На развалинах Мира
Шрифт:
— Тебе это не интересно?
— Отчего ж. Давай, сходим. Но, если ты хотел меня этим ошеломить — не получиться. Что сейчас значат деньги?
Она пожала плечами и вернулась к своей работе. Я решил сделать из очага что-то, вроде печи — чтобы иметь возможность более экономно расходовать дрова, а заодно не греть постоянно воду. Ната мне помогала — я клал кирпичи, вынимая их из формочек, которые сбил из досок. А девушка в эти формы накладывала глину, перемешанную с пеплом — при высыхании получалась почти каменная смесь. Вот и сейчас, у нее были измазаны обе руки. К работе привлекли даже пса — он топтался по вязкой глине своими широкими лапами.
Вес у Угара был, пожалуй, намного больше, чем у Наты. Он, вообще, рос не по
Природа не могла напрасно его так наградить… но наши опасения не подтверждались. Зима уходила, отдавая свое место прочно воцаряющемуся теплу. Похоже, что перерождение ему даже понравилось. Если в первые дни он еще путался в собственных лапах, то скоро привык к ним, и очень быстро понял всю выгоду, которую они ему принесли. Ходить и прыгать по острым граням, на них было очень легко — мягкие подушечки предохраняли от порезов и обеспечивали бесшумность передвижения. Ну а острые когти позволяли взобраться в такие места, куда он, будучи обычным псом, вряд ли смог бы попасть. Не скрою, я с замиранием сердца следил за щенком, все время думая о том, что это может произойти и с нами. Ната, понимающая мои опасения, заметила, что кое в чем, я тоже не остался прежним. В первую очередь, это были мои волосы. Она помалкивала до поры, предпочитая относить их цвет за естественный — в смысле, окрашенный. Но, не желая мне досаждать расспросами, относительно такой странной окраски, ни о чем не спрашивала.
Теперь же, видя, что никакое мытье не возвращает им их истинный оттенок, она не удержалась…
— Откуда это у тебя?
Я объяснил — насколько смог. Ната, подумав, сделала вывод — я тоже подвергся перерождению. Это полностью соответствовало тому, что со мной было… и она вопросительно уставилась на меня своими темными глазами.
Пришлось посвятить ее во все то, что я испытал, вначале, когда выполз из подземелья… Реакции не последовало — Ната лишь закусила губу и больше не возвращалась к этой теме. Я решил, что она просто испугалась…
Мы с девушкой оказались, в общем-то, неплохими строителями. Печь получалась на славу. Если и не так, как у специалистов, то не намного хуже. То, что от нее требовалось, она исполняла хорошо. Я хотел найти подходящий бак и установить его на печке — чтобы не ставить на огонь ведра всякий раз, когда нам нужна горячая вода. Даже мытье нашей нехитрой посуды, и то надоедало — если мыть ее холодной водой. Что упоминать о том, что моющих средств, для этого, у нас просто не было — не тратить же драгоценный шампунь или мыло!
Ната снова спала у себя. Те две ночи, которые она провела на моей стороне, остались в прошлом. Они испытали меня на прочность и основательно подпортили нервы. Теперь я старался обращать на нее внимания не больше, чем просто на товарища по несчастью — не более того. Это было нелегко…
Покончив со строительством, мы, наконец, выбрались на прогулку — теперь эти походы по руинам не казались слишком сложным делом. Мы выбрали погожий день, подперли вход в подвал валуном и пошли. Впереди перескакивал по плитам, припорошенным пеплом, Угар, за ним, как обычно — Ната, несшая мешок с провизией и мотком веревки, замыкал шествие я, с луком в руках. Мы были в дороге уже несколько часов, отойдя от подвала примерно на десяток километров. Или слежавшаяся со временем земля, куда перестала проваливаться нога, или привычка — но теперь мы передвигались по руинам гораздо быстрее, чем в первые дни. Ничто не указывало на то, что могут возникнуть какие-то трудности.
