Музыкальная классика в мифотворчестве советской эпохи
Шрифт:
Эмблематичность «Кармен» Бизе – Мериме как «испанского» сочинения в 1930-х годах неоднократно пытались оспорить советские литераторы, противопоставляя «фальшивой» оперной Испании страну настоящего – неприкрашенно-суровую, стоящую на пороге жестоких исторических испытаний. В книге «Люди, годы, жизнь» Илья Эренбург вспоминал:
Осенью 1931 года в моей жизни произошло важное событие: я увидел впервые Испанию. <…> Я писал в 1931 году: «Я хорошо знаю бедность, приниженную и завистливую, но нет у меня слов, чтобы как следует рассказать о благородной нищете Испании, о крестьянах Санабрии и о батраках Кордовы или Хереса, о рабочих Сан-Фернандо или Сагунто, о бедняках, которые на юге поют заунывные фламенко, а в Каталонии танцуют сардану, о тех, что безоружные идут против гражданской гвардии, о тех, что сидят сейчас в тюрьмах республики, о тех, что борются, и о тех, что улыбаются, о народе суровом, храбром и нежном. Испания – это не Кармен и не тореадоры, не король Альфонс и не дипломатия Лерруса, не романы Бласко Ибаньеса, не все то, что вывозится за границу вместе с аргентинскими сутенерами и малагой из Перпиньяна, нет, Испания – это двадцать миллионов рваных Дон Кихотов, это бесплодные скалы и горькая несправедливость, это песни, грустные, как шелест сухой маслины, это гул стачечников, среди которых нет ни одного “желтого”, это доброта, участливость, человечность. Великая страна, она сумела сохранить отроческий пыл несмотря на все старания инквизиторов и тунеядцев, Бурбонов, шулеров, стряпчих, англичан, наемных убийц и титулованных
485
Эренбург Илья. Собрание сочинений: В 9 т. Т. 8. Люди, годы, жизнь. Кн. 1, 2, 3. М., 1966. С. 568, 574 – 575.
Война, начавшаяся в 1936 году, еще больше подчеркнула антитезу «русского мифа об Испании» и реально существующей страны. Семен Кирсанов в стихотворении «Испания», воспевавшем воюющих республиканцев, писал:
Но сегодня, газету глазами скребя,я забыл другие искания,все мечты о тебе, все слова для тебя —Испания!Вот махнуть бы сейчас через все этажи!(Там — окопы повстанцами роются…)И октябрьское знамя на сердце зашитьастурийцам от метростроевцев. <…>Не мерещатся мне улыбки Кармени гостиничное кофе.Мне б хоть ночь пролежать, зажав карабин,с астурийским шахтером в окопе 486 .486
Кирсанов Семен. Испания // Кирсанов Семен. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 3: Гражданская лирика и поэмы. М., 1975. С. 57 – 58. Дата написания и публикации в сборнике отсутствует, но его тематика заставляет предположить, что стихотворение было написано в период с июля 1936-го по апрель 1939 г.
Символы «Кармен» с явной «доминантой» испанской темы исследователи обнаружили «зашифрованными» в интонационном комплексе Пятой симфонии Шостаковича, завершенной к концу 1937 года. Начатое наблюдением Л.А. Мазеля 487 сравнение двух партитур привело от констатации якобы случайного совпадения темы побочной партии первой части с рефреном «Хабанеры» к установлению более развитой системы связей симфонии и оперы и – в результате – к выводам о скрытой программности сочинения Шостаковича. По мысли А.С. Бендицкого 488 , автобиографический повод для написания коренился в страстном увлечении композитора студенткой-филологом Еленой Константиновской и обстоятельствах ее отъезда в воюющую Испанию. Избранником молодой переводчицы стал кинодокументалист Роман Кармен, и совпадение фамилии соперника с нарицательным именем «женщины-вамп» объясняет ассоциативную связь замысла Шостаковича с оперой Бизе. Поддерживая эту расшифровку смысла кажущихся неожиданными аналогий, М.А. Якубов закрепляет в дальнейшем разветвленном интертекстуальном анализе соотношений оперы Бизе, симфонии и некоторых других сочинений Шостаковича связь с незадолго до того ошельмованной оперой композитора «Леди Макбет Мценского уезда», подытоживая смысл этих ассоциаций: «Значение таких реминисценции <…>, переключающих мысль из плана личного в социальныи, переводящих повествование от темы любви к проблемам отношения художника и власти (времени), художника и вечности, думается, не требует комментариев» 489 .
