во внутрь гэби. Несшіе ихъ галласы остановились съ ними у возвышенія.

Коля стоялъ, тяжело дыша, и пристальнымъ взглядомъ смотрлъ въ лицо Стайнлея. Не было въ лиц американца ни кровинки. Только блдно-голубые глаза сіяли на немъ, какъ лампады. Мантыкъ подошелъ къ Стайнлею и сталъ подл него.

Коля посмотрлъ и на мистера Брамбля. Среди его слугъ была суматоха. Самъ мистеръ Брамбль казался спокойнымъ. Только лицо его стало какимъ-то одутловатымъ и бгали его глаза по свит негуса.

— Гд ты нашелъ американца? — рзко спросилъ Мантыка Афа-негусъ.

— Я зналъ,

что онъ спшитъ въ Аддисъ-Абебу — отвчалъ Мантыкъ, — чтобы дать свое показаніе о кровавомъ дл. И я поскакалъ его искать по дорог на Бальчи. Я нашелъ Тукуръ-хакима и носилыциковъ на ночлег за ркой Хабаной, въ дом бывшаго Русскаго посольства. Тукуръ-хакимъ нашелъ американца очень слабымъ и не хотлъ идти дальше. Я, какъ умлъ, объяснилъ американцу, что угрожаетъ его другу и онъ приказалъ бгомъ нести его въ Гэби.

— Можетъ американецъ дать свои показанія, — спросилъ Афа-негусъ.

Англійскій переводчикъ перевелъ слова Афа-негуса мистеру Стайнлею и тотъ отчетливо сказалъ:

— Yes… oh yes!.. [81]

— Мы слушаемъ, — сказалъ Афа-негусъ.

— Я не вполн понимаю, что здсь происходитъ, — началъ слабымъ, но яснымъ голосомъ мистеръ Стайнлей. — Блый казакъ, приславшій мн письмо, сообщилъ мн, что моего большого друга, Колю, обвиняютъ въ нанесеніи мн ранъ… Я этому не поврилъ. Это такъ неврно и неправдоподобно… Коли не было, когда мистеръ Брамбль выкопалъ кладъ. Какъ онъ узналъ о немъ, — я не могу постигнуть. Вроятно, подслушалъ и подглядлъ, когда Коля показывалъ мн таинственный «уракатъ» со страннымъ завщаніемъ.

81

Да… о, да…

Мистеръ Стайнлей замолчалъ и провелъ блдной исхудалой рукой съ длинными пальцами по лбу. Было видно, что ему нелегко говорить. Тукуръ — хакимъ склонился надъ нимъ и далъ ему выпить укрпляющаго питья.

Мистеръ Стайнлей откинулъ со лба упавшую прядь длинныхъ свтлыхъ волосъ, шлемъ онъ снялъ и держалъ на колняхъ, закутанныхъ шерстяною шамою, и продолжалъ:

— Но разскажу все по порядку. Десятаго января мы были въ гостяхъ у помщика Ато-Уонди. Въ ночь на одиннадцатое была назначена охота на льва у селенія Гадабурка. Мистеръ Брамбль, распоряжавшійся охотой, предложилъ мн караулить льва у Минабеллы, самъ же хотлъ стрлять его на приманку изъ-за закрытія подл Гадабурка. Съ собою онъ бралъ Колю. Ничего подозрительнаго въ этихъ распоряженіяхъ я не замтилъ.

Изъ разсказовъ моего друга Коли я зналъ, что цлью его поздки съ нами въ Абиссинію было отысканіе клада, закопаннаго его дядей. Объ этомъ клад Коля имлъ точныя данныя въ бумагахъ, присланныхъ его дядей его семь. Кладъ былъ у Минабеллы. Но тогда я и не подозрвалъ, что и мистеръ Брамбль какъ-то проникъ въ Колину тайну.

Мистеръ Стайнлей устало откинулся на спинку носилокъ.

— Можетъ быть, вы не можете продолжать? — спросилъ Афа-негусъ.

— Нтъ… Я долженъ, а разъ я долженъ — я могу… Это минутная слабость. Я слишкомъ взволнованъ… Такъ вотъ: Ночью я ходилъ стеречь льва тамъ, гд мн указалъ шумъ Минабеллы. Левъ туда не пришелъ. Днемъ абиссинцы мн сказали, что они слышали отъ работавшихъ въ пол галласовъ, что левъ убитъ у Гадабурка. Я былъ увренъ, что это посчастливилось мистеру Брамблю, и я порадовался за него. Мой другъ — человкъ глубоко несчастный, неврующій въ Бога, не имющій ни къ чему и ни къ кому никакой привязанности или любви, и я думалъ, что удачная охота на льва разсетъ его мрачныя, одинокія мысли… Я прождалъ въ Минабелл весь день мистера Брамбля и передъ закатомъ, изъ любопытства пошелъ отыскивать крестъ, обозначавшій мсто клада. Я былъ безъ всякаго оружія, даже безъ ножа. Я легко отыскалъ крестъ и слъ недалеко отъ него, глядя, какъ заходящее солнце бросало красные отсвты на его доски и какъ росла его длинная тнь. Вдругъ шорохъ въ трав, ниже креста заставилъ меня насторожиться. Дв блыя фигуры быстро пробирались чрезъ кустарникъ къ кресту. Я сейчасъ же узналъ ихъ. Это были — мистеръ Брамбль и его слуга, абиссинецъ Фара. Вглядываясь въ нихъ, я думалъ: — что это? случайность? или и мистеръ Брамбль знаетъ тайну клада. На Фара былъ надтъ Колинъ поясъ и его англійскій охотничій ножъ. Почему онъ былъ на Фара? Я сталъ уже съ интересомъ слдить за ними.