На развалинах Мира
Шрифт:
— Ты где?
— Иду. Успокойся. И позови пса — пусть вылезает. Ему тоже не мешает отряхнуться перед дорогой.
Она внимательно посмотрела на мое лицо и слегка закусила губы.
— Ты обиделся на меня?
— С чего вдруг? — мне не хотелось ни о чем, сейчас говорить… — За что?
— Да так… — она стала расчесывать волосы, глядясь прямо в воду. — А ты… У тебя давно никого не было?
— Не понял?
— Я говорю о женщине.
На этот раз я действительно смутился. Поднимать эту тему с Натой — значит,
— Ты можешь говорить со мной о чем угодно. В том числе, и об этом.
— Об этом? В смысле?
— Я не девочка, Дар… И не делай удивленное выражение на лице — тебе не идет притворство.
Я промолчал. То, что я давно уже подозревал, только подтвердилось — Ната, несмотря на свою молодость, была знакома с той стороной жизни, которая называлась сексом. Глупо было бы думать, что она осталась наивна и безграмотна в этих вопросах — мы все жили в такое время, когда даже самые юные создания, очень быстро и рано постигали ту науку, смысл которой взрослые безуспешно старались от них скрыть. И слишком часто я видел в глазах девушки выражение, вовсе не соответствующее ребенку… Но мне, почему-то, не хотелось в это верить.
— И… давно?
— Не очень, — Ната беззаботно помахивала ногой, сидя на камнях.
–
Достаточно, чтобы все понимать. Ты удовлетворен?
— Вполне. Но, может, не стоит об этом?
— Боишься меня шокировать? — Ната усмехнулась.
— Да не то что бы… Наверное, да! — с вызовом ответил я. — Все-таки, я не могу с тобой обсуждать все на свете. Мне за сорок — а тебе, всего около пятнадцати лет. Ты просто не в состоянии понять то, о чем я имею свое представление. Оно сложилось у меня задолго до твоего рождения, знаешь ли…
— А у тебя были дети?
Я запнулся — вопрос девушки вызвал целую массу ненужных никому воспоминаний… И я совершенно не хотел вновь поднимать, запрятанный глубоко-глубоко, ответ, на другой вопрос — живы ли те, кто остался за тысячи километров отсюда?
— Неважно. Пойдем обратно — Угар что-то нервничает. И мне не спокойно.
Я обманывал Нату — я ничего не ощущал. Но мне хотелось поскорее уйти от этих вопросов…
— Как хочешь… Только, ты все равно не сможешь, все время делать вид что тебя это не интересует. Потому, что сам хочешь говорить об этом.
Я нахмурился — она с обычной легкостью указала на все мои потаенные мысли…
— Ната, пойми же… Между нами такая разница — я не могу свободно говорить обо всем, что тебе захочется. Как-то, не совсем нормально получается.
— Что — не нормально? Слушай, Дар. Ты что, считаешь, что все осталось, как прежде? Что мы все в той же стране, в том же городе… ну да, в городе.
Только где он? — она развела руками. — У тебя нет другого собеседника. Ты что, не слышал что я тебе сказала? Слышал. Если на то пошло — я сама завела речь об отношениях между мужчинами
Я вздохнул обреченно — не хватало еще, чтобы меж нами снова пробежала черная кошка…
— Хорошо. Давай, поговорим. Только я все равно не знаю, как это получиться…
— А ты не думай. Давай так — я буду тебе задавать вопросы — а ты мне станешь на них отвечать. Идет?
— Глупейшее положение… Никогда не давал интервью на эти темы. Да еще…
— Маленькой девочке? Ты это хотел сказать? А как ты собираешься жить со мной дальше, Дар? Хотя, конечно. Ты можешь кое-что и возразить… Но мы придем и к этому… вопросу.
— Стоит ли?
— Думаешь, я не поняла, зачем ты уходил за плиты?
Я повернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь. Придуманный мной ангел, на поверку, оказывался бесенком… и не с очень-то и чистыми, по всей видимости, крылышками. А я все это время считал ее невинным ребенком, к которому даже страшно прикоснуться…
— Считаешь, что имеешь право меня судить?
Ната легко догнала меня и, на ходу, облачалась в анорак.
— Возьми.
Я протянул ей ее оружие.
— Спасибо. Теперь настало такое время, что женщинам дарят ножи и копья — вместо цветов.
— Цветов в городе нет.
— А ты бы подарил? Молчишь… Разве я стала другой, Дар?
— Ты была другой…
Она забежала вперед, преградив мне дорогу.
— Когда я тебя обманывала, Дар? Когда? Если девушка… женщина не хочет ложиться с мужчиной в постель — это уже считается обманом? Что изменилось?
— она криво усмехнулась, продолжив: — Оо… Как у тебя засверкали глаза!
Наверное, ты очень хочешь меня ударить? Ну, так давай — бей! Я ведь не смогу тебе помешать! Ты же мужчина — а у нас всегда было принято мужикам бить баб!
— А я не мужик. Я — мужчина. И женщин не бил никогда. Девушек, кстати — тоже. А помешать ты можешь… Но это ни к чему — я не смог бы тебя ударить, даже если бы ты не умела так вырубать взрослых мужиков… Тебе хочется говорить? Ну, что ж, поговорим. Да, мне неприятно… что я оказался ослом. Но это ничего не меняет. Я тебя гоню? Нет. Я тебя упрекаю? Нет. Это
— твоя жизнь. И… почему именно сейчас? Не раньше — когда ты видела, что со мной творится? Ты же видела? Раз ты грамотная… во всем.
Ната опустила голову.
— Видела. Но я — не могла. И… не могу.
— Тогда зачем ты решилась — сегодня?
— Ты сам сказал — я видела. Что мне еще оставалось? Ждать, пока ты начнешь меня просвещать? Но ведь ты так не хотел признаваться себе в том, что уже давно все понял. Да, Дар. Я не наивная девочка… Может, даже слишком. Но это не моя заслуга — и не моя вина.
Мы вернулись в подвал подавленные и сразу разошлись по своим углам. Угар, не понимающий, но тонко чувствующий все наши размолвки, только метался от