Милицейская сага

Данилюк Семён псевдонимом

– Что могу? А вот чего, - зло ощерился Добрыня, показывая из-под полы рукоятку "ТТ". - Ишь ты! Напиши ему, кто убил. Нашел писателя! Да я сам и убил!.. И не зыркай! Не хотел, конечно. Сколько лет тому. Совсем ведь пацан был. С Маргаритой тогда у меня роман закрутился. Любила она больших мужиков. Вот и подбила, чтоб бумаги отнял. Наговорила хрен знает чего! И, мол, провокация готовится, и - еще что-то. Сам знаешь, каковы мы по молодости, когда сперма в башке хлещет. Ну, и... Удара вот не рассчитал. Да он еще как-то затылком об асфальт приземлился. Но все равно не думал поначалу.

На другой день уж узнал. Вот тогда мы с Паниной друг друга за жабры и взяли. Я ей, когда портфель отдал, она стала с меня еще какие-то бумаги требовать. А у меня ума хватило сказать, что припрятал, мол. Прилично мне тогда досталось. Информация где-то просочилась. И покрутили дружки твои нынешние на славу. Думаешь, чего тебя тогда Тальвинский отмазал? И впрямь, что ль, о судьбе твоей девичьей обеспокоился? Команду получил. Потому что задача была - под меня дело подвести и - на убийство расколоть. А ты только в ногах путался.

Прервался, вглядываясь в посеревшего Мороза:

– Эх, Виташа, Виташа. Как был шебутной отморозок, так и остался. " Мы с тебя возьмем показания! Спасем!". Да кто вы-то?! Если РУБОП, так они давно у Паниной подкармливаются и Будяка "крышуют". Не задумывался, почему против него в городе никто подняться не может?..То-то что! Так что мне что РУБОП ваш, что Будяк, - одна хренотень. А вот где ты сам во всем этом? Сеструху потерял. Со мной расплевался. Так спроси себя теперь, с кем остался-то? И для чего все? Чтоб на моем месте Будяк расцвел? При мне-то хоть, худо-бедно, по понятиям жили. А теперь что?

Мороз смолчал. Возразить ему в самом деле было нечего. А говорить пустые слова, в которые и сам потерял веру?

– То-то, парень. Никто меня в твоей ментовке с признанием этим не ждет. Так ли, эдак ли, а - порешат. Потому у тебя свой путь и - Бог навстречу. А я свой до конца дойти собираюсь. А там!.. Так что? Валентин всмотрелся в задумавшегося Мороза.

– Так что скажешь, опер? Полюбовно разойдемся или - попробуешь взять? Можем и покружить по старой памяти. Здоровьишка у меня и теперь поболе твоего будет. Да и аргумент имею.

Не отводя взгляда от Мороза, он похлопал по пистолету.

– Хорошо, уйдешь, - принял решение Мороз.
– Но при условии.

– Лих. Еще и условия ставишь?

– Ты пишешь мне явку с повинной.

– А пососать не предложишь?!

– А я тебе обещаю, что использую ее только, когда тебя убьют. Иначе, Валя, из этой конуры нам подобру не разойтись.

– Даже так?
– Добряков прикинул.
– А что? Нокаут с того света - это даже великим боксерам не удавалось. Слово?

– Слово.

– Ты последний отморозок на этой земле. Потому верю. Тариэл тебя к электричке проводи. А насчет того, что в кольцо взяли... Я завтра с утра в город перемещусь. Есть запасная нычка, о которой вообще никто не знает. Так что еще повоюем, - Добрыня склонился над ящиком, вытащил шариковую ручку и старенькую заляпанную тетрадь, выдрал неисписанный листок.

– Как там положено? Явка с повинной, да?
– краснея от усилия, принялся быстро строчить.

Со стороны наружной двери послышался звук - кто-то скребся.

– Застыл, сучонок, - усмехнулся

Добрыня.
– Ничо, потерпит!

– И как ты его так приручил? Ведь колотится от страха. А надо же - помогает.

– Самым простым способом - компроматом. На чем еще в наше время влияние держится? ... Возьми! Здесь все. И - признание в убийстве. И - Панина с Кравцом. Весь букет. Но помни: отдаю при условии, что вытащишь на свет только если меня уроют. - Я дважды не повторяю.

– Тогда чего уж?
– стук, более настойчивый, возобновился.
– Пойду впущу. Пусть отогреется. А там - посошок на дорожку, и - на Запад поедет один из них! На Магадан - другой!
– фальшивя, пропел он под скрип лестницы .

...
– Да слышу, потерпишь!
– послышалось снизу.

Потом звук откидываемого засова. И вдруг - вскрик, вслед за тем выстрел, еще!

Не мешкая, будто того и ждал, Мороз опрометью рванул по темной лестнице, выскочил через распахнутую дверь и едва не споткнулся о постанывающего Добрыню, сжавшего пальцы левой руки на горле хрипящего под ним Тариэла.

– Сдал-таки, сучонок!
– выдохнул Добрыня. Другой, раненой рукой он безуспешно тянулся к поясу.

В темноте отчетливо были слышны приближающиеся голоса.

– Не стрелять!
– приподнимаясь над лежащим, закричал Мороз.
– Добряков ранен. Сопротивления не окажет. Я - капитан милиции Мороз! Не стрелять!

Новый выстрел, откуда-то со стороны, бросил Виталия на подрагивающего Вальку.

– Ах, вы!
– пробормотал Мороз, окончательно поняв, что стреляющие из темноты пришли не брать, а именно - убивать. Сдвурушничал хитрющий кавказец. Рассчитал, как "закрыть" весь компромат одновременно.

Дотянувшись до пояса Добрыни, Мороз выдернул пистолет, обхватил двумя руками и, перевалившись на спину, принялся стрелять на звук приближающихся шагов. Удовлетворенно услышал вскрик. Потом ему почудился шум сзади. Успел даже повернуть дуло пистолета назад. Но - уже опускалось что-то на голову, и не было времени увернуться. Яркая вспышка, острая боль. И - сознание Виталия Мороза погрузилось во мглу.

15.

...Звуки приглушенных голосов. Мороз с усилием размежил веки. Похоже на больничную палату. В ногах разговаривают несколько человек в белых халатах. Голос одного из них - мужчины - показался знакомым.

– Глядите, очнулся!

– Никак ты?
– опознал-таки Виталий заведующего кожно-венерологическим диспансером, с которым за эти годы успел сойтись. - Тогда не понял.

Он попытался приподняться.

– Нечего понимать. Жив и - слава Богу. Тебе пока вредно разговаривать.

– Опять не понял. Насколько помню, в меня стреляли. Потом хорошенько чем-то оглоушили. Почему ж я?.. Почему в вендиспансере-то?! Или спид стал передаваться через удары по башке?

– Уймись. Ты не в вендиспансере, а - в больнице при следственном изоляторе. Я уж месяц как сюда главврачом назначен.

– Где?!

– Ой, девочки, встает!

На Мороза навалилось несколько тел.

– Колите живо! Да что у вас руки-то, как с перепою?!
– расслышал он и заново "отключился".

<