487
Мазель Л. Шостакович. Побочная партия из Moderato 5-и симфонии (первыи период) // Мазель Л., Цуккерман В. Анализ музыкальных произведении. М., 1967. С. 748.
488
Бендицкии А. О Пятои симфонии Д. Шостаковича. Нижнии Новгород, 2000.
489
Якубов М. Пятая симфония Шостаковича. Автор и критика о симфонии // Шостакович Д.Д. Новое собрание сочинений [Ноты]: В 150 т. Серия I. Симфонии. Т. 20. Симфония № 5, соч. 47. Переложение для фортепиано в 4 руки / Общ. ред. Манашира Якубова. Клавир. М., 2007. С. 123.
Нужно, однако, признать, что предложенная Бендицким трактовка программы Пятой симфонии представляется излишне «размашистой» 490 . Тем более что он же указал на наличие многозначительной цитаты из «Кармен» и в следующей симфонии (Шестой), что, однако, не заставило его приписать ей какую-либо программу. Похоже, что появление упомянутых реминисценций носило исключительно интрамузыкальный характер.
I.10. «Кармен» между «натурализмом» и «мхатизацией»
490
«Пятая симфония – художественное доказательство <…> тезиса “любовь свободна”. <…> Симфония – гимн любви. “Свобода любить” – это и свобода быть человеком, гражданином, личностью. Свобода от тоталитаризма, протест против надвигающеися тирании». Поэтому, утверждает исследователь, симфония «одновременно ответ на критику, отстаивание своеи точки зрения, защита идеи “Катерины Измаиловои”, ответ Сталину» (Бендицкии А. О Пятой симфонии Шостаковича. С. 42, 54).
Первые появления «Кармен» на советской сцене – перенос спектакля И.М. Лапицкого на сцену уже московского Театра музыкальной драмы (которую Лапицкий после переезда в Москву создал на основе Малой государственной оперы) и постановка 1920 года А.Н. Феона в ЛГАТОБе – были отмечены сугубой натуралистичностью решений: Лапицкий в Москве подчеркнуто разрабатывал тему «будней», на петроградской сцене появилась «простая фабричная работница».
Судьба оперы Бизе в двух постановках Лапицкого показывает, как переменились буквально за несколько лет и театр и публика. Некогда сенсационный петроградский спектакль 1913 года в Москве через восемь лет утратил свою былую притягательность. Как констатировал впоследствии критик и историк театра П.А. Марков, «свежесть творчества исчезла» 491 . Возможно, это было связано и с заменой протагонистки. На первый план вышла не «таинственность» заглавного образа, о которой писал Дельмас восхищенный ее интерпретацией Блок, а бытовая драма – такие детали постановки, которые раньше лишь сильнее подчеркивали необъяснимость, мистичность внутренней сущности событий и поступков, тогда как теперь становились знаком грубой натуралистичности сценического решения. Таков был, в частности, финал оперы, о котором с недоумением отзывались многие очевидцы московской постановки, когда «во время трагического объяснения Хозе и Кармен, врачи и санитары устремлялись за кулисы цирка (чтоб оказать “первую медицинскую помощь” тореадору)» 492 .
491
Марков П. Режиссура Вл.И. Немировича-Данченко в музыкальном театре. С. 56.
492
Гозенпуд А. Русский советский оперный театр (1917 – 1941). Очерк истории. С. 8.
Приведу фрагменты разгромной рецензии на этот спектакль, авторы которой В.Э. Мейерхольд и его ближайший последователь режиссер В.М. Бебутов скрылись под псевдонимом Озлобленные новаторы:
Где же «эрос», соблазнительно играющий, демонически неотразимый? Это просто кабацкая пошлость, достойная погребенного «Яра».
<…>. Что за бестактность выпустить Кармен в облике цыганки с бубном из «Нивы»!
<…> Кому придет в голову чарующий couleur locale новеллы Мериме, чарующе переданный в музыке Бизе, который так искусно использовал инспирацию страстного Сарасате, выразить пошлейшей, ультрамещанской обыденщиной?
Стереть все краски Севильи, построить на сцене задворки с мусором, с аптеками и Сухаревской толчеей!
<…> Эскамильо – прямо сюда с одесской набережной! Серый пиджак, фланелевые крем-брюки; но (о, ужас!) поясок на месте, так зачем же еще и подтяжки?
<…> Но что может привести в совершенное уныние – так это замена великолепного традиционного броска наземь Кармен доном Хозе, захлебнувшимся от яда ревности, – массированием шеи пальцами 493 .
493
Озлобленные новаторы [Мейерхольд В.Э., Бебутов В.М.] «Яркие театры». «Кармен» // Вестник театра. 1921. № 89 – 90. 1 мая. С. 13 – 14.
