Меч истины
Шрифт:
Стратег утверждал, что ночной грабёж не в традициях Танаиса. Да я и сам был уверен, что это связано с моим походом в таверну. Евмена могли убить за то, что слишком болтал. Я бы сам его убил, доведись мне пообщаться с ним не столь короткое время. Что же такого он сказал, чтобы заслужить две пяди железа в кишки?
Сначала говорили о рыбалке. Ничего интересного для меня. Разве что молчаливый Лин упокоил говоруна, охраняя рыбные места. Ага, потом… Потом вспоминали про ворон, которые вьются над трупами. И Евмен сказал, что видел это раз пять. Я не поверил.
Решительно, мне не думалось, особенно после боспорского. И как Длинный ухитрялся пить любое вино, как воду из колодца? Дав себе зарок подумать завтра, я пошёл спать в конюшню. Я подле смерти ходил, мало ли? Вдруг оно моих зацепит? Прежде не думал о таком, но чего в голову не придёт, когда жена – ведьма. Да и странная она стала, как в Танаис приехали. Что-то чужое между нами появилось. Но мне некогда было разбираться.
А назавтра с утра я пошёл разыскивать стратега. Отыскался он на постройке стены. Давно протрезвевший Кратон был рядом, как и всегда.
– Скажи, Александр, ты такого человека в городе не знаешь? Щуплый, рожа узкая, с бородкой. Глаза узковатые тоже. Гибкий, прыгает, как жаба. Росту небольшого, длиннорукий.
А ведь много я успел запомнить, если вдуматься, пока эта жаба ко мне с ножичком скакала!
Стратег думал недолго:
– Это Кикн, сын Деметрия. Где ты видел его?
– Не где, а как. Этот Кикн меня прирезать хотел. И, похоже, что он Петра с Евменом уходил. Где мне его найти?
Кратон и Александр обменялись взглядами. Потом стратег сказал врастяжку:
– Не получится его найти. Кикна в городе быть не должно. Его ведь изгнали лет пять назад.
Ага, только он об этом видать забыл! Или через стены попрыгать захотелось. По родным улочкам с ножиком поскакать.
– Это он – сын мясника, зарезавший собаку?
– Если бы зарезавший! Видел бы ты, что сотворил этот ублюдок! Он её на куски порвал.
– На куски, говоришь? Как необычно! Такого в Танаисе не водится, правда?
Стражи порядка снова переглянулись. Потом Кратон нерешительно произнёс:
– Ты думаешь, что ламии…
– Я не думаю, что ламии. Я думаю, что один мужик меня держал, а другой резать собирался. И этого другого вы с позором из города изгнали. За то, что он из мяса мозаики делал.
А вот о том, втором, мне следовало подумать. Кикна в корчме не было. Я не заметил, и другие не заметили. Его бы узнали, Евмен, земля ему пухом, точно бы не смолчал. Значит, наши разговоры слушал кто-то ещё. Но кто?
Вот когда я снова жалел, что со мной нет Визария. Он умел запоминать увиденное в мельчайших деталях и с первого взгляда. Боги дали ему хорошие глаза. Я же лучше помнил речи.
По речам же… Когда я пришёл, в корчме сидело… сколько же человек? Так, за столом с Евменом: Лин, рябой
Кратон? Исключено! Он дрых, как бревно, когда я убегал на крики.
Из Евменовой компании раньше всех ушёл Лин. А потом исчез придурковатый сопляк. Остальные вроде ещё оставались. Лин или сопляк? Конечно, Лин! У сопляка сил бы не хватило меня держать, руки были мужские.
А может и не Лин. Трактирщик или вышибала тоже слышали разговор. Вышибала отпадает, он прибежал следом за мной. Трактирщик тоже – и по двум причинам. Он был в корчме, когда Пётр закричал. И потом, ну не осязал я его брюхо спиной. Нападавший твёрдый был, как доска, и очень сильный. Воин, а не пузырь с вином.
Впрочем, второй мог быть и не из таверны. Кто-то услышал разговор, вышел наружу и предупредил Кикна, а потом спокойно вернулся обратно. Нет, не только Кикна, ещё кого-то. Ох, не нравится мне это множество тёмных личностей за порогом. Я предпочитаю обходиться известными. А значит, надо искать Лина!
Лин был на рыбалке со вчерашнего дня. Я выпросил лодку у вдовы Евмена. Она сказала, где взять, не спрашивая подробностей. Думаю, она даже не очень понимала.
На реке было пустынно. Рыбаки предпочитали сидеть в харчевне, поминая убитых. И только волосатый ушёл на лов. Странно, если вдуматься.
Лодка была старая, с давно не мазаными уключинами – они орали на всю реку. Я грёб, ругая себя за то, что не догадался взять масла. Впрочем, я ведь домой не заходил. Я вообще никому о своих планах не сказал. Чем меньше народу знает, тем безопаснее, особенно если учесть, что я поехал один, а на Танаисе и большими ватагами мужики пропадали. Надёжнее тайком и в одиночку. Когда бы не уключины. Я часто останавливался, подливал в них воды, тогда они скрипели несколько тише.
Танаис – река причудливая, на ней и заблудиться недолго - столько рукавов, затонов, проток. Порой вдоль берега стоял такой камышовник, что боевым кораблём не пробить. Впрочем, в такие места я не совался – нетронутый камыш и с воды видать. Меня интересовали места, где могла пройти рыбачья лодка. И оставить следы.
Протоки неожиданно закончились, и вновь впереди развернулся широкий плёс. Впрочем, у левого берега темнел, уходя в камыши, ещё один рукав, но мне надоело цеплять стебли веслами, и я поплыл стрежнем, решив, что вернусь обратно, если не найду следов.
И тут к плеску воды и вою уключин стал добавляться какой-то звук. Отдалённый шум, похожий на… Многоголосый, отрывистый, высокого тона… - вороний грай!
Честно скажу, не хотел я услышать этот звук. Хотя был внутренне готов, не зря слушал в трактире про него в четыре уха. Лин?