Материалы к альтернативной биографии

Февралева Ольга Валерьевна

empty-line/>

– Судить вы не должны. Вам скажут - вы будете знать.

– Сколь непохожи могут быть национальные нравы!
– заметил я.

– Предлагаю спуститься вниз и провести эксперимент над козой.

Завернув хнычущего ребёнка в полотенце, Джеймс взял его на руки и распахнул ногой дверь. Я последовал за ним.

Коза спала под столом, поджав под себя ноги. Заслышав нас, она проснулась выскочила и стала шарахаться по залу, а нам пришлось её ловить. Нет, не добром она досталась

своему владельцу. Наконец нам удалось схватить её: мне - за голову, Джеймсу - за бока. Моё деревенское детство оказалось очень кстати. Я стал гладить животное промеж рогов, ласково заговорил с ним по-русски и - о чудо!
– оно совершенно утихомирилось.

– Браво! Так и держите, - сказал Джеймс.

Сам он взял откуда-то стакан, сел на пол перед крупным полным выменем и сморщился.

– Какая мерзость!

– Подумайте о вашем наследнике!

– Маленький паршивец!

– Он может погибнуть! Смелее.

– Уфф... Грехи мои!... Ладно. Вспомним первое, чему учатся в Оксфорде, - протянул руку к длинному отвисшему соску - отдёрнул, - Нет, не могу!

– Надо это делать двумя руками.

– Откуда вы знаете?

– Видел.

– Так займитесь сами!

– Вы не удержите её.

– Я ей шею сверну, пусть только шелохнётся!

– Так нельзя. Надо с мягкостью всё делать.

– Хорошо-хорошо, перебирайтесь сюда.

Он перехватил рог козы твёрдой рукой тореадора, а я опустился на пол и потянул за оба соска. Молоко брызнуло в разные стороны.

– Ничего, - сказал Джеймс на это, - там его, верно, много. Попадёт и в стакан что-нибудь.

Вскоре я наловчился цедить точно в подставленный сосуд и наполнил его.

– Чудесно, Джон, вы молодец! Теперь придумайте, как скормите это джентльмену, не умеющему пить по-человечески.

– Слушайте, а не проще ли поднести ребёнка прямо сюда, чтоб он кормился сам.

– Как зверёныш?

– Как младенец-Зевс, - возразил я, полагая себя убедительным, но гордый британец поворотил нос:

– Мой сын не будет лизать скотину.

– Тогда надо соорудить соску.

– О том вас и просят.

Я открыл буфет, пошарил глазами, и вдруг мне приглянулся питьевой рог из белой кости.

–

Кажется, это то, что нам нужно.

– Сильно сомневаюсь.

– Да ну как же? Вспомните "Путешествие из Петербурга в Москву"...

– Никогда там не бывал.

– О, простите, конечно, вы едва ли можете знать об этой удивительной книге. Её написал один из просвещённейших людей России, выдающийся гуманист Александр Радищев ещё в годы правления Екатерины Великой. Под непримечательным, даже скучным заголовком таился такой силы социальный протест, такое осуждение несправедливости, что автор, увы, был объявлен бунтовщиком и сослан в Сибирь.

– Его не устроило качество дорожного покрытия и сэрвис на станциях?

– Нет, он вознегодовал на бесчинства помещиков, на их жестокое обращение с крестьянами. Хотя и сам он было дворянин. Но вы не думайте, что крепостничество, владение людьми, подлое рабство, всё ещё бытующее на моей родине, поддерживается всеми...

– Я ничего не думаю. Мне бы сына накормить.

– Ах, да. В одной из глав этой книги автор заходит в пустую избу и находит трёх младенцев, и устройством для их кормления служил некий рожок. Я точно это помню - рожок! Смотрите, если в его конце проделать дырку, молоко будет сочиться вниз, и ребёнок легко сможет его пить.

Джеймс взял и разглядел рог, вздохнул:

– Кажется, вы меня убедили. Осталось проделать отверстие.

– Для этого понадобится портняжное шило или гвоздь.

– И всё-то вы знаете!

Это, видимо, означало подозрение в плебействе.

– Мои знания вам на руку, так что нечего ухмыляться.

У меня теплилась надежда, что озабоченный лорд поищет какого-нибудь инструмента, но он скрестил руки на груди и замер, уставив взор в плинтус. Ребёнок кряхтел из последних силёнок. Я выдернул из пола дротик и стал ковырять костяное дно.

– Кстати, как зовут вашего сына?

– Некрасиво.

– Стало быть, не вы придумали ему имя.

– Нет, не я.

– А кто? ... Мать?...

– Она о нём не знает.

– Я говорю о матери ребёнка.

– А... Да, это она...

– Она... умерла?

Джемс прикрыл рукой рот, отвернулся, но ответил с насильственным равнодушием:

– Последний раз я видел её живой.

– Слава Богу! Но вы расстались... Отчего?