Молчи или умри
Шрифт:
— Итак, предположим, что неизвестный, назовем его условно Х…
— Или Ш…
— Пусть Ш…
— Между прочим, Марин, тебе не приходило в голову, что под этим самым Ш. скрывается… Шаламанов?
Коев вздрогнул.
— Чтобы его заслали к нашим?
— Конечно, трудно поверить, однако же… Допустим, знал он пароли, связи… В общем, не исключено. Изменил свою внешность до неузнаваемости.
— Тебя сегодня просто не узнать! Всегда такой земной, реальный…
Подполковник засмеялся:
— Мы тоже не лыком шиты. Вы
— Да, проще, как бы не так. Взять хотя бы этот случай.
— Хотя версия и сногсшибательная, но и ею пренебрегать не стоит.
— Сдаюсь, Пантера, куда мне с тобой тягаться. Ты ведь в таких делах собаку съел. Но Шаламанов, даже если и был провокатором, он ведь расстрелян. Ты сам участвовал в исполнении приговора. А этот Ш. и поныне действует…
— Погоди, не забегай вперед. Все-то оно так. И есть тут одно «но». Тогда, на расстреле нас было несколько человек, все молодые, неопытные. Выстрелили. Шаламанов упал. Цыгане-гробовщики поволокли его к яме. Помнишь, я говорил тебе про золотую табакерку… Мы ведь не видели, как его зарыли. А вдруг его только ранило, и он откупился этим самым золотом. Признаться, меня до сих пор совесть мучает, что не удостоверились мы, что эта гадина зарыта в землю. Такая досадная оплошность. До сих пор простить себе не могу…
— Чтобы столько лет скрывался?
— Бывает и того похлеще. Шаламанова все кругом знали. Он был связан с сотнями людей. Это во-первых. Теперь представь, что недобитого пса отходили, он убрался из города, сделал пластическую операцию, не так уж сложно. Ему ничего не стоило и дюжину паспортов себе подделать на разные имена. И вот некий Иван Петров либо Стоян Стоянов оседает в нашем городе, документы — комар носа не подточит. Он устраивается на работу, заводит нужные знакомства… Кто его опознает? Вот только Соломон да, пожалуй, еще и Старый…
— Так рисковать… Зачем?
— Жена у него здесь оставалась, дочки.
— Ты хорошо его помнишь?
— Не только я, но и другие. Высокий, держался прямо, крупная голова. Слева золотой зуб поблескивал. Теперь, наверняка, вынул. Густые брови, может, и брови выщипал…
— Другие приметы?
— Другие. Очень галантные манеры. Золотые перстни на руке, кажется, два…
— Могилу его помнишь?
— Место помню. Знака там конечно никакого.
— А почему бы не пойти на эксгумацию?
Пантера с любопытством взглянул на Коева.
— Ты это серьезно?
— Не вижу причин шутить. Как и все другое неправдоподобно, но проверить стоит. Или это подтвердится, или напрочь отпадет.
— Детективами себе голову забили. Эх, вы, интеллигенты! Ну так слушай. Нам что сейчас важно? Важно установить, кого из знакомых и близких Старого или кого из старых коммунистов можно заподозрить в двойной игре, — Пантера словно забыл про Шаламанова, — вот в чем надо разобраться. Потому что не
— Только Ш. на такое и способен.
— Предположим, что Ш., то есть, Шаламанов. Надо проверить все, сопоставить имеющиеся у нас улики.
Коев задумался. Кто же это мог быть, кто? Он перебрал в уме всех, кто в свое время приходил к Старому, но никто из них ни в коем случае не мог быть этим таинственным Ш…
Майор Аврамов, заместитель начальника милиции был помоложе Марина Коева и Пантеры, однако на лице его уже лежал отсвет того напряжения, которым отличалась его работа. Ничего в его внешности, включая штатский костюм, не выдавало опытного служителя органов безопасности. Он скинул плащ, небрежно бросил его на стул, расстегнул пиджак, и Коев сразу заметил хорошо развитую мускулатуру тела. Оружия майор не носил, объясняя тем, что озорники-сыновья могли что-то сделать… Майор уселся рядом с Пантерой и без обиняков спросил, что случилось.
— Что случилось? А то, что с приездом из Софии нашего старого друга кое-кто стал воду мутить.
— Так ведь наш старый друг, насколько мне известно, отнюдь не новичок в нашем деле.
— Когда-то вместе работали.
— Так что же все-таки случилось?
— Решил, значит, товарищ Коев про город наш написать. Попутно заинтересовался материалами, касающимися его отца. Бай Ивана помнишь?
— Кто же не помнит Старого…
— Вот Марину и пришло в голову расследовать темную историю с исключением Старого из партии. Сыновьи чувства заговорили, долг и прочее.
— Любопытно, наши дети когда-то вспомнят о нас? — задумчиво вымолвил Аврамов.
— Если нас исключат… — пошутил начальник.
— Нет, не то я имею в виду, — серьезно возразил Аврамов. — Одобрят ли потом все наши сегодняшние поступки?
— Эк, куда ты хватил. Давай не будем отвлекаться. Итак, роясь в документах, он пришел к выводу, что вся эта история с исключением подстроена кем-то. Попросту пришили человеку дело ни за что. Естественно, Марин стал докапываться до истины, людей расспрашивать. С Ненкой Груевой, пианисткой, встретился, с бай Стояном-банщиком переговорил, с Симо-бондарем, с Соколом, а у Косьо в корчме — с Соломоном.
— Целое следствие провел.
— Причем заметь, отнюдь не дилетантски, как может показаться на первый взгляд. Вельо и Доку тоже не пропустил, не говоря уже о Милене и моей милости. Сопоставив все, что успел узнать, наш друг убеждается, что следы ведут к предателю. Пока он занят расследованием, кто-то уносит из номера его «дипломат» с бумагами, который потом подкидывает в кафе, что напротив гостиницы. Но это еще не все. После разговора Коева с Соломоном бывший полицай неожиданно исчез…
— Криминальный сюжет в чистом виде, — засмеялся Аврамов.