Муж есть муж
Шрифт:
Так редко случается смотреть друг на друга, когда живешь рядом. На это больше нет времени. Об этом больше не думаешь. Больше не знаешь. Вот они мы, вместе навсегда. И значит, больше не смотрим друг на друга.
Но этим вечером все изменилось. Мы смотрим друг на друга, мы видим друг друга.
– Я люблю тебя, - говорит Жан.
Мои губы складываются в поцелуй.
Патрон деликатно покашливает:
– Позвольте предложить вам маленький аперитив?
Это очень мило, но мы
Как это, должно быть, долго готовить! Постой-ка, только за это я хочу его заказать. Но есть столько других вещей…
– Мы рады вас видеть! Давно вы у нас не были.
– Три года? Четыре?
– спрашивает Жан.
– Семь лет, - отвечает патрон.
– Я смотрел по Золотой книге, вы ее подписывали в последний раз.
Семь лет! Как летит время…
Вино полилось в наши стаканы. Замечательный запах!
– За тебя, - сказал Жан.
– За тебя.
Я медленно выпила.
– Добрый вечер, - вежливо сказал Жан.
– Почему ты говоришь мне добрый вечер?
– спросила я с беспокойством.
– Я говорю добрый вечер не тебе, а даме за твоей спиной, она помахала мне рукой.
– Она, может быть, придет целовать тебе руку?
– Я не очень этого хочу, и если бы ты видела ее усы, ты бы меня поняла.
Я разразилась смехом, который заставил меня подумать о ржании Альбина. Я обьяснила:
– Я шумная, потому что довольная!
– Я люблю, когда ты довольна! Ты иногда так недоступна… у меня такое впечатление, что ты в распоряжении всего мира… кроме меня. Я ревную к детям, к ракам, к водопроводчику, к супу…
У меня от этого перехватило дыхание.
– Но это же все для тебя! Я люблю тебя, и поэтому занимаюсь детьми, раками, водопроводчиками, супом!
– Сегодня вечером оставь все это. Я хочу тебя для себя. Для себя одного. Хорошо?
Я взяла его руку, посмотрела на нее, и поцеловала.
– Знаешь, это очень приятно, - сказал Жан.
– О чем ты думаешь?
Я думала о Мариэт де Ступ… о том единственном вечере, когда я ее видела… Я , кажется, была первой, кто пришел в ее гримерную. Я была ослеплена. Дверь была открыта, костюмерша набросила шарф на ее голые плечи. Стоя в своем длинном синем бархатном платье, с диадемой на покрытом испариной лбу, Мариэт держала руки Жана, и они дрожали от одной лихорадки…. Она повернула ко мне свои огромные глаза, накрашенные для сцены, для другого измерения, для других приключений…
– Дайте нам белого Нали, - сказал Жан.
Мы уже прикончили бутылку? Честное слово, я чрезвычайно удивлена.
–
– Итак что?
– О чем ты думаешь?
– Я думаю о Мариэт дэ Ступ…
– Бедная Мариэт, - сказал он медленно.
Вдруг она оказалась здесь, живая. Достаточно было протянуть руку, чтобы потрогать ее синее платье…
Я сказала:
– Она - часть нашей жизни, нашей любви… даже если бы я и ненавидела ее.
– Ты ненавидела ее?
– Честно говоря, нет.
– Ну и правильно.
Я отпиваю немного вина - это идиотизм, но вино придает мне смелости!
– и признаюсь:
– Знаешь, мне вообще трудно ненавидеть людей.
– Я знаю, - говорит Жан.
– Но это не мешает мне иногда…
– Быть несчастной?
О! Нет, я не несчастна! И уж точно не сейчас, когда передо мной режут рыбу, покрывают филе соусом, когда мне подают запеканку из тыквы, которую не я чистила, мыла, бланшировала, солила, перчила, закрывала крышкой и оставляла кипеть на слабом огне!
Я говорю:
– Я даже счастливая женщина.
– Ну и?
– Ну и счастье полно стиркой.
Жан опустил голову.
– Мне бы не понравилось быть женщиной, - сказал он.
– Мне бы тоже не понравилось, чтобы ты был женщиной! А потом, ты знаешь - еще немного вина, чтобы осмелиться все сказать - у меня есть комплексы!
– У тебя?
– Да . Мой большой комплекс это музыка. Вивиан, Томас и ты, когда вы о ней говорите, вы словно в магическом круге. Я же, что касается кругов, знаю только круг кастрюль.
– Это замечательно, - говорит Жан.
– Что замечательно?
– Состариться вместе! Вот ты мне рассказываешь, сколько всего произошло, а я тебе не верю! Ты так похожа на ту девушку, которую я встретил в воскресенье после полудня на концерте…
– Это ты не меня встретил: ты встретил адмирала! Ты должен был жениться на адмирале!
– Вам нравится? Вы довольны? (Вернулся патрон)
– Очень довольны, - говорит Жан.
– У вас есть комната?
– О! Какая жалость, - говорит патрон.
– Я отдал последнюю пять минут назад!
– Жаль, - пробормотал Жан, лаская мою ладонь, потом руку, как у себя дома.
Патрон отошел, покраснев.
– Ты его смущаешь! И потом, на тебя смотрят люди! Жан, не надо, остановись! Я тебя прошу!
– Скажите пожалуйста, ты будешь напоминать мне о приличиях, как будто ты моя мать!
– Я твоя Mamma!
– Сейчас увидишь, что я сделаю с этой Mammа на скатерти прямо перед всеми!
Какие мы непристойные! Никто не отваживется на нас смотреть, никто не осмеливается приблизиться к нам. Мы создали пустоту.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