На страницах того же номера журнала Антон Углов 494 дал весьма критичный разбор музыкальной стороны спектакля 495 . Оглядывая спустя несколько лет завершившийся путь Театра музыкальной драмы и оценивая результаты деятельности в ней Лапицкого, театровед Г.К. Крыжицкий писал:
Упустив из виду, что оперное искусство самое условное изо всех искусств, он принялся насаждать на сцене своей «Музыкальной Драмы» натурализм с неменьшим рвением, чем Станиславский на своей. <…> Итак, попытка насадить натурализм в оперном искусстве потерпела фиаско. Тем не менее она очень показательна и важна, как выражение основного течения данной эпохи 496 .
494
Кашинцев Дмитрий Александрович (Углов Антон, 1887 – 1937) – музыкальный и театральный критик, фотохудожник. Виолончелист-любитель, по образованию экономист. С 1913 г. выступал в периодике, особенно активно после революции. В первой половине 1930-х – фотокорреспондент журнала «Наши достижения». Репрессирован в 1936 г. Автор статей по вопросам музыкальной культуры, музыкальных библиографий, рецензий на концерты и спектакли (см. о нем: «Прославление Пашкова дома: к 150-летию открытия Румянцевского музея и библиотеки в стенах Пашкова дома» [Эл. ресурс] // Российская государственная библиотека. Официальный сайт. – Режим доступа:Дата обращения 10.04.2013).
495
Углов Антон [Кашинцев Д.А.]«Кармен» и музыка // Вестник театра. 1921. № 89 – 90. 1 мая. С. 14 – 15.
496
Крыжицкий Г.К. Режиссерские портреты / Предисл. С.А. Воскресенского. М.; Л.: Теакинопечать, 1928. С. 23, 24.
В свою очередь постановку Феона 497 Игорь Глебов (Б.В. Асафьев) обвинял в отсутствии единой связующей и сплавляющей роли: представление, по его мнению, распалось на «ряд групповых картинок» 498 : «Получается непрестанное, настойчиво преследуемое усилие чем бы то ни было заполнить пространство» 499 , – писал он. Перечисляя различные режиссерские «трюки», заполнявшие действие, критик подытоживал:
497
Дир. Э.А. Купер.
498
Глебов Игорь «Кармен» // Жизнь искусства. 1920. № 413.
499
Там же.
Подобные дешевые приемы вряд ли можно оправдать стремлением к реализму 500 .
На страницах того же критического обзора он предлагал свою интерпретацию оперы Бизе, сводя ее к мифологии жертвы, приносимой ради достижения всеобщей гармонии. Здесь соединились различные мотивы и сюжеты его личного творчества и самой жизни: увлеченность солярным мифом, которая в ту пору проступала в трактовке им ряда других знаменитых классических опер, прежде всего «Снегурочки» («Симфонические этюды», 1922), подступы к исследованию творчества Стравинского («Книга о Стравинском», 1929), включавшие в контекст восприятия новых художественных событий незабываемое впечатление от «Весны священной», наконец, новое самоощущение русской интеллигенции, вполне созвучное Асафьеву.
500
Там же.
Феона, Лапицкий и значительная часть оперных режиссеров «предреволюционного призыва» пришли в музыкальный театр из драмы и находились под обаянием эстетики МХТ, с которым многие в этом поколении были связаны «биографически» с самого начала театрального пути 501 . Кровно был связан с МХТ А.А. Санин – прямой сподвижник Станиславского. Однако его «Кармен» 1922 года в Большом театре полемически оспаривала заданную временем тенденцию, «сочетая привычные для него приемы работы с массой, идущие от метода МХАТа, с оперной условностью. <…> Постановка Санина была реакцией на подчеркнуто будничную трактовку оперы Лапицким <…> и Феона <…>» 502 . «Главным героем» спектакля стал художник Ф.Ф. Федоровский, поразивший публику экспрессивным сочетанием красок, выплеснувшихся на сцену, и конструкциями в виде площадок и лестниц. Он же и дал главный повод нареканиям. Луначарский парировал, защищая создателей спектакля:
501
Как известно, ученица В.Н. Давыдова Комиссаржевская, у которой работал другой его ученик Феона, начинала свою сценическую биографию в спектаклях московского Общества литературы и искусства под руководством К.С. Станиславского. Лапицкого же в свою очередь благословил на занятия режиссурой тот же Станиславский, под началом которого он работал как актер.
502
Гозенпуд А. Русский советский оперный театр (1917 – 1941). С. 67.