На развалинах Мира
Шрифт:
Угар, вроде как, остался нормальным, хотя меня что-то смущает…
— Глаза, да? Я заметила. Знаешь, Дар, они ведь у него не звериные. В смысле, не страшные, а какие-то, иные… понимающие, что ли.
— Вот это-то, меня и пугает…
Угар, навостривший уши, при этих словах потянулся и лизнул меня в нос.
Ната, очень внимательно за ним наблюдавшая, поперхнулась и промолвила:
— Слушай, он ведь понял!
— Понял?
— Ну да! А ты разве не заметил?
Я с недоверием медленно качнул головой. Пес тоже. Он повторил этот жест за мной настолько естественно, что у меня дрожь прошла по телу…
— С
— Почему, Дар? Мне тоже приходилось встречать необычные вещи… Кто знает, что с нами всеми происходит? Я, так, например, до сих пор понять не могу… И, если он, стал нас понимать, пусть даже не речь, но интонацию, смысл — ты представляешь себе, как это здорово? Он лучше человека приспособлен к такой жизни, и станет нам незаменимым помощником! Вот увидишь!
Я положил руку на ее ладонь — Ната сильно возбудилась, и мне хотелось ее успокоить.
— Или слопает, вместо ужина. Не поручусь, что такое не может случиться.
Тут произошло то, отчего и у меня, и у Наты, волосы чуть не стали дыбом на головах… — Угар скорчил такую презрительную гримасу, словно ему предложили съесть тухлую крысу. Ната прошептала:
— Он понял…
— Я вижу.
Ната склонилась к уху пса и дрожащим голосом произнесла:
— Угарушка… Ты нас не съешь?
— Ну, дела… Никогда бы не подумал.
Мы еще долго сидели возле пса и говорили о тех перспективах, которые могут перед нами открыться, с появлением у щенка почти сверхъестественных способностях. Я погладил его еще разок и направился к своей постели. Ната, еще немного задержавшись, тоже встала и ушла в свой угол. Мне не спалось — то, что случилось, не укладывалось у меня в голове. И я немного побаивался… Послышались легкие шаги.
— Дар… Ты не спишь?
— Нет.
— Можно мне лечь рядом? Немножко, страшно… Я побуду с тобой, ладно?
Вместо ответа я протянул руку. По всему моему телу удушающей бурей пронесся жар. Я желал этого и боялся, что не смогу себя удержать…
Девушка коснулась моих пальцев и присела на край. Она молчала, но я чувствовал, что и она испытывала что-то, подобное моему состоянию…
— Ты замерзнешь… Ложись под одеяло.
Она вздохнула, но, не говоря ни слова, опустилась на постель. Я накрыл ее до головы и, задержав руку немного дольше, чем это было нужно, медленно положил ее вдоль своего тела. Как мне хотелось ее обнять! Мы хранили молчание, и оба знали, что не спим. Я не выдержал… Она манила меня своей близостью, своей доступностью, самой женственностью, наконец. Я не хотел думать о том, что она еще совсем девочка, молодая девушка, волей случая попавшая в такую передрягу, и теперь оказавшаяся в моей власти. Моя рука под одеялом легла на ее грудь, а сам я вплотную придвинулся к ее спине.
Едва я ощутил это прикосновение, как у меня словно забурлила кровь, сердце едва не вылетало из груди — так сильно оно стало биться! Я сжал ее грудь и, уже теряя всякое самообладание, ткнулся губами в ее ключицу. Ната молчала. Она слово умерла, ни единым шевелением не выдавая той гаммы переживаний, которые охватили ее в этот момент. Я прошептал, осипнув и испытывая сухость во рту:
— Наточка…
— Ты… Пришло время раздвинуть мне ноги?
Это прозвучало с такой издевкой, таким презрением, что удар пощечины был бы перенесен куда легче… Ната сказала эти слова очень тихо,
— Нет… О небо… Прости меня!
— Не уходи, — она вдруг удержала мою руку, которую я порывался убрать.
–
Останься со мной… Только не трогай меня, пожалуйста…
— Ната!
Она не оборачиваясь, сильно сжала мои пальцы возле груди.
— Обещай мне, что не станешь… ничего делать!
— Да! Обещаю…
Ната долго молчала, собираясь с силами. Я подумал, что такого испытания мне не выдержать, даже если она станет меня просить постоянно… Я касался, и, не мог не желать этого юного тела. В своем углу шумно вздохнул
Угар.
— Он тоже не спит… Наверное. — Ната оставалась в том же положении, прижав мою руку к себе. Она немного подогнула колени, отчего ее бедра уперлись в низ моего живота. Это было невыносимо…
— Я все понимаю… и не стала бы тебя мучить. Прости меня, если сможешь.
Только не трогай… И, не уходи. Мне страшно. Я только поэтому здесь! Я знаю, чувствую, что нам не надо его опасаться, но все же…
— Я посижу возле тебя… на полу.
— Но…
— Ната, я не из камня… Если ты все понимаешь, то не заставляй меня совершать того, о чем можешь пожалеть.
— Жаль. Мне казалось, ты крепче. Проводи меня до моей простели… и уходи.
Она встала и направилась к ширме. Я увидел, как побелели костяшки пальцев на ее сжатых кулачках — похоже, что она ожидала худшего…
Утром я проснулся оттого, что ее рука гладила меня по волосам. Ната, с каким-то неясным, затуманенным взором, смотрела словно сквозь… Я сразу прикрыл веки, желая, чтобы ее пальцы продолжали оставаться на моей голове, как можно дольше. Ната уловила, что я уже не такой, как был за несколько секунд до этого, и усмехнулась:
— У тебя они сильно отросли… А ножниц нет, постричь нечем.
— Отрастут еще больше, заплетешь мне косичку.
— Заплету. Тебе пойдет. Только брейся почаще, а то будешь на разбойника с большой дороги походить. А сейчас вставай — я завтрак приготовила! И спасибо тебе…
— За что?
Ната мягко улыбнулась:
— За то, что сдержался. Будь мужчиной и дальше… Но больше ни слова!
Вставай, Угар уже весь извелся, на улицу рвется.
Я вспомнил про пса и скосил глаза в его сторону. Бывший щенок — назвать его щенком у меня уже как-то не хватало уверенности — сидел возле постели и смотрел на меня, слегка склонив голову набок. Он приветственно тявкнул, но прозвучало это так, будто рядом ухнули в полую трубу — голос нашего пса вовсе не был щенячьим.
— Ну и здоровый!.. И как нам его теперь кормить?
Ната пожала плечами:
— Подумаем… Пока кашей, круп у нас достаточно. А там, он и сам, что ни будь, добудет.
— Ты полагаешь?
Она утвердительно кивнула:
— Конечно. В такой башке столько мозгов, что они обязательно нам пригодятся. Вот увидишь, Угар еще преподнесет нам немало сюрпризов. И первую дичь, скорее, он добудет, а не мы с тобой.
Прежде, чем сесть за стол, Ната отнесла в его угол большую миску, наполненную содержимым нескольких консервных банок сразу… Угар склонил массивную, лобастую голову и уткнулся в содержимое миски. Я только повел бровями — оно таяло с катастрофической быстротой… сразу стало понятно, что ее придется вскоре наполнять вновь.