Меч истины
Шрифт:
– Я не читал Плутарха, поэтому тебе надо выражаться яснее.
– Яснее, Лугий, будет так: в этом городе не ужиться Александру и Филомену. Подобно тому, как в древних Афинах не могли поладить Фемистокл и Аристид. Это давняя история, но она до странности похожа на нашу. В пору, когда персы грозили Элладе войной, спорили между собой два афинских архонта. Фемистокл стоял за усиление флота, пусть даже в ущерб демократии. Аристид требовал ограничить притязания Фемистокла и сохранить вольности афинян. Их споры так надоели горожанам, что пришлось подсчитывать черепки.
– Столько посуды
Купец усмехнулся моему незнанию:
– Остракизм - это старинный обычай. Когда кто-то становится неугоден городу, или его влияние опасно, народу раздают глиняные черепки-остраконы. На черепке пишется имя неугодного, потом их подсчитывают. Изгоняют того, кто был упомянут чаще всех. Это лучше, чем заключать в темницу или казнить ни в чём не повинного человека, ты не находишь?
Нахожу. Длинный был бы сейчас со мной, и этот чирей достался бы ему. Жаль, что в Истрополе не слыхали о греческих черепках!
– Ага, стало быть, ты этот, как его – Аристид? А в чём состоят пресловутые вольности?
– Греки всегда богатели ремеслом и торговлей. Среди эллинов были великие воины, и они выигрывали великие битвы. Но не этим жила Эллада.
– Понял. Вольности – это возможность лопатой грести серебро. Продолжай, пожалуйста.
Люблю необидчивых. Филомен в амфору не полез, ответил, как полагается. И сразу стало понятно.
– Лугий, что бы ты сделал, если бы хотел передать всю власть в городе воину? Сочинил бы опасность, не так ли?
Это что же, он подозревает во всех безобразиях Александра? Нет, вслух этого не сказал.
– Всё началось с гибели Леонтиска, два года назад. А кто больше всех выигрывал со смертью Леонтиска?
Н-да, люблю душевных и доверчивых!
– А наследники?
– Брось, Лугий, какие наследники? Леонтиск был честнейший человек, после смерти в доме не нашлось денег на похороны. Кратон всё делал на свои средства.
– А при чём тут Кратон?
– Он сын младшей сестры Леонтиска. Приехал в самый день его смерти из столицы. Дядька так ждал этот караван, но увидеть племянника не успел.
Ага, я уже плачу! Кратон, надо думать, тоже. И Александр – громче всех. Нравится мне этот город.
– Стратег не может не понимать, что всеобщая паника ведёт к твердой руке. Ему очень выгодно сложившееся положение. Я не утверждаю, что он стоит за всеми убийствами. Но он ничего не делает, чтобы навести порядок.
– Ну, делает. Меня вот пригласил.
– Уговорить меня отказаться от остракизма? Он сознаёт, что на многих черепках окажется его имя.
– При чём тут черепки? Он просит не ездить пока по реке. О большем мы не говорили.
– Не ездить по реке? Отказаться от торговли, которая одна только и делает город независимым. Много тиранов приходили к власти именно таким путём, Лугий. Мне жаль это говорить, но тобой хотят воспользоваться.
Не люблю, когда мной пользуются. И когда меня дурачком считают, тоже не люблю. Этого даже Длинный не делал, а он-то право имел!
– Ты всё твердишь о черепках? В Танаисе уже черепковали кого-нибудь?
Филомен откликнулся с явной неохотой:
– Это было три раза. Один раз мы изгнали германца Скильда,
– Изгнанники получают право вернуться домой?
– По обычаю – да. В Элладе всегда изгоняли на десять лет. Но срок наказания Скильда давно прошёл, а никто из семьи не вернулся обратно.
– И большая семья была?
– Сын и две дочери-близняшки.
Мило! Выставить за ворота калеку с тремя детишками. А за воротами разбойнички с ножами. Хороший мясной ряд мог получиться: семь ручек, восемь ножек. Нравится мне Танаис!
– И ты не боишься играть в эти игры с Александром? А если изгонят тебя?
– Снаряжу корабль и уйду в Пантикапей. Купец никогда не пропадёт, Лугий. И всё же, думаю, этого не случится. Моё имя в городе много значит.
Купец не пропадёт, говоришь? Адраст вот пропал.
– Послушай, Филомен. А кого черепковали афиняне: Аристида или Фемистокла?
– Они изгнали Аристида. А флот, построенный Фемистоклом, спас граждан в битве при Саламине. Правда, потом Фемистокл изменил грекам и умер в Персии. А Аристид до конца жизни служил родине.
Поучительная история! Вот и читай книжки после этого.
– Ну, а если так? Мне нет дела до ваших с Александром споров. Но если ты поедешь по реке, я вынужден буду последовать за тобой. Потому что я Меч Истины, моё дело в кровавой грязи копаться. А у меня жена и дочка, я не хочу по деревьям вразброс висеть. Так что сделай милость – сообщи мне заранее, если соберёшься.
Неохотно Филомен мне это обещал. Вечером я сообщил о нашем договоре Александру с Кратоном. Об угрозе остракизма не сказал, зачем усложнять?
*
Не люблю быть дураком. Этого никто не любит, а я – меньше всех. Меня и так боги ростом и силой обделили, хоть разумом не обошли. Обычно я о себе довольно высокого мнения. Но в тот раз меня сыграли в тёмную, а я даже не понял, как.
Филомен предупредил, что собирается отплывать через пару дней. Я ещё не решил, тронусь ли с ним или начну поиски в городе. Пока же отыскал на рынке забегаловку и пошёл слушать разговоры.
Забегаловка была убогой в сравнении с любым городишкой, где появлялись какие-никакие купцы. В Танаисе купцы водились только местные, проезжих – никого. Хороши бы мы были, если б стали искать здесь гостиный двор. Такого на этих задворках обитаемого мира не наблюдалось. А в харчевне гужевались в основном рыбаки. Этот промысел, кажется, был в Танаисе одним из главных. Только и рыбачили неподалёку от города, тоже боялись.