Я замешкался, рассматривая кусок железной трубы, прикидывая — смогу ли его выдрать и унести на обратной дороге в подвал, чтобы потом использовать
Знакомое ощущение прокатилось по жилам — я бросил трубу и выпрямился, сразу достав из колчана две стрелы. Ната остановилась и повернулась ко мне, не догадываясь, откуда ждать опасности. Угар сорвался с места и в два прыжка встал перед ней. Он оскалил клыки, шерсть его поднялась дыбом — он стал очень похож на разъяренного медведя! На его повторный лай и последовавшее затем рычание, раздался злобный ответ, прозвучавший откуда-то сверху… шипение, а потом резкий и короткий рев.
— Рряу?
Ни крысы, ни вороны таких звуков не издавали. Мы поняли это сразу и прислонились спина к спине. Я уже не сомневался — на нас собирались напасть!
— Гау! Га-а… — могучий голос Угара перекрыл это шипение. Пес крутанулся на месте и уставился на Нату. Мы похолодели — он выглядел настолько страшно, что у нас мурашки пошли по коже… Это был уже не пес — само исчадие ненависти и злобы стояло перед нами. Взгляд Угара был устремлен куда-то, сквозь нас… Ната быстро повернулась.
— Дар! — она вскрикнула в испуге.
Я развернулся на носочках, вскидывая лук перед собой… Прямо перед нами, только выше — на самой кромке, торчком стоявшей стены — сидел, ощерившись, огромный кот. Собственно, кошачьего, в нем было столько же, сколько оставалось собачьего в Угаре. Он достигал таких же размеров, что и наша собака, отличаясь разве что еще более длинными, саблевидными клыками и невероятной ненавистью в желтых глазах, устремленных прямо на нас. Уши зверя были плотно прижаты, хвост нервно колотил по бетону, сбрасывая вниз каменные крошки и ссохшийся пепел. Он прижался к плите, собираясь прыгнуть вниз…
Ната оступившись, дернула меня за рукав — стрела, нацеленная в голову зверя, просвистела мимо него, ударившись наконечником о плиту и, расколовшись на несколько частей, упала вниз. Больше мы ничего не успели сделать — зверь прыгнул! И сразу, отбросив в толчке и меня и Нату, Угар вырвался вперед. Два тела сплелись в беспощадной и яростной схватке. Мы сразу поняли, что перевес в силе и ловкости не у нашей собаки — кот или кошка — превосходил его по всем показателям. Но Угар защищал нас… Во все стороны летели клочья шерсти, из сцепившегося клубка вырывалось рычание и злобный рев. Стремительный хищник уворачивался от клыков и ударов Угара, успевая при этом нещадно рвать его своими лапами и зубами. Бывший щенок дрался самозабвенно, и не менее жестоко, не обращая внимания на укусы противника, стараясь ухватить его за горло. Это удавалось и самому коту — но густая и длинная шерсть собаки мешала ему сжать смертельные объятия своей пасти на шее Угара. Кровь брызгами летела от сцепившихся зверей, оставаясь пятнами на земле и на отвесно стоящей плите, с которой спрыгнул этот хищник. В какой-то момент, кот, вырвавшись из клубка, резко подпрыгнул вверх. Угар рванулся на месте, потеряв его на секунду из виду, а зверь, всеми четырьмя лапами, уже опускался ему на спину. Положение собаки стало очень сложным — кот мог рвать его, оставаясь неуязвимым для клыков Угара. Пес повалился на бок, стремясь сбросить врага со своей спины
— и еще больше усугубил свое положение, подставив незащищенный живот.
Громадная тварь не замедлила этим воспользоваться — и жалобный визг Угара пронесся по окрестностям. Она вспорола ему шкуру и мясо, как ножами, и тут же слетела с пса — моя стрела впилась в бок хищнику. Вторая вонзилась в землю перед его мордой — кот оказалась на редкость живучим и прыгучим, успев увернуться, казалось, от неминуемой гибели. Третья и вовсе пролетела впустую — кот перемахнул через плиту в одном прыжке, оставив лежавшего пса и нас, ошалевших от такой скорости и силы этого переродившегося зверя.