На развалинах Мира
Шрифт:
Несколько псов накинулись на тушу чудовища с разных сторон и принялись рвать ее с остервенением и злобой обезумевших от ненависти созданий…
Нельзя было терять ни секунды! Схватка могла быстро превратиться в погоню!
Мы спрыгнули. Ната, не смотря на свой страх, довольно удачно попала на мягкую землю. Не причинил неудобств прыжок и Угару — он приземлился на свои лапы, как на пружины. Зато я, укушенный напавшим на нас псом, едва не сломал ногу — и, прихрамывая, ткнул в пригорок перед нами:
— Вперед! Скорее!
Позади нас продолжалась резня… Три собаки из стаи
— ей один из монстров оторвал лапу. Но и у чудовищ были потери — клыки псов не намного уступали в размерах резцам бурокрысов. Одно из чудовищ завалилась на бок — и его терзали в клочья четверо из оставшихся собак.
Еще две наскакивали на второго, а тот, огрызаясь и злобно рыча, отступал назад. С его морды стекала кровь — в схватке ему вырвали глаз, и он не мог хорошо видеть противника. В конце концов, монстр развернулся и, сопровождаемый этими двумя псами, бросился в бегство.
Мы мчались не разбирая дороги, и я едва не столкнул Нату в овраг — это был тот самый, что преградил нам дорогу в нашем предыдущем путешествии со щенком. Как мы его умудрились не заметить? Я ухватил, начавшую падать девушку за волосы, и вытянул обратно. У Наты слезы брызнули из глаз — это было довольно больно… Выбрав подходящее место для спуска мы съехали в овраг. На дне его протекал ручей — шагов восемь шириной. Как специально, в одном месте мы заметили бревно, лежащее поперек этой мелкой речушки. Угар сильным прыжком перекинул свое тело на ту сторону, затем по бревну перешла
Ната. Я, замыкая отряд, медленно опираясь на копье, проследовал за ними.
Мы поднялись на противоположную сторону оврага — она была несколько выше, и с нее можно было видеть, что происходит на месте сражения.
Из стаи осталось только два полноценных пса — все остальные были ранены, легко или серьезно. Но, и с оставшимися, я не хотел связываться, опасаясь, что на шум битвы может прибежать еще одна стая. Сколько их тут, в степи, кто знает?
Как уцелевшие, так и раненые собаки стали собираться возле мертвой туши поверженного врага и, урча и огрызаясь, стали кромсать его в куски своими страшными зубами. Это стало походить на бойню. Кровь из растерзанной туши потекла по склону. Мы потрясенно смотрели, как одни невероятные создания, пожирают других…
Угар вдруг гавкнул — смело и вызывающе. Собаки оторвались от трапезы и устремили на нас, свои тяжелые, немигающие глаза. Мне показалось, что в них мелькнул холодный приговор — Погодите, придет и ваш черед…
— Проклятье! Ты нас погубишь!
Но они не собирались нападать. Слишком умные, чтобы принимать еще один бой, с наполовину поредевшими рядами. Они больше не собирались рисковать, лишь глухо зарычали и вновь принялись рвать и глотать, большими кусками, мясо и плоть бурокрыса.
— Уходим.
Я взял Нату за руку.
— Им не до нас. Но лучше не ждать, пока они передумают.
— Посмотри, — Ната взволнованно указала рукой — Опять…
На холме, у места сражения, стал вздуваться земляной бугор. Мелкие камни стали отлетать в стороны, почва раздалась и появилось что-то, вроде воронки
— Это Свинорыл. Я тебе рассказывал о таком. Да мы уже видели его, в провале, если ты не забыла…
Туша Свинорыла выползла на поверхность. Он приподнял свою массивную голову, хрюкнул, почти как настоящий боров, подслеповато прищурился и, увидев одну из мертвых собак, ухватил ее своими когтями. Стая, видя, как одна из их товарок исчезает в земляном провале, разом вскинулась и бросилась к месту, куда скрылся этот подземный житель. Раздался утробный визг — первая, которая осмелилась сунуться в отверстие, выскочила назад с окровавленной мордой. Остальные сгрудились над норой лая и рыча — но ни одна больше не решилась повторить нападения. Видимо, они уже хорошо понимали, что означает для любой из них вхождение в ту область, где перевес всегда будет не на их стороне… Впрочем, я помнил, какие размеры были у этого зверя — вряд ли он уступал собакам и в массе, и в силе.
— Откуда он взялся?
— Вылез на шум, наверное. У них должен быть очень хороший слух, раз зрение не очень… Когда мы пытались его подманить, он не стал вылезать.
— А чем ты его подманивал?
Ната заинтересованно разглядывала мечущихся псов.
— Хлебом пытался. Но он не реагировал.
— А я знаю… На что, надо было. Он чует смерть. Так что не хлеб — мясо!
— Смерть?
— Кровь. Он должен чувствовать кровь — как акула в море. Она тоже проплывает большое расстояние, если чует в воде кровь. Вот и эти — такие же… Подземные акулы.
— Свинорылы. Они на акулу не похожи. Правда, я не знаю, как сейчас должна выглядеть сама акула…
Ната вздохнула облегченно.
— Столько всего сразу. Мне показалось, что уже все… конец.
— Мне тоже…
Ната повернулась ко мне и взяла меня за руку.
— Если у нас не будет выхода — как сегодня… То, тогда — ты лучше убей меня сам! Обещаешь?
— Ты с ума сошла?
— Я не хочу быть съеденной заживо…
Я долго смотрел ей в глаза. Ната не играла — она все говорила вполне серьезно.
— Ната… Я никому не позволю тебе сделать больно.
— Ты хороший, Дар. Только наивный… и мечтатель. Разве ты смог бы убить вот такого? А он бы смог. Нас всех. И, знаешь… пойдем домой, в подвал.
Мне совсем расхотелось путешествовать. Там так спокойно…
Угар, до сих пор молча ждущий на гребне оврага, коротко рыкнул, при слове
— подвал. Он тоже не хотел больше оставаться здесь, пусть, даже вблизи своих сородичей. Или, именно потому, что они были слишком близко…
— Как твоя нога?
В пылу бегства я совсем забыл, про укус собаки. Зато Ната, увидев, как я всякий раз морщусь, наклонилась и стала рассматривать рану.
— Только вскользь, кость не задела. Надо перевязать. Достань бинт.
Из ткани, которой в подвале было великое множество, мы наделали полотнищ, специально, на такой случай. И теперь, несколько из них, уже готовыми лежали в наших мешках. Ната умело и быстро перетянула мне кровоточащую рану.
— Дойдешь?
— А куда я денусь? Ты меня нести не сможешь.